Разбуди меня

Zetta

Гермиона переводила удивлённый взгляд с одной на другую.

— Ого! А я, оказывается, многого не знала. Значит, вместо того, чтобы бороться с Тёмными силами, вы тут на пару разбивали сердце бедному Майклу Корнеру.

— Это днём, — напустив на себя серьёзный вид, авторитетно заявила Джинни. — А ночью мы как раз таки боролись с Тёмными силами: стены разрисовывали, от патруля спасались...

— Да уж, — добавила Астория тихо, — и даже пару раз попадались... Нотту.

Гермиона еле заметно вздрогнула и схватила первый попавшийся учебник с тумбочки.

— Сейчас, девчонки, мне нужно было кое-что посмотреть, пока не забыла...

— Так-так, а что это мы нервничаем? — от зоркого глаза Джинни не укрылось волнение подруги. — Кстати, а ты тогда всё-таки поговорила с ним? С этим... кхм... ну, ты поняла. Вразумила его не трогать нашу квиддичную команду, ну и вообще? Что-то я давненько не замечала козней с его стороны.

Гермиона уткнулась в раскрытую перед ней страницу.

— Нет, не поговорила. Как-то... не было особого желания.

Произнося эти слова, она окончательно скрылась за книгой, уповая на то, что внимательная Джинни каким-нибудь чудесным образом не заметит её пылающих щёк.

— Странно, с чего это он перестал цепляться к нам, — удивилась Джинни. — Может, кто-то наслал на него Веселящие чары, и у мистера «Я-всех-ненавижу» наконец появился позитивный настрой?

— По-моему, у Нотта не бывает позитивного настроя, — пробурчала Астория.

Гермиона лишь тяжело вздохнула. Последние три недели он снова испытывал её терпение, строя из себя равнодушного флегматика, которому, казалось, было наплевать с Астрономической башни на существование Гермионы Грейнджер. Это было невыносимо: то он без конца преследовал её, атакуя мощными заклятиями и обезоруживая, то пропадал вот так — надолго и без объяснения причин. Впрочем, понять его поведение Гермиона с её логическим мышлением смогла довольно быстро: сразу после приезда в школу он обратил на себя её внимание, вызвал не просто интерес, а настоящий эмоциональный взрыв, ну а потом занял наблюдательную позицию, заставляя её постоянно и неизбежно думать о нём и выжидая, когда она наконец сдастся и первой нарушит мучительный тайм-аут.

Ко всем этим выводам Гермиону привёл её рациональный ум; он же всеми правдами и неправдами держал её в узде, не давая выбросить вверх белый флаг и поддаться на провокации хитрого расчётливого слизеринца. Однако сердце её, в отличие от холодного разума, было очень горячим и билось чаще от одного воспоминания о случае в учительской, близости Нотта, его жарком дыхании, требовательных поцелуях и сильных руках, обвивающих её талию...

Гермиона много раз пыталась выбросить эти томительные, пугающие своей сладостью воспоминания из головы. Всё, что она чувствовала к Нотту, шло в разрез с её принципами, устоями и даже здравым смыслом, но её жаждущая любви и романтических переживаний душа неумолимо тянулась к этому опасному, жестокому, но такому желанному человеку.

Экзамены завершились, и хотя бы пару дней до Рождественского бала и каникул (после которых, начиная со следующего семестра, стартовала специальная программа для будущих невыразимцев) можно было как следует отдохнуть, расслабиться и ни о чём не думать. Падма получила всего два «выше ожидаемого» из девяти — по истории магии и нумерологии; впрочем, по нумерологии «превосходно» на всём курсе получила только Дафна, что, в отсутствие Гермионы, было вполне предсказуемо, но тот факт, что её жених сдал на «превосходно» историю магии, было, что называется, из ряда вон.

— Блейз, я просто не могу в это поверить! — восхищённо сказала Падма, столкнувшись с ним в субботу в Большом зале за ужином. — Ты меня просто поразил и, думаю, не только меня! Поздравляю!

— Спасибо, — Блейз с видом крайнего стеснения пытался расковырять носком своего ботинка каменный пол. — А Драко говорил, что мы оба получим «тролль», учитывая, что он вообще не выбирал историю магии после СОВ... Ага! — Блейз поднял голову, и в глазах его запрыгали бесенята. — Вот как раз и он! Ну, сейчас я отыграюсь!

— Ну, допустим, я такое говорил, — спокойно сказал Малфой, слышавший конец разговора. — Но я не думал на самом деле, что ты получишь «тролль». Скорее, «слабо» или «удовлетворительно».

— Ха! — Всё стеснение Блейза как ветром сдуло. — Как я тебя, а? Надо было нам поспорить на что-нибудь существенное. Хотел бы я посмотреть тогда на твоё лицо!

— Забини, угомонись. Ни один проигрыш не сравнится с тем наказанием, которое мне терпеть ещё полгода.

— А, ну да, жить в одной комнате с Ноттом — удовольствие не из дешёвых. Для нервов, я имею в виду.

Падма ощутила накатывающий волнами страх пополам с неприязнью: с того момента, как она дала Нотту обещание пойти с ним на бал, прошло столько времени, что она, погружённая в мысли об экзаменах и Дине, уже успела забыть о том эпизоде на квиддичном поле. Но вот наступило двадцатое декабря, до бала оставалось меньше суток, а обещание нужно было выполнять.

— Как он себя ведёт последнее время? — спросила Падма с неохотой.

— Как обычно, — Блейз пожал плечами. — Злится, срывается на всех, а на нас в особенности, кричит по ночам... Короче, тихий ужас. Вернее, громкий.

— Ох... Хоть бы завтрашний вечер поскорее прошёл. Никогда не ждала бал с таким напряжением.

— Точно, он же заставил тебя пойти с ним, — сказал Драко, прищурившись. — Но ты не волнуйся. Если что, мы рядом.

— Ага, — для пущей убедительности Блейз потрогал свои бицепсы. — Мы уж с ним разберёмся, можешь не сомневаться! Лично меня за эти три месяца он уже порядком достал.

— Спасибо, ребята! — горячо поблагодарила Падма.

— Ой, да ладно, мы ещё пока ничего не сделали, — отмахнулся Блейз, а Драко добавил:

— Я думаю, за тебя многие заступились бы. Мистер Томас, например.

Падма рассмеялась: случись что, Дин однозначно будет в числе первых её защитников.

В это самое время Дин тоже примерял свой костюм, с помощью магии разглаживая и без того идеальные стрелки на брюках и то и дело поправляя серебристо-серый галстук.

— А мы вот решили простым магловским способом, — сказал ему Невилл, проходя мимо с утюгом в руках. — Отлично выглядишь, старик.

— Поддерживаю! — согласился Симус, беря утюг у Невилла. — Уверен, что завтра мы будем выглядеть круче всех.