Разбойник Кадрусс
Шрифт:
Глаза молодых девушек не отрывались от удаляющихся всадников, пока они не скрылись у них из вида.
VIII
Кадрус заставляет офицеров его величества заплатить за сведения, которые доставил ему один из его Кротов
Разбойники мало-помалу поехали медленнее, шагом после рыси. Гасконец догнал Жоржа.
– Ну, мой добрый друг! – сказал Фоконьяк своему спутнику, как только они отъехали довольно далеко от балкона.
– Ну что?
– Ну, нежный друг, мне кажется, что я тебя поймал. Никогда
– Оставь меня в покое, – сказал Жорж, очевидно раздосадованный замечаниями жителя Лангедока: – Какое заключение выводишь ты из того, что я послал этим молодым девушкам увядший цветок?
– Но мне кажется, что это довольно ясно.
– Ясно? Как… этой розе, которую я держал в руке, как будто позавидовала белокурая девушка на балконе…
– Ты видишь, я тебя поймал, – с живостью смеясь сказал Фоконьяк: – Ты сказал белокурая, не правда ли?
– Конечно!
– А между тем уверяешь каждый день, что не хочешь бросить ни одного взгляда на этот ненавистный пол, который не хочет любить Кадруса и смотрит только на кавалера Каза-Веккиа?
– Что ж из этого?
– А то, что раз ты назвал ее белокурой девушкой, а ещё заметил цвет волос; эти два замечания, мой милый, опровергают твоё пренебрежение к очаровательному полу.
– Ты мне надоедаешь, – сказал Жорж с нетерпением.
– Вот видишь ли, – продолжал Фоконьяк – Я очень силен в логике, а логика говорит мне еще…
– Что? – спросил Джорж и пристально посмотрел на Фоконьяка.
Этот мрачный взгляд точно уничтожил логику уроженца Лангедока, потому что он не закончил своей мысли. Но хотя он не осмелился высказать ее вслух, однако прошептал отрывочными фразами:
– Я гораздо откровеннее… Признаюсь, я обожаю брюнетку и обещаю себе объясниться ей в любви в самом непродолжительном времени… У неё такие густые брови… что должно быть много электричества в сердце.
При мысли об удовольствии, ожидавшем его, фаянсовые глаза Ловласа засверкали.
В конце дороги явилась в блестящих костюмах, вышитых золотом, толпа придворных, присутствовавших при императорской охоте. Де-Фоконьяк опять принял горделивый вид, который взгляд Жоржа заставил его оставить, и опять начал играть роль маркиза. В эту минуту послышался голос. Жорж и Фоконьяк повернули головы. Подъехал ординарец гофмаршала. Жорж принял равнодушный вид, Фоконьяк вид достоинства. Поручик, любезный с противником, побежденным в игре, сделал псевдо-маркизу самый любезный поклон, так же как и Жоржу.
«Маленький поручик, которому я вчера нарочно проиграл триста луидоров, чтобы разыграть перед ним роль знатного вельможи», – подумал де-Фоконьяк.
– Вы потеряли охоту, господа? – сказал он.
– Боже мой! – сказал Фоконьяк.
– Вот часть охотников возвращается, сказал поручик. – Как только я увидал вас, я вас опередил, чтобы сообщить вам новость.
– Какую?
– Обер-егермейстер так дурно распорядился, что охота не удалась.
– Бедный обер-егермейстер!
– Император взбешён.
В эту минуту вдруг появился нищий, которого всадники не могли приметить за извилинами дороги. Жорж и Фоконьяк бросили на него проницательный и недоверчивый взгляд, и даже внимательно прислушались к гнусливому голосу нищаго.
– Подайте Христа ради, добрые господа; я вас не забуду в моих молитвах и буду просить Бога, чтобы Он дал вам место в своем раю.
Де-Фоконьяк засунул руку в огромные карманы, украшавшие его не менее огромный жилет. Он вытащил из кармана кошелёк, а из кошелька один су, и положил в руку нищего с таким величественным движением, как будто это была необыкновенная щедрость. Нищий взглянул на монету и таким же тоном, каким просил милостыню, сказал:
– Ах! мои добрые господа, и бедный человек может оставаться честным; никто не должен говорить, чтобы я, бедняк, воспользовался ошибкой…
Он поднял кверху монету.
– Неужели я ошибся? – сказал Фоконьяк: – Уже не наполеондор ли это?
– Нет, – ответил нищий: – Вот почему я говорю, что ваша сострадательная душа не могла иметь намерения дать мне простое су.
– Это правда, приятель, совершенная правда, твое замечание исполнено здравого смысла; очевидно, человек, принадлежащий к фамилии Фоконьяк, мог только по ошибке предложить тебе столь ничтожное приношение.
Засунув снова свои длинные, костлявые пальцы в неизмеримую глубину своего огромного кошелька, он с большим трудом выбрал монету в десять су и отдал её нищему. Тот снова повертел в руках эту монету и продолжал своим гнусливым голосом:
– Господь да возвратит её вам сторицею, добрый барин; обратите внимание на меня, добрый барин, я буду к вашим услугам.
Тон этих последних слов пробудил внимательное подозрение Жоржа, который до- сих пор мало внимания обращал на бормотанье нищего.
– Подойди-ка сюда, приятель, – сказал он, вложив наполеондор в руку старика-нищего. – Какие услуги можешь ты оказать, мой милый? – прибавил он, пристально глядя на него – Любопытно было бы это узнать.
Как бы дорожа временем, нищий не дал ему окончить фразы.
– Ах! – сказал он плаксивым тоном калек, стоящих у церковных дверей. – Ах, мой добрый господин, бедный Жан не очень силен и не очень ловок. Он может дать хороший совет и сказать вам, например, что на дороге нет рытвин и что путь безопасен.
– Жан! – сказали в один голос Жорж и Фоконьяк. – Тебя зовут Жаном?
– Ах, да! мои добрые господа, – продолжал голос все более и более гнусливый. – Вы меня знаете, может быть? У меня были счастливые дни. Я не всегда был нищим. Но посмотрите на меня хорошенько. Мои советы хороши, хоть одежда стара.
Когда кавалькада приближалась, нищий опять заплакал.
– Теперь дороги хороши; такие господа, как вы, могут ходить не боясь ничего, когда несчастные молят Бога сохранить мир душам таким сострадательным, как ваша.