Разделенные океаном
Шрифт:
Теперь пришел черед Паулины разразиться негодующим спичем. Она заявила, что у нее складывается впечатление, будто Брайан судит всех по себе, как будто и у него был роман с замужней женщиной.
— Закрутил бы с его превеликим удовольствием, — пробормотал Брайан себе под нос.
— Я все слышала! — вспылила Паулина.
— Черт возьми, Паулина, он же просто пошутил, — злорадно оскалилась Лили.
В разговор вмешалась Ирен:
— Если ты намереваешься браниться, Лил, то я предпочла бы, чтобы ты делала это в собственном доме.
— Пойду приготовлю еще чая.
Молли вышла из комнаты, чувствуя, что еще немного, и она взорвется. Она наливала в чайник воду,
— Плакать нам или смеяться? — со скорбным видом осведомилась она.
— Нет уж, давай смеяться. Смех полезнее слез.
— Я бы с удовольствием развелась с Энохом хотя бы только ради того, чтобы больше не видеть это сборище. У меня в голове не укладывается, как ты ухитряешься жить в одном доме с Ирен и не сойти при этом с ума. Но если ты скажешь, что сердце у нее доброе, я убью тебя.
— Хорошо, не стану, хотя это правда. — Молли проворно отскочила в сторону, когда Глэдис двинулась на нее, выставив руки перед собой, словно собиралась задушить. — Они никому не желают зла, просто выражают это весьма смешно и своеобразно.
— Мне это почему-то не кажется смешным, — тяжело вздохнула Глэдис. — Как бы нам увильнуть от празднования двадцатой годовщины свадьбы Лили и Майка, которая будет через две недели?
— Никак, — решительно заявила Молли. — Мы обе вышли замуж за Райанов, так что теперь нам остается только стиснуть зубы и терпеть.
На годовщину свадьбы Молли подарила Майку и Лили два билета в партер «Ротонды».
— Спектакль называется «Парижский мюзик-холл», — сказала она. — Говорят, он очень забавный.
А возле театра со стен содрали старые афиши. На новых красовалась шеренга ярко разодетых девушек, танцующих канкан. Молли надеялась, что зрелище двенадцати пар ног в черных чулках с подвязками и обнаженных бедер не оскорбит Лили и не вызовет у нее негодования. Кроме того, в шоу были задействованы китайские акробаты, индийский факир, русский хор, танцоры, исполнявшие танец апашей, эквилибристы на роликовых коньках и балерина по имени Мими. Звездой шоу был молодой человек по имени Зеке Пенн, бивший чечетку. В свое время он с большим успехом выступал на Бродвее. Молли с нетерпением ждала начала представления. Она видела лишь заключительную часть шоу, но намеревалась подсчитать выручку в рекордные сроки и пробраться в зрительный зал пораньше.
Китайские акробаты буквально парили в воздухе, словно, в отличие от обычных людей, умели летать. Молли стояла рядом с Бетси в партере за креслами и с открытым ртом, прижав ладошки к щекам, с ужасом следила за этими птицами в человеческом обличье, боясь, что одна из них упадет на землю и переломает себе все кости. А еще Молли не могла понять, как Мими умудряется выделывать такие стремительные пируэты и как у нее при этом не кружится голова.
Затем на сцену, по шесть с каждой стороны, выбежали танцовщицы канкана. Они встретились посередине, взмахнули ногами и затрясли своими сборчатыми юбочками. «Откуда у них столько энергии?» — подивилась про себя Молли. Она почувствовала усталость всего лишь через полчаса после того, как начала продавать билеты. В конце они дружно сели на шпагат, отчего Молли болезненно поморщилась, и на сцене погас свет. Затем вспыхнул одинокий прожектор и в круге света появился чернокожий молодой человек, Зеке Пенн, весь в белом. Он начал танцевать, все быстрее и быстрее. Каблуки его башмаков застучали в невообразимом ритме. Внезапно вспыхнул свет, и на сцену вернулись девушки из канкана, успевшие переодеться в коротенькие блестящие платья.
Молли тоже охватили восторг и приятное возбуждение, словно и она могла выскочить на сцену и присоединиться к танцорам. На заднем плане появился русский хор — она слышала его всего один раз, пока сидела в своей клетушке, — и запел, потом из-за кулис выскочили жонглеры, за которыми последовали танцоры, исполнявшие танец апашей, и эквилибристы на роликах. Над головами у них летали акробаты, а Зеке Пенн все танцевал и танцевал, и выражение его лица свидетельствовало о том, что он наслаждается каждой минутой. А потом, совершенно неожиданно, словно кто-то повернул рычаг или дал неслышную команду, все вдруг замерли, Зеке Пенн остановился, и оркестр прекратил играть. На несколько секунд актеры застыли в неподвижности, и на сцену опустился занавес.
Зрители вскочили, затопали и засвистели от восторга. Это было лучшее представление, какое когда-либо видела «Ротонда», и зрителям оставалось только гадать, увидят ли они когда-нибудь что-либо подобное.
У входа в театр Молли поджидал Гарри Бенедикт.
— Ну, и на что это было похоже? — спросил он.
— Они не от мира сего, — сказала она и взяла его под руку. — Ты обязательно должен посмотреть это представление. Я оставлю для тебя билет, чтобы тебе не пришлось стоять в очереди.
— Ты не шутишь? — Он выглядел удивленным и обрадованным одновременно.
— Конечно, нет.
Ей хотелось, чтобы они стали друзьями. В отличие от большинства мужчин, каждую свободную минуту проводивших в пабе, Гарри стремился сделать мир лучше. Он думал о людях и заботился о них. С того первого вечера, когда он проводил ее домой, Молли разобралась в своих чувствах к нему и уже не стала бы возражать, если бы он поцеловал ее снова. Что будет потом, она не знала и не хотела ломать над этим голову. Они никогда не смогут пожениться, не только потому, что он протестант, а еще и потому, что у него была бесперспективная работа, на которой он получал жалкие гроши. Где они будут жить? Кроме того, не исключено, что о женитьбе на ней, как и на любой другой женщине, Гарри думает в самую последнюю очередь.
— Выпьем по чашечке «У Чарли»? — предложил он. — Там можно и поговорить.
— Хорошо, — счастливо вздохнула Молли.
Чарли давно умер, но его жена сумела сохранить кафе, в которое они заходили несколько раз, к вящему восторгу Риты.
Сегодня за стойкой стояла другая девушка, но и она явно была очень рада видеть Гарри. Ее звали Исси, и чай она принесла так же быстро, как и Рита.
— Что случилось с твоими родителями? — спросила Молли, когда они сели за столик. Ей вдруг захотелось узнать о нем как можно больше.
— Они умерли во время эпидемии гриппа сразу после войны вместе с двумя моими младшими сестренками. Я был девятым в семье. Мы всегда жили у бабушки, так что я просто остался у нее и она вырастила меня. Интерес к политике у меня тоже благодаря ей. — Гарри ласково улыбнулся, и в глазах у него появилось отсутствующее выражение. Должно быть, он думал о статной седовласой женщине, воспитавшей его. — Она убежденная социалистка и все время подсовывала мне всякие книжки. В молодости ее уволили с консервного завода за попытку организовать забастовку для улучшения условий труда.