Разделяющий нож: Приманка. Наследие
Шрифт:
– Да.
– Хорошо. Спасибо. – Громовержец все еще держал колышек в ладони, словно взвешивая его.
Даг протянул руку и коснулся единственного остающегося в красном кружке колышка.
– От Тела так и не было известий. – В этих словах не было вопроса.
– Нет, – вздохнул Громовержец.
– Уже почти два года, Громовержец, – бесстрастно проговорила Мари. – Ты мог бы его вынуть.
– Разве на доске уже не хватает места? – фыркнул Громовержец, с непонятным выражением глядя на Дага; потом он подбросил колышек, который держал в руке, и решительно воткнул его в квадрат с надписью «Список
Выпрямившись, Громовержец повернулся к Дагу.
– Загляни в шатер целителей и дай мне знать, что они скажут насчет твоей руки. И зайди ко мне после того, как поговоришь с Дором. – Он махнул рукой, отпуская Дага, но тут же добавил: – Куда ты направишься теперь?
– К Дору, – ответил Даг и неохотно буркнул: – И к матери.
Мари фыркнула.
– И что же ты собираешься сказать Камбии насчет этого? – Она показала на тесьму у Дага на руке.
Даг пожал плечами.
– А что тут говорить? Я не стыжусь и не жалею, а потому на попятный не пойду.
– Она будет брызгать слюной.
– Наверняка. – Даг мрачно улыбнулся. – Хочешь пойти полюбоваться?
Мари закатила глаза.
– Пожалуй, я хотела бы отправиться в дозор. Громовержец, тебе добровольцы не нужны?
– Всегда нужны, но сегодня ты не годишься. Отправляйся домой к Каттагусу. Твой потерявшийся дозорный вернулся, и у тебя больше нет оправданий тому, чтобы околачиваться здесь и тянуть из меня душу.
– Эх... – буркнула Мари, то ли соглашаясь с этим, то ли нет – Фаун так и не поняла. Мари небрежно отсалютовала Громовержцу и Дагу, довольно насмешливо бросила Фаун: – Удачи, дитя, – и ушла.
Даг было тоже двинулся следом, но остановился и вопросительно посмотрел на Громовержца, когда тот пробормотал:
– Даг...
– Да, сэр?
– Восемнадцать лет назад, – сказал Громовержец, – ты уговорил меня поставить на тебя. У меня никогда не было оснований об этом жалеть. – Не хочет ли он добавить «До сих пор», подумала Фаун. – Мне вовсе не хочется защищать тебя перед советом лагеря. Постарайся, чтобы до этого не дошло, хорошо?
– Постараюсь, – ответил Даг.
Громовержец изобразил что-то вроде прощального поклона, и Фаун следом за Дагом вышла из комнаты.
Жены-командирши за столом не было. Небо за окном стало серым и низко нависло, вода озера казалась оловянной, влажность и духота давили на грудь. По дороге к коновязи Даг пробормотал:
– Что ж... Могло оказаться и хуже.
Фаун узнала собственные слова, сказанные раньше, и вспомнила ответ Дага.
– В самом деле?
Губы Дага дрогнули. Улыбка получилась невеселой, и все-таки это была улыбка, а не одна из его мрачных гримас.
– В самом деле. Громовержец мог просто кинуть мой колышек в огонь. Тогда мои проблемы его больше не касались бы.
– Как, он мог выгнать тебя из дозорных?
– Именно.
– Ох, нет! – ахнула Фаун. – А я еще наговорила ему всякого! Ты должен был меня предупредить. Только он меня разозлил, когда стал разговаривать так, словно меня рядом нет. – Немножко подумав, Фаун добавила: – Вы все трое так разговаривали.
– М-м... – Даг обнял Фаун левой рукой и на мгновение зарылся лицом в ее кудри. – Думаю, так и было. Уж очень быстро все там происходило.
Фаун подумала о том, не обменивались ли дозорные мыслями при помощи Дара, что было ей недоступно. Она и в самом деле чувствовала, что многого в той комнате не уловила.
– Что касается Громовержца, его нельзя обидеть, возражая ему, даже если ты не прав. А уж если прав, то у него достаточно крепкие плечи, чтобы вынести выговор. Громовержец не слишком любит людей, которые ползают перед ним на брюхе, а потом за его спиной жалуются.
– Это представляется разумным.
– Конечно. Ты произвела на него не такое уж плохое впечатление, Искорка. Более того, судя по результатам, ты произвела очень хорошее впечатление.
– Ну, это снимает с моей души камень. – Фаун помолчала и озадаченно спросила: – Каким результатам?
– Он воткнул мой колышек в «список больных». Я все еще остаюсь дозорным. Совет лагеря вмешивается в споры, которые семьи не могут разрешить сами, или в споры между главами кланов. Но если дело касается дозорного, совет должен действовать через военачальника лагеря. Он как бы глава клана для нас. Не скажу, что Громовержец захочет или сможет защитить меня от последствий этого, – Даг поднял левую руку, показывая свадебный браслет, – но по крайней мере он оставляет вопрос открытым.
Фаун принялась отвязывать коней, обдумывая слова Дага. Заключение нужно было сделать такое: работа Дага – и ее тоже – позаботиться о том, чтобы последствия не вышли из-под контроля. Садясь на Грейс, Фаун заметила под грушевым деревом дощатый стол, за которым, болтая ногами, расположилась Мари, Массап, сидевшая рядом, зачарованно слушала ее. Фаун решила, что ей не требуется Дар, чтобы догадаться о теме разговора, даже если бы женщины и не бросали любопытные взгляды в их сторону.
Даг обернул поводья Копперхеда вокруг крюка, подвел коня к крыльцу и с усталым кряхтением сел в седло. Жестом предложив Фаун следовать за собой, он выехал на идущую вдоль берега дорогу и повернул на восток.
3
Фаун обернулась в седле, чтобы посмотреть на вьющуюся через лес дорогу, по которой они приехали, потом снова повернулась лицом к озеру; впереди показался деревянный мост, перекинутый через протоку шириной футов шестьдесят. Находящийся за ней остров тянулся на запад, прикрывая со стороны озера тот, на котором располагался штаб дозорных. За мостом дорога поворачивала на север, и с нее на несколько миль открывался вид на озеро. Вдали Фаун могла видеть несколько узких лодок; часть из них были гребными, другие имели небольшие треугольные паруса. На втором острове росло совсем немного деревьев; между ними паслись кони, козы и овцы, а в тени дремали черные свиньи.
– Это и есть остров Кобылы? – предположила Фаун.
– Ага. Есть еще и остров Жеребенка, только его отсюда не видно. – Даг махнул рукой куда-то на северо-восток. – Это наши основные пастбища. Их даже нет нужды огораживать, как видишь.
– Вижу. Здорово! А есть остров Жеребца?
– Более или менее, – улыбнулся Даг. – Большинство жеребцов мы держим на Ореховом острове. – Он показал на низкую зеленую выпуклость, поднимающуюся из вод озера. – Все получается очень хорошо, пока какой-нибудь красавчик не возбудится и не попытается ночью переплыть на другой берег. Тогда приходится улаживать проблемы.