Разделенные океаном
Шрифт:
Девушка несколько раз прошлась вдоль фасада, разглядывая афиши. После Эрика Каррингтона и Патриции Питерс было написано имя Флипа Унгара, а за ним — какой-то Розалинды Рэйнес. Зеке Пенн не упоминался вовсе. Было еще рано, и театральная касса не работала, но было очевидно, что театр и не думал закрываться, а вместе с ним — и шоу «Розы алые». Значит, Олли солгал.
Почему?
— Потому что Герби должны были дать отставку, вот почему, — пояснил Левон, когда Анна пришла к нему в контору. Она надеялась, что не отрывает его от важных дел, и испытала облегчение, заметив, что он очень рад видеть ее. Ей захотелось осыпать
— Но тогда я еще не была членом его семьи! — возмутилась Анна. — Я могла бы присоединиться к ним позже, когда моя дублерша была бы готова заменить меня. — Она нахмурилась. — Хотя я могла и вовсе не поехать. Олли не дал нам времени на раздумья.
— Он сделал это нарочно, родная. Ему было очень важно увезти тебя с собой, потому что ты была нужна Герби. Без тебя он никогда бы не достиг таких высот в театре.
— Но в кино у него получается гораздо лучше, чем у меня, он выглядит и ведет себя гораздо естественнее. Герби ничуть не возражал, когда некоторые сцены приходилось переснимать снова и снова. — Лицо девушки расплылось в восторженной улыбке. — Но ведь это означает, что он и Олли не станут противиться тому, что я вернулась в Нью-Йорк, верно?
— Думаю, что нет.
Они сошлись во мнении, что Олли и вполовину не так плох, как его рисует Конрад Абель, но и далеко не так хорош, как они думали, а находится где-то посередине. Он по-прежнему оставался свекром Анны и другом Левона.
Анну терзало беспокойство. Девушка не находила себе места. Ноги ее так и просились в пляс, а душа требовала песен. Анна вздохнула с облегчением, когда ей позвонил Конрад Абель и пригласил на ужин.
— Осенью я выхожу из шоу «Розы алые», — огорошил он ее, когда они уселись за столик в ресторане. — Мне предложили продюсировать другое шоу, «Орхидеи для моей любимой». Оно открывается в декабре, и я хочу, чтобы ты стала в нем ведущей актрисой. Флип Унгар уже согласился на главную мужскую роль. Кастинга не потребуется; я уверен, что ты будешь вне конкуренции. — Он стряхнул сигарный пепел на ковер. — Подумай об этом, Анна. Мне нужно, чтобы ты как можно скорее дала мне знать о своем решении.
— Я могу ответить вам прямо сейчас, — дрожащим от восторга и волнения голосом сказала она. — Я говорю «да». — Ей не терпелось вернуться на сцену. — Да, да, да!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Мамочка, почему мне нельзя иметь мою собственную кровать?
— Свою собственную, Меган, а не мою собственную.
— Мамочка, почему мне нельзя иметь свою собственную кровать? — нимало не смутившись, повторила Меган.
— Потому что у нас нет для нее места.
— Она вполне могла бы поместиться в углу.
Это было правдой, но тогда места не осталось бы совсем.
— Я не могу позволить себе купить новую кровать, — сказала Молли.
Меган обиженно надула губы.
— У Джо и Томми свои собственные кровати.
— Это потому, что они мальчики и у них есть своя комната. — Молли выразительно закатила глаза. — Меган, я тебе уже говорила миллион раз, что у нас нет места, чтобы поставить кровать, а даже если бы и было, то у меня нет денег, чтобы купить ее.
— Мне надоело, когда меня пинают ногами всю ночь.
— И мне тоже, и Броуди,
Спать втроем в кровати было действительно очень неудобно. Они по очереди ложились валетом: две с одной стороны и одна — с другой, причем последней было хуже всего, поскольку именно ей приходилось сражаться с двумя парами ног. На этой неделе в таком положении оказалась Меган, отсюда и требование купить ей отдельную кровать.
— Меган, не жалуйся, — негромко сказала Броуди. — От нас требуется лишь ходить в школу. А мамочке каждое утро приходится ухаживать за мистером Петтигру и еще работать по дому. Поэтому в ночном отдыхе она нуждается больше нас.
Мистер Петтигру был девяностолетним скупердяем и брюзгой. Его любящая внучка Филомена, единственная родственница, не хотела оставлять его одного на весь день, пока сама была на работе. В час дня Молли сменяла другая женщина и оставалась со стариком до тех пор, пока домой не возвращалась Филомена.
— Ха! — Меган выскочила из комнаты, но Молли знала, что вскоре она вернется, чтобы извиниться.
Она вытерла лоб тыльной стороной ладони — денек выдался исключительно жарким — и вышла в гостиную, чтобы выглянуть в окно и убедиться, что с Джо и Томом, игравшими на улице, все в порядке. Джо был очень тихим мальчиком, и его нередко обижали — однажды у него даже украли ботинки, — но Томми изо всех сил старался не давать старшего брата в обиду. Четырехлетний Томми чувствовал себя на улице как дома, что, в общем-то, было неудивительно, поскольку он родился уже на Тернпайк-стрит, после того как они переехали сюда.
В школе начались каникулы, и на улице было полно детей, как чистеньких и умытых, так и тех, кто неделями не видел мыла и мочалки. Они были одеты либо слишком тепло — в свитера и штаны, явно неподходящие для такой погоды, либо же щеголяли почти голышом, в шортах или коротеньких платьишках. Один мальчик надел резиновые сапоги, которые были ему слишком велики, и голенища хлопали его по болезненно худым ногам. Некоторые женщины старались присматривать за своими детьми по мере сил и возможностей, но другие сдались и махнули рукой не только на детей, но и на себя. Жизнь для них превратилась в долгую и бессмысленную борьбу, и они старались пережить очередной день, не заглядывая в будущее.
Мальчишки Молли играли в футбол смятой консервной банкой с двумя парнишками примерно такого же возраста из дома напротив. Обычно опасаться следовало ребят постарше.
Рукава рубашки Джо были слишком короткими. Пожалуй, пора превратить ее в летнюю рубашку. И Меган уже выросла из своего единственного приличного летнего платья, подол которого больше некуда было отпускать. Молли прикидывала, сумеет ли она пришить снизу ленту или оборки до того, как Меган заметит свои торчащие коленки и потребует купить ей новое платье. На дворе стоял август; еще несколько недель, и лето закончится. Меган и Джо понадобится теплая одежда, когда они пойдут в школу в сентябре.
Молли вздохнула. Ей все-таки придется наведаться на рынок Пэдди, а она очень не любила наряжать своих детей в обноски, оставшиеся после чужих, хотя когда-то они с Агатой с удовольствием покупали там вещи для себя. Бедным Броуди и Томми не повезло вдвойне, поскольку им доставались обноски, из которых выросли Меган и Джо. Впрочем, Броуди не протестовала, а Томми еще не ходил в школу, и ему было решительно все равно, во что он одет.
Появилась Ирен с хозяйственной сумкой в руках. Завидев в окне Молли, она достала какой-то сверток и ликующе потрясла им.