Разборка (Пропавшие без вести)
Шрифт:
– Какие проблемы? Стройте, - предложил я.
– Земли хватит. Строителей дам.
– У вас есть строители?
– почему-то удивился он.
– Пять бригад. Три заняты, две простаивают.
– Почему простаивают?
– Работы не хватает.
– В таком-то поселке?
– Конкуренция.
– Турки?
– До кризиса были турки, - объяснил я.
– Сейчас - молдаване.
– Они же наверняка нелегалы, - заметил Мамаев.
– Зарядите ментуру, пусть устроят пару рейдов. И никакой конкуренции.
Я ощутил, что за последний
– Сегодня я получил столько ценных советов, сколько не получал никогда, - обобщил я обретенные знания.
– Может, не с теми советовались?
– Возможно. Но вряд ли ваш совет мне подойдет. Как-то не привык я давать взятки милиции. Гибэдэдэшникам - куда ни шло. Это как дорожный налог. А остальным? По-моему, это неправильно. Вам не кажется?
– При чем тут взятки? Купите им пару бочек бензина - в порядке шефства. Они будут счастливы. И все сделают. Еще и "палки" срубят для своих отчетов. Следить за режимом регистрации - их прямая обязанность.
– А молдаване? Они едут сюда не от хорошей жизни. Он с
интересом взглянул на меня и покивал: - Это благородно.
И очень по-русски. Сидим в говне, но сильно переживаем за угнетенные народы всего мира. У вас не бывает ощущения, что вы занимаетесь не своим делом?
– Бывает, - честно ответил я.
– Почему бы вам не заняться своим? Тем, что вы умеете делать лучше других.
– Хотел бы я знать, что я умею делать лучше других.
– Вы знаете это, Сергей Сергеевич. Вы умеете убивать.
Заявка.
– Какого ответа вы от меня ждете?
– полюбопытствовал я.
– Никакого. Не спуститься ли нам к воде?
С косогора к берегу вела узкая лестница с металлическими перилами. Вдоль небольшого пляжа с завезенным с люберецких карьеров белым кварцевым песком тянулась узкая бетонная набережная, выложенная метлахской плиткой. Летом, когда народу было много, здесь работал бар с четырьмя столиками под круглыми тентами. Сейчас бар был закрыт, тенты убраны, белые пластмассовые кресла сложены под навесом.
Мамаев устроился за столиком, выложил из карманов пачку сигарет "Житан", золотую зажигалку и плоскую фляжку с красивым гербом.
– "Хеннесси". Рекомендую. Выпьете?
– Нет, спасибо. Я за рулем.
– А я выпью. Что-то многовато стал я последнее время пить. Жена ругается. Но жены всегда ругаются. Где им нас, мужиков, понять!
Говоря это, он отвинтил крышку, которая одновременно служила стопкой, с сомнением посмотрел на эту несолидную емкость и сделал несколько глотков из горлышка. Потом закурил и перешел к делу.
– Нет, Сергей Сергеевич, мне не нужны строители. Дом мне уже строят. На Истре. Турки. Я хочу вас нанять, но совсем для другого. Вам знакома такая фамилия - Калмыков?
Раз человек об этом спрашивает, значит знает. Поэтому я подтвердил:
– Да, знакома.
– Что вы о нем думаете?
– Господин Мамаев, странный у нас с вами разговор. С чего вы взяли, что я стану вам об этом рассказывать?
–
Я насторожился. Если бы он сказал: Злотников, Хохлов и Мухин - это имело объяснение. Могли вычислить по билетам в аэропорту. Но прозвищ ребят он знать не мог. И все-таки знал.
Мамаев правильно понял причину моего молчания.
– Вы спрашиваете себя, откуда у меня информация о вас. Мне в руки попала докладная записка о вашей команде. Из архива ФСБ. Не случайно, конечно. Я наводил о вас справки. Хотел понять, кто вы такие.
– Поняли?
– В общем, да. Но не все. В этой докладной есть одно темное место. Там сказано, что весной девяносто шестого года вас разжаловали и уволили из армии за невыполнение боевого приказа. Что стоит за этой расплывчатой формулировкой?
– Вы уверены, что хотите это знать?
– Я хочу знать о вас все.
Я почувствовал себя польщенным. Такое внимание к твоей персоне всегда льстит. Я почувствовал себя звездой шоу-бизнеса. Или модным писателем, автором мирового бестселлера "Моченый против Копченого". Так и захотелось сказать: "Мой творческий путь начался с того что".
– Что ж, расскажу, - пообещал я.
– В начале девяносто шестого года в Чечне началась реализация специальной программы. Она назвалась "Помоги другу". Суть ее заключалась в том, что трупы только что убитых солдат просто так брать и хоронить - как-то это нерационально. Это все равно что выбрасывать на свалку разбитый автомобиль. В нем же столько запчастей.
– Трупы?
– переспросил Мамаев.
– Ну да. Ведь что такое, если подходить рационально, труп? Это почки, железы, роговица глаз. Даже кровь. Да, господин Мамаев, даже кровь. Вы знаете, что в течение шести часов кровь убитого пригодна для переливания? Я тоже не знал. А она, оказывается, пригодна. Вам интересно то, что я рассказываю?
– Продолжайте.
– И однажды команду наших медиков захватили люди полевого командира Исы Мадуева. Они следили за ними, вели фотои видеосъемку. Они хотели передать эти материалы в ОБСЕ и устроить пресс-конференцию. Чтобы сказать всему миру: "Не чеченцы звер, а русские хуже звер". Ну, что с них взять? Темный народ. Моей группе было приказано это предотвратить.
– Освободить медиков?
– Предотвратить. Для этого нам дали БТР и под завязку мин и гранат. Приказ был: уничтожить банду Мадуева и всех, кого они захватили. Вот этот приказ мы и не выполнили. Его выполнили другие, - добавил я, чтобы быть не только откровенным, но и объективным.
– Как, вы сказали, называлась эта программа?
– Неужели не слышали? Об этом было во всех газетах!
– Не ерничайте.
– Программа называлась "Помоги другу".
Мамаев приложился к фляжке, закурил новую сигарету и оценил мой рассказ: