Разбойничья дорога
Шрифт:
– Ба! Да ты зануда похуже жреца, хоть и отстаиваешь противоположную точку зрения. Но мне-то ты позволишь принять участие в спасении?
– Ты что, думаешь, что Джаксиан или я справимся с капралом Фотием? Я давно понял, что ваши судьбы сплетены слишком тесно.
Воин удовлетворенно вздохнул и улыбнулся. Я подозревал, что за этой улыбкой таились и еще кое-какие надежды, но промолчал.
– Забавный тип этот Джаксиан, – заметил я. – Ведет себя как два разных человека, переходя из одного в другого без предупреждения. Ты заметил, как одно упоминание о его сестре поменяло все? В свое время я встречал нескольких таких людей. Влад Оскорбитель, например, был одним из самых любящих родителей, каких только можно…
– Омар! Ты не боишься, что я накормлю сейчас тебя вот этим стулом?
Пока я обдумывал его предложение, в комнату вошел трактирщик. Вид у него был озабоченный – он не получил на наш счет никаких дальнейших распоряжений. Ториан сунул руку в складку повязки и достал сияющий золотой.
– Наша комната еще свободна?
Это было совсем другое дело! Коротышка жадно уставился на золотой кружок в сильных пальцах воина.
– Я… У меня есть комната лучше, господа!
– Добавь лучший обед и самое лучшее вино. Да… что Саши и Элина?
– Они очень скоро будут у вас, господин.
– Нам потребуется их общество на всю ночь.
Наш хозяин поперхнулся.
– На всю ночь? Но, господин!.. У них ведь работа…
Ториан достал еще золотой. Этого хватило, чтобы изменить рабочий график девушек. Нас проводили наверх. Новая комната была больше, прохладнее и лучше обставлена – вплоть до медной ванны в углу. Хрустящее льняное белье пахло лавандой. Наш хозяин исчез, пробормотав что-то насчет горячей воды.
– На всю ночь? – переспросил я.
– Вчера вечером я был не в лучшей форме, – объяснил Ториан, потягиваясь и касаясь пальцами потолка. Он довольно вздохнул.
– Я тоже, – признался я. – Я думаю, они не возражали против легкого вечера.
– Это была не моя идея, – сказал Ториан, наклоняясь и касаясь ладонями пола.
Дверь распахнулась, и я оказался в крепких объятиях моей вчерашней подружки. Сильно возбужденная новостью, что она может посвятить мне целую ночь, она впилась пальчиками мне в спину, прижавшись ко мне своей маленькой грудью. Я услышал гортанный смех моего друга, которого приветствовали подобным же образом.
Я забыл спросить, которую из них звали Саши: а которую – Элиной, так что называл свою подружку Розовым Бутончиком, и Жемчужиной Моей Мечты, и Аватарой Майаны, и прочими подобными глупостями, и она тоже называла меня множеством забавных имен. И мы занимались с ней другими восхитительными делами.
Я стоял на стене Занадона, глядя на равнину. Я не знаю другой точки, с которой мир казался бы таким большим. Солнце только-только село, и узкий полумесяц богини висел низко в небе под хмурой грозовой тучей, верх которой окрасился в кроваво-красный цвет. Крепнущий ветер трепал мои волосы.
Я повернулся я посмотрел на Майану, светлым силуэтом выделяющуюся на темном восточном небосклоне. Она стояла боком ко мне, и ее наполовину скрывало от меня дерево в желтом цвету.
Спустившись со стены, я начал подниматься по склону к храму. Надвигалась гроза, и ветер вздымал в воздух листву. Я шел по едва видной дороге, по поросшей травой колее, и она вилась меж полуразрушенных деревянных построек, брошенных давным-давно. Это был бедный квартал, но я видел храм прямо перед собой.
Кто-то лизнул меня в губы.
– Еще! – потребовала Саши… или, возможно, ее звали Элина.
– Конечно, э-э… дорогая, – согласился я. Целуя ее, я продолжал думать, что мне рассказало бы продолжение сна.
Снова поднимался я по склону. Последние закатные лучи окрашивали волосы Майаны в кроваво-красный цвет. Дорога упиралась в покосившуюся изгородь, примыкавшую к стене храма. Я толкнул калитку на проржавевших петлях и оказался в заваленном древним хламом, заросшем зеленью дворике.
Кто-то ущипнул меня.
– Еще! – пробормотала моя подруга.
Я подумал, не перестарался ли Ториан, соря деньгами.
– Это невозможно, – сердито буркнул я.
Прошло несколько минут.
– Все еще невозможно? – прошептала она.
– Ты сама видишь, что нет, – ответил я тоже шепотом. – С чего это ты взяла?
Я так и не досмотрел сон до конца.
С рассветом я и Ториан стояли в толпе, собравшейся на Площади Тысячи Богов. Многие провели здесь всю ночь. Какой бы огромной ни была площадь, нас собралось здесь столько, что невозможно было пошевелиться. Я никогда-не думал, чтобы такое количество людей могло хранить такую тишину. Я слышал и ощущал дыхание стоявших вокруг меня людей, но других звуков не было. Стоило мне раствориться в толпе, как сердце мое переполнилось ее страхом и напряжением, и скоро я тоже потел от возбуждения. Ожидание казалось невыносимым – явился ли Балор, чтобы спасти нас, или он снова отверг жрицу? Та часть меня, что оставалась Омаром, знала ответ, но та, что стала Занадоном, – нет, а в эту предрассветную минуту я был Занадоном. Я дрожал от нетерпения как в лихорадке.
Небо окрасилось голубым, готовясь к приходу солнца. Обитель Богини казалась на его фоне крошечной, а дверь ее – черной. Факелы погасли.
Вверх по лестнице поползло круглое алое пятно – Нагьяк. За ним следовали две цепочки жрецов, за ними – градоправители, купцы, военные. Они поднимались мучительно медленно.
Когда они приблизились к верхней площадке, в солнечных лучах вспыхнул золотой шлем Балора. Два орла сорвались с него и поплыли по небу. По толпе прокатился вздох. Все глаза были прикованы к Обители Богини в ожидании, кто же покажется из дверей.
Никто не показывался. Когда верховный жрец достиг верха лестницы, миряне остановились и разошлись по краям ступеней, оставив посередине широкий проход. Простой народ на площади застонал в унисон, словно это была не толпа, а один огромный зверь. Цепочки жрецов продолжали движение, втягиваясь в темное отверстие двери.
Луч солнца упал на золотую крышу, заставив ее вспыхнуть, как шлем Балора.
Рассветную тишину разорвали пронзительные крики. Мы застонали снова.
В дверях показались четверо молодых жрецов в ослепительно белых хламидах. Они несли женщину. Вот они подошли к краю лестницы… Вперед, назад, вперед, назад, ох…