Разбудить бога
Шрифт:
Ударившись локтями об пол, я стиснул зубы от боли и по инерции заскользил по ковру под стол. Переворот на спину, и рубчатая рукоять в ладони. Я выхватил тяжелую «беретту» из кобуры, но выстрелить не успел: непонятная сила провернула «ствол» в моей руке и выдрала оружие из пальцев. Я невольно вскрикнул от боли, так сильно рвануло сустав спусковой скобой.
Можно было подумать, что это нинзя с невероятной скоростью подскочил и обезоружил меня, если бы в это время он, словно черный паук, не продолжал сидеть на стене, подтягивая к себе лезвие за сверкающую паутину троса. Выходило, что пистолет из моих рук вырвала пустота или воля противника. Любой из этих
Говорят, что сопротивляться судьбе надо до последнего вздоха. Сказочку рассказывают про лягушку, упавшую в горшок с молоком. Мол, она билась-билась, хотя вроде бы впустую, взбила лапами масло и выбралась. Но у меня опустились руки. Мелькнула мысль, что если уж смерть совершенно неотвратима, то надо уйти достойно, а не с позорным барахтаньем. Верующий на моем месте наверняка припомнил бы пару фраз из молитвы, но я не знал ни одной молитвы.
И когда я уже мысленно вырядился в чистую рубаху, в каких предки шли на верную смерть, кто-то не очень умело ударил меня ножом в бок. Ударил из-за спины, откуда я никак не ожидал нападения. Удар оказался настолько вялым, что серьезного вреда причинить мне не смог — я попросту подался вперед вместе с лезвием, не давая ему возможности глубоко погрузиться в плоть, затем резко повернулся вокруг своей оси и попытался перехватить руку противника в том месте, в котором она, по моим понятиям, должна была находиться.
Получилось! Мои пальцы сомкнулись на чьем-то локтевом суставе, я тут же перенес вес на другую ногу и рывком бросил противника через бедро. Каково же было мое удивление, когда я ничего не увидел. Вообще ничего! Такое впечатление, словно я поймал и швырнул невидимку. И ни звука!
А нинзя на стене вновь изготовился к броску, заставив меня действовать активнее и на время забыть о немыслимости происходящего. Грохнувшись спиной на стол, я перевалился через него, едва не сбив монитор и стоявший у края макет нефтяной вышки. Сверкающее лезвие нинзя вонзилось в столешницу, хотя она была из такого дерева, что не всякая пуля пробьет.
Надо было как-то блокировать это лезвие. Нельзя же постоянно от него уворачиваться! Я ударом ноги выбил пластиковый подлокотник кресла и быстрым движением намотал на него витков пять тросика. Теперь у меня появилось серьезное преимущество перед нинзя — у него в руках тонкая стальная нить, а у меня удобный пластик, к которому накрепко примотан другой конец нити.
Я вскочил, уперся ногами в тяжелый стол и рванул трос изо всех сил. Однако справиться с нинзя оказалось непросто. Он словно врос в каменную стену, так что сколько я его ни тянул, вырвать не мог.
«Сплю», — подумал я.
В этот момент меня сзади снова полоснули ножом. Именно полоснули — длинно и неглубоко. Но боль обожгла спину изрядно, я вскрикнул и снова перевалился через стол, уходя от возможного второго удара.
Сражение с невидимкой — неплохой сюжет для Голливуда. Но там, как правило, у сценариста есть время придумать методику противодействия. Мукой там его обсыпать, водой полить, надеть прибор инфракрасного видения. Все это довольно эффектно, но у меня не было ни времени, ни муки, ни тем более тепловых очков. Собственно, на столе не было вообще ничего, чем можно было бы всерьез защититься. Жидкокристаллический монитор в качестве ударно-раздробляющего орудия никак не годился.
Правда, на краю стола возвышался полуметровый позолоченный макет нефтяной вышки, оставшийся от Кирилла. Надо же, за прошедший год я ни разу не удосужился узнать, из чего он сделан. Был он для меня чем-то вроде табу — вещью, принадлежавшей самому серьезному из моих противников. Я не решался к ней прикоснуться, чтобы... Чтобы не вызвать гнева горных духов? Или пернатых владык? Нет, я не был суеверным, но к макету это отношения не имело. Негласный обет не трогать его был данью уважения к врагу, которого я победил, как мне казалось.
Однако сейчас было не до сентиментальности. Обмотав тросик с лезвием вокруг ножки стола, чтобы нинзя больше не дергался, я все внимание уделил невидимке. И выбора, чем с ним драться, у меня не было. Схватив со стола макет, я наконец выяснил, что сделан он, скорее всего, из позолоченной стали, поскольку весу в нем было вполне — впору стены проламывать. Скорости в движении это мне не добавляло, но давало ощущение сокрушительной мощи.
Я раскрутился, держа нефтяную вышку на вытянутых руках, и шарахнул ею во что-то невидимое. Скорее всего, невидимый противник как раз в этот момент кинулся на меня, но мощный удар сшиб его с ног. Я прикинул, куда могло грохнуться тело, шагнул вперед и добавил макетом сверху вниз. И снова попал.
Мир вокруг меня дрогнул. Так же, как покрывается рябью отражение в темной воде, если с берега кинуть камень. А когда волнение успокоилось, не было нинзя на стене, не было лезвия с тросиком, только подлокотник от кресла сиротливо лежал возле ножки стола. А прямо у моих ног распростерлось тело мужчины лет тридцати, одетого вполне по погоде — в серые брюки и черное кашемировое пальто, из-под полы которого выглядывал серый пиджак. Ботинки были лаковыми, таких я давно не видел. И белые носки, что вообще уже ни в какие ворота.
Возле подергивающейся руки незнакомца лежал на ковре длинный кинжал. Он меня удивил — серое волнистое лезвие, протравленное едва различимым узором, и резная рукоять из кости, изображавшая спящего мужчину. Фигурка мужчины была выполнена в индийской традиции, насколько я мог судить. По крайней мере, тело его имело округлые формы, а на лбу виднелся кастовый знак. Спал мужчина мирно, с блаженной улыбкой Будды, подложив под голову ладонь вместо подушки. С лезвия стекала моя кровь.
«Спокойно! — приказал я себе. — Все нормально. Все кончено».
На самом деле я понимал: все только начинается. Будут еще менты, которым придется давать объяснения, будет еще Катька, которой придется рассказывать о происхождении ножевых ран. С Катькой-то было проще, она знала мою главную тайну. Тайну того, как я занял этот огромный кабинет и что на самом деле стало с Кириллом. Если уж совсем начистоту, то она была моей соучастницей.
Трудно, однако, было поверить, что нинзя на стене и сраженный мной невидимка имеют к Кириллу хоть какое-то отношение, Разве только рукоять кинжала давала намек, да и то слишком прозрачный. Но, как бы там ни было, я решил заснять кинжал раньше, чем он попадет в ментовское хранилище вещественных доказательств.