Разделенные
Шрифт:
Раз в год приходит к нам
С другого мира.
При её виде я робею,
А кожа на щеках темнеет.
Я знаю – для неё все равны,
Но чувствую себя отвратно.
Не принимают меня сестры,
Считают странной и другой.
Я – как неполная слеза,
Но
В этот лунный восход19 я, как обычно, сидела в самом дальнем углу лунодома20, пытаясь спастись от звуков, что вторгались ко мне снаружи. Мне не нравилось слышать веселые голоса ширеле21. Когда они звучали слишком громко, я закрывала уши ладонями и сосредотачивала свое внимание на песочных часах, которые неизменно отсчитывали каждые пять лунут22.
С самого рождения девяносто лун назад я не вписывалась в общество моих сестёр, а потому большую часть времени проводила в одиночестве.
Мне было страшно приходить в этот мир. Едва я открыла глаза – увидела собравшихся вокруг меня сестёр. Они нараспев повторяли мое имя и тянули ко мне свои руки.
Я тогда очень сильно испугалась и громко закричала. Большинство сестёр отпрянули от меня, и по сей день они не желают со мной общаться.
Да мне и не нужно этого, мне нравится быть одной… или я просто убедила себя в этом?
Порой, когда я смотрю на своих младших сестёр, мое сердце колет обида, а душа словно начинает трепыхаться в теле, желая присоединиться к ним. Но я знаю, что они не будут мне рады, знаю, что с моим появлением улыбки на их лицах померкнут, и я остаюсь сидеть в своем лунодоме.
Мне до сих пор не понятно почему меня сторонятся. Моя шилэнис23 как-то сказала мне, что это все из-за того моего крика, мол, никто и никогда так не реагировал, а потому меня считают другой… Лунницы хоть и любопытны, но стараются избегать непознанного. Я для них чужая.
Прошло совсем мало времени после моего рождения, как я попросила выделить мне отдельный лунодом. Я не хотела жить вместе с теми, чьи веселые разговоры затихали, стоило мне подойти к ним. Ширеле начинали пересказывать страшные истории о горящих землях24, которые слышали от Старейшин, и это очень сильно меня пугало.
Я совру, если скажу, что не чувствовала того, что они искренне хотят, чтобы я покинула их лунодом, а потому специально подымали страшащие меня темы.
Мою шилэнис волновало мое будущее, в то время как мне самой было абсолютно все равно. Разве спустя время я смогу стать другой? Неужели через десяток лун мои сёстры поменяют ко мне отношение?
Конечно, нет.
Даже думать о подобном было бы смешно, поэтому я не думала, а просто примирилась с судьбой, которую уготовила мне моя прародительница.
Последняя песчинка скатилась по гладким бокам песочных часов – прошло пять лунут. Я медленно потянулась к ним, чтобы перевернуть и начать отсчет заново. Но мне помешали.
– Лунгрет25, Лунолика, – ко мне бесцеремонно вторглась моя шилэнис и, уперев руки в бока, поинтересовалась. – Открывает ли ночь новые грани твоего существования?26
Я перевела на неё взгляд и в который раз подивилась тому, какой у неё красивый оттенок кожи – тёмно-серый с синим переливом. Яркие голубые глаза смотрелись очень контрастно, обрамленные густыми чёрными ресницами. И хотя глаза у меня были похожего цвета, и ресницы тоже были тёмными, тон моей кожи был самым обычным – голубоватым, довольно светлым. Я даже иногда завидовала тому, какая необычная и красивая кожа у моей шилэнис.
– Лунгрет, Лунайра, – ответила я, видя в её радужках плохо скрываемое недовольство. – Ночь открывает для меня новые грани сущности, наполняя моё существование светом.27
– Тогда почему ты проводишь ночи, находясь здесь?
Её звонкий голос задрожал, выдавая сильное волнение, но я не могла против собственной воли пойти к другим ширеле ради спокойствия Лунайры.
– Прости меня, – это всё, что я смогла выдавить из себя.
– Это совсем никуда не годится! – Лунайра присела рядом со мной и, задержав взгляд на песочных часах, добавила. – Ты не можешь всю жизнь просидеть в лунодоме. Наша прародительница даровала тебе жизнь не для того, чтобы ты сидела одна.
– Может ей и вовсе не нужно было даровать мне эту жизнь? – мои плечи дрогнули. – Меня все сторонятся, а я никак не могу это исправить. Не могу притворяться, что мне комфортно с ними… Они прекрасно знают, как мне страшно, но продолжают пугать меня своими историями, а после обсуждают меня и смеются! Лучше уж я буду находиться в лунодоме.
– Милая, – Лунайра склонила свою голову так, что пряди её темных волос почти закрыли её лицо. – Старейшины озабочены твоим состоянием, не далёк тот лунный восход, когда они могут запретить тебе жить отдельно, и тогда ты вернёшься в общий лунодом. Разве тогда тебе станет легче? Ведь ты стремилась покинуть его. Они не станут прибегать к этому, только если ты перестанешь здесь проводить луны, выходя лишь для того, чтобы взять пищи.
– Я не смогу вести с ними разговоры, – вздохнула я и бессознательно обхватила себя за плечи. – Не хочу находиться в обществе ширеле.
– Тебе не обязательно быть с ними, ты можешь находиться со мной или с другими шилэнис, – предложила Лунайра, и мне показалось, если я не соглашусь, она просто расплачется.
– С тобой я согласна проводить лунные восходы вне лунодома, – помолчав с минуту, ответила я, и после моих слов прекрасное лицо Лунайры разгладилось, а губы растянулись в счастливой улыбке.
Я согласилась на это лишь из-за неё. Так вышло, что одна из самых беспокойных и чутких лунниц стала единственной, кому действительно было до меня дело. Старейшины же, хоть и проявляли некую заботу, на самом деле лишь придерживались правил.
Им не нравилось, что я выделяюсь среди всех остальных, и они боялись, что мое поведение посеет смуту в их привычный уклад жизни. Но я бы не стала о подобном переживать, ведь никто из ширеле не стремился быть на меня похожим.
Моя закрытая, боязливая натура лишь потешала их, не более. Я никак не могла на что-то повлиять, а уж тем более изменить то, что существует уже тысячи лун. Но свои мысли не вложишь в чужую голову, и мне пришлось покинуть свое укромное местечко, крепко обхватив ладонь Лунайры, дабы члены Лунной Общины видели и думали, что я наконец-то стала вести себя как все.