Раздел имущества
Шрифт:
Осуорси, оказавшись в отдаленной альпийской деревушке и имея на руках определенную сумму, выделенную ему на расходы, заказал в номер несколько plateaux[76] устриц и две бутылки шампанского, чтобы смягчить расположение духа своих клиентов, и совсем не случайно, а чтобы самому испробовать местные блага, раз уж он находится в знаменитом отеле. Хотя и французские, что означало, что их везли бог знает в каких условиях издалека, устрицы все же должны быть ничего, поскольку сейчас зима. Горничная расстелила на комоде полотенца, чтобы защитить мебель от пятен, и расставила большие плоские блюда, на которых высились горки колотого льда, а сверху на этих ложах изо
Он весьма серьезно относился к предстоящему собранию. Предвидя такое развитие событий, Осуорси поручил своему персоналу проверить состояние некоторых дел Адриана и был удивлен, найдя их в весьма благоприятном, просто поразительно благоприятном состоянии. Оказалось, что даже его виноградник, исходя из беглой проверки налоговой декларации, которую Адриан представил французским властям, приносил доход. Его убыточное издательство, долгое время служившее дорогой игрушкой, с недавних пор время от времени давало реальные деньги. Его капиталовложения, сделанные в период продолжительного финансового бума в восьмидесятые годы, позволили получить большую прибыль. Осуорси это радовало и одновременно беспокоило. Конечно, он бы и самому скромному лудильщику оказывал всю возможную юридическую помощь, используя свои знания и опыт, если бы тот был его клиентом, но денежная аура, неожиданно окружившая беспутного Венна каким-то ореолом, придавала всему делу определенный бодрящий интерес.
Наследники — а Осуорси думал о них как о наследниках, несмотря на то что Адриан еще не умер, — явились мрачноватыми. Американский парнишка, все еще в лыжном костюме, но других ботинках, вошел, излучая мальчишеский аромат уличной свежести и мороза. Он привел женщину, которая вместе с ним была на ланче, ту самую привлекательную калифорнийку, которая то ли являлась, то ли не являлась его адвокатом. Эта женщина, мисс Хокинз, была одета для обеда — в простое черное платье, как будто она уже носила траур. По мнению Осуорси, она была хорошенькой и отличалась изысканной простотой, на фоне которой бедняжка Поузи смотрелась потрепанной жизнью. Осуорси уже замечал, что Поузи всегда одевалась не к месту — всегда глубокий вырез и чересчур облегающий фасон. Некоторые женщины часто выглядят как уличные девки, независимо от того, что на них надето, и бедняжка Поузи, видимо, относилась к их числу, хотя и имела хорошую кембриджскую степень. Впрочем, и мода тоже изменилась. И мальчишка, и мисс Хокинз отказались от устриц, и когда им предложили это угощенье во второй раз, на их лицах появилось испуганное выражение. «Tant mieux[77], как говорят местные, — подумал Осуорси, — нам больше достанется».
Он объяснил, что утром ему мало что удалось сделать в отношении перевозки пациента, это оказалось трудно вдвойне: из-за возражений французских врачей и из-за абсолютной невозможности достать какой-либо транспорт, пригодный для перевозки больного, которому требуется система жизнеобеспечения. К счастью, Адриан держится, поэтому они могут рассчитывать еще и на завтра.
— Я весь день провисел на телефоне. Надеюсь, к завтрашнему дню мои усилия принесут свои плоды, но мы, возможно, недооценили все здешние сложности. Представьте себе, я обнаружил, что у местных докторов до абсурда местечковые настроения. Предположение о том, что ими делается не все возможное, ранит их тщеславие. Если бы они сотрудничали, это помогло бы делу. Мы должны, обязательно должны отвезти его домой, — с жаром сказал Осуорси.
Осуорси хотел знать, понимал ли американский юнец всю важность перевозки Венна. Конечно, его интересы были совершенно противоположны
— Я задаю вам все эти вопросы, потому что думаю, что все должны понимать ситуацию. Здесь нет никаких тайн, и я не хочу, чтобы вы лелеяли неоправданные надежды. В случае смерти господин Венн оставит свое состояние жене, Керри Кэнби, и небольшие суммы денег достанутся его детям, Руперту и Поузи. Насколько я помню, эти суммы составят по несколько тысяч фунтов каждому. Юный Гарри в завещании явно не упомянут, но по закону он, несомненно, будет включен в число наследников, потому что он не был специально исключен из завещания. После слова «дети» запятой не стоит, и я не сомневаюсь, что этот вопрос станет темой для разбирательства, но…
— Не могли бы мы немного поговорить о расходах? — прервала его американка, мисс Хокинз, и на ее серьезном привлекательном лице неожиданно появилось решительное выражение. — Кип и Гарри зависят от господина Венна, от его состояния, в смысле оплаты текущих расходов, и меня беспокоит будущее Гарри, и в смысле расходов, и в смысле опекунства.
— Предполагается, что мать Гарри поправится, — сурово сказал Осуорси.
— Меня интересует два вопроса: будет ли возложена на нее оплата расходов на лечение ее мужа, если по французским законам она не является его наследницей, и оплата счетов отеля? — продолжала Эми, заглядывая в свои записи.
— Ах, мисс Хокинз, вот об этом-то я и веду речь, — воодушевился Осуорси, увидев, что может заручиться ее поддержкой, раз уж они в конце концов оказались на одной стороне в споре о том, где должен умереть бедняга Венн. — Вот почему так важно, чтобы все произошло в Англии, что бы там ни случилось. В Англии у Керри Венн будут естественные права вдовы и обязательства в соответствии с желаниями господина Венна, ясно выраженными в его завещании. Здесь же — я не уверен, но кажется, все по-другому. Я не могу отвечать за Францию и не могу просто из головы изобрести ответ на вопрос, какой из национальных законов имеет преимущественное право в том случае, если англичанин умирает во Франции, или наоборот. И один только Бог знает, кто, по мнению французов, должен будет оплатить гостиничный счет.
— Кип не может самостоятельно решать финансовые проблемы, — заметила Эми. — Господин Венн обеспечивал его и оплачивал его обучение.
— К сожалению, не бывает так, чтобы смерть человека обходилась без последствий. Нельзя ничего поделать тогда, когда ничего нельзя поделать.
— Но французские доктора говорят, что он все равно умрет, неважно где, — заявила Поузи в своей обычной вызывающей манере. — Если это так, то я не думаю, что мне хочется, чтобы папа умер в Англии. И почему я должна этого хотеть? Из того, что я здесь слышала, выходит, что если он умрет в Англии, то мы с Рупертом получим дырку от бублика, а если он умрет здесь, то нам сполна выплатят доли от его состояния.
— Вряд ли сейчас время для выпячивания собственных мотивов, Поузи, — возразил Осуорси, глубоко шокированный словами Поузи. — Возможно, еще есть шанс его спасти. Ведь ты, конечно же, хочешь этого?
Вызывающая вспышка Поузи не могла не утихнуть после такого упрека.
— Конечно, — послушно сказала она. — Но у другой нашей сестры может оказаться свое мнение по этому вопросу.
— Ради бога, какая еще другая сестра?
— Вы что, хотите сказать, что вам никто об этом не рассказал? — спросила Поузи с большим удовольствием наблюдая, как на скуластом лице Осуорси сразу же застыло ошеломленное выражение.