Разбудить бога
Шрифт:
На самом деле я бы не стал подходить к поверженному Кириллу, если бы возле него не находилось единственное серьезное оружие, доступное нам, — скорострельный пистолет-пулемет. Тот самый, из которого он так и не успел выстрелить в нас. Обшарив промокшую от крови кожаную одежду, я не обнаружил ни одного запасного магазина к нему. Значит, придется довольствоваться теми двадцатью патронами, которыми Кирилл успел снарядить оружие перед самой смертью. А это не просто мало, а очень мало. Проще говоря — на три очереди. Моя винтовка как вариант вообще не рассматривалась, поскольку была слишком тяжела для задуманного нами марш-броска. К тому же прицел у нее пришел в полную негодность,
Мы с Катькой взялись за разные концы носилок и осторожно двинулись вниз по склону — я впереди, она сзади. От слабости у меня подкашивались ноги, но я не позволял себе споткнуться. Кстати, у меня не было уверенности, что Алиса, сменив меня, подойдет к делу так же ответственно, поэтому решил самостоятельно преодолевать самые тяжелые участки — спуски, подъемы и переправы, если таковые попадутся. Говорить ей этого, конечно, не стоило, но я понимал, что Макс ей не родной. Мне он тоже не был родным, но наше косвенное родство через Катьку было для меня достаточным основанием относиться к Максу, как к сыну.
Для спуска мы выбрали самый пологий склон, хотя он был чуть ли не с обратной стороны от направления на Обрыв. Но лучше уж обойти дюну по более или менее ровной почве, чем пытаться повторять подвиги альпинистов с носилками. На наше счастье, дождь стал потише, теперь он не лил потоками, а брызгал, как вода из душевой лейки. Меня беспокоило, что со стороны Обрыва уже давно не слышно никакой канонады. Очевидно, сопротивление Грома ребятам все-таки удалось подавить, хотя я знал, что это не просто. Но, как бы там ни было, отряд Кирилла, точнее его остатки, теперь оказался в состоянии свободной охоты, что значительно усугубляло и без того серьезную ситуацию. В общем-то, несмотря на наличие в лесу когтерезов, птиц, оставшихся от стычек мин и растяжек, все равно главной опасностью сферы взаимодействия оставались попавшие сюда люди. Причем не те, что попали сюда случайно, объевшись сдуру грибов или перебрав спиртного, а те, кто сознательно пришли сюда убивать. Охотники. Браконьеры. Ловцы чужой удачи. Подонки, одним словом.
Я вдруг понял, что начал рационализировать ситуацию. Совсем недавно я радовался, что не убил никого из пацанов, что уничтожил только командиров отрядов, которые уж никак глупыми пацанами не были. А теперь, когда командиров, скорее всего, не осталось, я начал придумывать причину, которая позволит мне убивать пацанов. Причина была — Макс мне был дороже любого из них. Но вот так запросто согласиться именно с этой, реальной, причиной было непросто. Легче придумать себе, что они подонки, что знали, на что идут. Но это было не так. Каждый попадал сюда по разным причинам и чаще всего с сильно запудренными мозгами. Но все равно я был готов убить любого, кто встанет у меня на пути. Теперь любого.
Правда, сделать это было не просто, учитывая оружие, которым мы обладали. Один пистолет-пулемет на троих, когда противники вооружены «калашами». Если всерьез, то наше оружие вообще было глупо принимать во внимание. Я и не принимал. Я надеялся на другие свои преимущества. На преимущество в опыте, на преимущество в подготовке. На то, что в безвыходной ситуации человек способен на большее. И я уже знал, что эти десять километров, отделяющие нас от Обрыва, будут одними из самых трудных километров в жизни каждого из нас.
Поверженное тело Кирилла осталось позади, но его злой гений продолжал довлеть над
«До чего же крепок оказался клиент, — зло думал я, пробираясь с носилками через лес. — Никакая зараза его не берет».
Примерно через два километра от дюн я вынужден был изменить тактику перемещения. Чем ближе Обрыв, тем больше вероятности нарваться на передовой отряд возвращающегося неприятеля. Поэтому двигаться всем вместе было безумием, нас без труда можно было прикончить одной длинной очередью. Ну двумя, в крайнем случае, учитывая то, что я все же попрыгаю от пуль пару секунд. Поэтому единственным разумным выходом для меня было выдвигаться с разведкой на несколько сотен метров вперед, и только в отсутствие неприятеля подтягивать за собой остальную группу.
— Так, девчонки, — подмигнул я. — Дальше двигаться скопом опасно. Поэтому я время от времени буду осматривать местность по ходу движения, а вы подтягивать за мной Макса. Когда Алиса устанет, я буду возвращаться и тащить носилки вместо нее.
— Я скоро буду в порядке, — заявила Алиса.
— С чего бы? — удивился я.
— С того.
Она показала плечо, рана на котором выглядела как рубец недельной давности.
— Ни фига себе! — присвистнула Катька.
— Это страховка, прилагаемая к билету первого класса, — усмехнулась рыжая бестия.
— О чем она? — Катька глянула на меня.
— О грибнице, которая растет в ее теле. Прикинь, она этой заразой и меня заразить собиралась. Но я предпочитаю медикаментозное и хирургическое лечение ран.
Алиса фыркнула и взялась за носилки, а я осторожно, стараясь не хрустеть ветками и не шуршать палой листвой, двинулся вперед. Была мысль послать вместо себя Алису, поскольку из нее, учитывая способность к невидимости, разведчик получился бы весьма неплохой. Но я был уверен, что Кирилл вооружил пацанов стеклянными очками. Не мог он забыть о Хранителях. Не мог. А без невидимости от раненой Алисы будет меньше толку, чем от раненого меня. Хотя бы в силу меньшего боевого опыта.
Ослабевший дождь плохо скрадывал звуки, так что надеяться оставалось только на собственные умения. Мне предстояло стать зверем, стать заодно с этим лесом, слиться с ним. И я знал способ, как это сделать. Меня учили этому много лет назад. В древние времена в Японии существовали целые кланы наемных убийц. А поскольку ничем, кроме убийств, они в жизни не занимались, то с течением времени, поколение за поколением, они добились в этом грязном искусстве значительного прогресса. Можно сказать, совершенства. Они придумывали и применяли массу мелких и более серьезных приемов отправки ближнего на тот свет, причем приемы эти были не только технического характера. Например, эти паскудники научились приводить себя в нужное состояние особыми видами медитации. Нужно убрать боль — они сплетают пальцы особым образом, поют особую мантру, и уже через пару секунд впадают в глубокий самогипноз, полностью сохраняют рассудок, но боли уже не испытывают. Мозг попросту перестает на нее реагировать. То же с кратковременным обострением чувств — они представляли себе какого-нибудь волшебного зверя, например лису-оборотня кицунэ, и просили передать им его важнейшее свойство, например способность к маскировке. И после этого могли пройти незамеченными через главные ворота охраняемой крепости.