Раздели со мной жизнь

Делакорт Шонна

— Твой образ жизни, конечно, не предполагает ничего подобного…

— А тебе не приходило в голову, что мой «образ жизни» может быть совсем иным, чем ты представляешь. — Дилан потер подбородок, пытаясь побороть злость. — Конечно, последние пять лет я пошатался по свету… — Горечь и разочарование, захлестнувшие его, заставили скомкать конец фразы.

Он повторил про себя эти слова. У него не существовало в жизни определенной цели, он ни к чему не стремился. Всегда подворачивались вечеринки, куда можно отправиться, но не

было никого, с кем можно разделить радость или печаль.., особенно печаль.

Это не образ жизни — это одиночество.

Дилан всегда завидовал Джастину, у которого, кажется, было все, чего не хватало ему. Даже когда тот развелся, у него осталась семья, он был очень близок с сестрой.

Джастин сделал карьеру, какую хотел, имел дом и близких друзей. У него были корни, стержень, было самое главное в жизни. И Джессика — весьма собранная девица. И у сестры, и у брата есть все, что имеет какую-то ценность и чего ему безумно недостает.

Дилан был единственным ребенком. Отец оставил семью, когда ему было лет десять.

Потом он узнал, что тот умер пять лет спустя. Мать же скончалась за две недели до его свадьбы. Тогда Дилан получил урок: если человек тебе дорог, занимает место в твоем сердце, то его потеря становится причиной глубокой душевной травмы.

Дилан отвернулся, чтобы Джессика не догадалась об охватившем его приступе меланхолии. Он не мог показать женщине свою слабость, особенно женщине, у которой сложилось о нем превратное представление. Схватив пустую чашку, он наполнил ее кофе и протянул Джессике, сухо добавив:

— Ты так и не сказала, какой кофе предпочитаешь.

— Просто черный. — Она протянула руку за чашкой. Когда их пальцы на мгновение соприкоснулись, им стало горячо, и виной тому был не кофе. Их взгляды встретились, и Джессика, на секунду потеряв контроль над собой, с трудом отвела глаза.

Дилану отчаянно хотелось снять напряжение, повисшее в воздухе. Вспомнив забавное происшествие из своей юности, он неожиданно рассмеялся.

Джессика воззрилась на него с легким любопытством, смешанным с раздражением.

— Утро было ужасным. Что тебя так насмешило?

Он отпил кофе и поудобнее устроился в кресле.

— Суматоха с камином напомнила мне случай, который произошел много лет назад.

Мне было лет пятнадцать. Мы тогда жили с матерью в старом доме, в котором был не менее старый камин. Она ушла к соседям играть в карты. А я решил, что наступило подходящее время пригласить подружку, с которой мы вместе учились. Я хотел провести романтический вечер у камина, как в кино.

— Ты в пятнадцать лет уже устраивал романтические вечера?

Он стрельнул в нее взглядом.

— В пятнадцать лет гормоны так играют, что с этим невозможно справиться… Я положил газеты, на них сухие щепки и сверху дрова, поджег бумагу, которая мгновенно загорелась. Огонь быстро перекинулся на щепки. Решив, что все в порядке, я

вышел на крыльцо встретить свою гостью. Пока мы разговаривали, комната наполнилась дымом, который клубами повалил из-под двери. Бдительный сосед вызвал пожарных. Так я узнал, что в каминах существует поддувало. — Дилан снова засмеялся. — А у тебя было какое-нибудь приключение?

Да, у нее были два случая, которые она до сих пор вспоминала со стыдом. Первый — достопамятный ленч с Диланом, когда многие поняли, что у нее на уме. А второй — когда она застала своего мужа в постели с другой женщиной. Рассказывать об этом она не собиралась.

— Я хм., вообще не в состоянии ни о чем думать.

— Ясно, ты не хочешь раскрывать свои секреты. — По его улыбке Джессика поняла, что Дилан на нее не сердится, а напротив склонен поговорить по душам.

Теплые отношения, возникшие в эти несколько минут, располагали к дружеской близости, но она не была к этому готова. Перед ней был совершенно иной Дилан Рассел, которого она прежде не знала.

— Думаю, стоит выяснить, что же все-таки забило трубу. — Он попытался заглянуть в темное нутро камина. — У тебя есть фонарик?

— Сейчас принесу. — Джессика сердилась на себя за охватившее ее чувство неуверенности. Все шло совсем не так, как должно было идти — во всяком случае, то, что касалось Дилана Рассела. Ее раздражало не его присутствие и даже не то, что она случайно забралась к нему в постель. Она боялась, во что все это может вылиться.

Каждый раз, когда она пыталась загнать .его в те рамки, в которых он, по ее представлению, должен находиться, ничего не получалось. И чем сильнее она старалась, тем активнее он сопротивлялся, блистая своей белозубой обольстительной улыбкой.

Джессика понимала: она страшится его дьявольски свободной манеры делать то, что ему хочется в данный момент. Ее злило, что Дилан насмехается над ее размеренной и обустроенной жизнью. Но это было еще не самое худшее…

От его близости она с самого первого мгновения испытывала дрожь во всем теле, с которой совершенно не могла справиться.

Ей пришлось напомнить себе, что она уже не впечатлительная пятнадцатилетняя школьница, влюбившаяся в приятеля своего старшего брата. И не шестнадцатилетняя девчонка, чье сердце было разбито Диланом Расселом.

Пока Джессика искала фонарик, Дилан осмотрел содержимое стенных шкафов. Он нашел веник, старую швабру и моток скотча. Связав ручки швабры и веника скотчем, он прикрепил к концу длинный прут.

— И что это такое? — поинтересовалась Джессика, протягивая ему фонарь.

— Нужно что-то длинное, чтобы добраться до трубы, иначе мне придется лезть на крышу и пытаться протолкнуть мусор оттуда.

— Лезть на крышу? — Ей показалось, что он не может всерьез думать об этом. Дождь еще не прекратился. Крыша скользкая и очень крутая. Это чересчур опасно.