Разборки в стиле Академии. Том 4
Шрифт:
— …Вот я и не понимаю, где в этом мире справедливость. — говорил Хикари.
Задумчивый Гинджоу кивнул его словам, и помолчав несколько секунд, ответил.
— Любая справедливость состоит из двух частей, — начал он философствовать. — Если сын неблагодарен и ненавидит своих родителей, будет справедливо если его собственное дитя будет таким же, верно? — спросил он, на что Хикари кивнул. — Ну вот, два фактора. Первая часть — ты сделал что-то. Вторая часть — подобное произошло с тобой. Так работает справедливость.
— То есть, это и есть ответ на мой вопрос… — понял Хикари что хотел сказать святоша.
— Верно. Все, что происходит в этом мире — это «первая часть» справедливости. Вторая часть начнется после смерти человека. Каждый вкусит плоды своих усилий. Коли ты взращивал свое древо гнилью и грязью, плоды древа будут переполнены ими. А если удобрения для древа — это чистая вода и искренняя любовь, вкус плодов будет соответствующим.
Повисла недолгая тишина. Хикари думал о чем-то, пытаясь в мыслях правильно это сформулировать. Гинджоу ждал его вопросов.
Было видно, что им обоим очень интересно говорить друг с другом.
— Тогда я в еще большем недоумении, — сказал Хикари. — Например, человек убивает дорогого мне человека. Он не имел на это права, но сделал это. Справедливо будет его за это наказать…
— Верно, — подтвердил Гинджоу.
— Но религия оставляет таким подонкам место для раскаянья. То есть, никакой справедливости не восторжествует. Получается, Бог поступает со мной несправедливо. — привел Хикари аргумент.
— И опять мы возвращаемся к вопросу человеческого непонимания. — вздохнул Гинджоу. — Проблема в том, что ты смотришь на эту историю с одной стороны. С другой же, это правило работает чтобы люди не уходили еще дальше от своего спасения. Люди, оказавшиеся на месте убийцы могут исправиться и больше никого не убивать. С другой стороны, если им никакого спасения нет, то и останавливаться им смысла нет — их участь и так предрешена, так почему они не должны убивать еще?
— Это не ответ на мой вопрос, — вдруг заявил Хикари. — То, что справедливость априори невозможна — это не оправдывает того, что Бог, в таком случае, несправедлив ко мне.
Президент на секунду задумался, после чего кивнул, признавая правоту парня.
— Хорошо, а как тебе такое объяснение… — разошлись его губы в улыбке. — Господь-Бог выкупит у тебя «счастливый конец» этого человека…
— Это как? — склонил Хикари голову.
— Ты сказал, что кто-то убил дорогого тебе человека, так? — прищурился Гинджоу. — И вот, человек раскаялся, и получил прощение. А ты… Бог предложил тебе сделку — «прости убийцу, и тогда дорогой тебе человек вернется к тебе». Ты же выберешь не месть, а сладкое воссоединение, правильно?
Хикари почти сразу кивнул. Он обдумывал слова Гинджоу, и заметил в них ошибку.
— Только вот — это так не работает. Если кто-то убил дорогого мне человека, взамен на прощение этот человек не воскреснет.
— И мы возвращаемся к началу. — сказал Президент. — Этот мир — это лишь первая часть «цепочки справедливости». Тут лишь определяется, что будет справедливо по отношению к нам. Воздаяние по справедливости будет уже после смерти — в этом вся суть этой религии.
Слушая их разговор, я мог только вздыхать. То, что Гинджоу у нас человек религиозный я догадывался, но не думал, что он будет зомбировать и Хикари.
«Так даже интереснее, — хмыкнул я, отключая усиленный слух. — Уже предвкушаю набожного Хикари…»
Будь на месте Гинджоу кто угодно другой, я отвратил бы Хикари от ненужного влияния. Но Президент был хорошим парнем, поэтому я решил позволить им продолжить свою интереснейшую дискуссию.
«Вот ведь… веду себя так, будто у меня есть права на Хикари… что за тупые мысли голову посещают? Не забывай, Акума — ты лишь хотел помочь ему, а не превратить в свою марионетку.»
В последнее время я все чаще и чаще начал замечать, что влияние «прошлого меня» на мой разум становится сильнее. Иногда это превращается в «мысли Андрея» как сейчас, а иногда я буквально веду с ним диалог, пытаясь доказать свою точку зрения. Даже не знаю, чего из этого я боюсь больше.
«То ли я психом становлюсь, то ли уже им стал…»
Попытавшись не думать о плохом, я пошел на занятия.
День был таким же, как и всегда. Однотипные и скучные уроки, людские взгляды полные разных эмоций. И, конечно же, переведенные ученики!
Ладно, может последнее и не встречается каждый день…
— Позвольте вам представить, это Виктория Романова. — представила новенькую Мария, которая уже окончательно основалась на должности нашего классного руководителя. — Приехала из Российской Империи. Она перевелась к нам в середине учебного года, но надеюсь вольется в ваш коллектив.
Все с интересом смотрели на красноволосую девушку с черными глазами. Она была моего возраста, но имела таинственный шарм, который сложно не почувствовать.
— Виктория Романов, приятно познакомиться. — элегантно поклонилась она. — Надеюсь мы поладим. — и улыбнулась.
Поскольку на классном часу было не так уж много тем для обсуждения, Мария решила смилостивиться над своими учениками и позволила нам перейти к знакомству с одноклассницей. И конечно же Викторию сразу окружили и начали закидывать вопросами, на которые она, к моему удивлению, охотно отвечала.
«А девчонка хорошо ладит с людьми.»
Оказалось, что Виктория была метиской — дочерью японки и русского, именно поэтому она свободно владела обоими языками. Более того, как подразумевается у человека с таким происхождением, она не была аристократкой.
Заметив на новенькой взгляд Хикари, я удивленно на него посмотрела.
— Что, запала в душу? — спросил я, на что тот задумчиво помотал головой.
— Не знаю почему, но у меня такое чувство, что я где-то видел новенькую…
Я еще раз на нее посмотрел, но не заметил в ней ничего знакомого.
«Ну и ладно, не мое дело.»
Когда картина собравшихся в толпу вокруг новенькой мне надоела, я встал и вышел из класса. Почти в тот же момент закончился урок.
«Последние дни все слишком тихо. Признак ли это надвигающейся катастрофы, или наконец я смогу немного отдохнуть?»
Хотел бы я сказать, что верю в лучшее, но… очевидно же, что нужно готовиться к худшему. И не только это… почему-то мое чутье предупреждало меня о грядущих неприятностях…
Из невеселых мыслей меня вырвал знакомый голос.