Разделяющий нож: Приманка. Наследие
Шрифт:
– Вот и мне так кажется, – сказал Даг. – Дело в том, что правду о случившемся сегодня вечером знают восемь человек. Конечно, четверо будут врать, когда притащатся домой, хотя сомневаюсь, что им хватит сообразительности врать одинаково. Какие-то слухи все равно поползут. – Даг позволил обоим Блуфилдам представить себе отвратительную картину, потом сказал: – Я не приятель Рашу и Риду, хоть и должен бы им быть. Обманывать Фаун ради них я не стану. Но на одно я соглашусь: я не буду говорить первым.
Соррел выслушал это с невыразительным лицом,
– Так будет справедливо, дозорный.
Даг с помощью Дара быстро осмотрел окрестности, хотя соседство двух потрясенных Блуфилдов и делало это болезненным.
– Рид возвращается домой вместе с Фаун. Предпочитаю оставить разбираться с ним тебя, Соррел.
– Пришли его сюда, в амбар, – сквозь зубы бросил папа Блуфилд.
– Хорошо, сэр. – Даг кивнул вместо своего обычного военного приветствия.
– Спасибо, сэр, – кивнул в ответ Соррел.
Фаун вернулась в кухню, злясь на Рида за то, что он вытащил ее из дома в темноте, и зажгла несколько огарков свечей, чтобы и осветить помещение, и улучшить собственное настроение. Этому еще больше помогли шаги Дага, донесшиеся из холла. Рид, который зачем-то нырнул в рабочую комнату Нетти, вышел оттуда с непонятно отчего торжествующей улыбкой на лице. Фаун уже собиралась спросить, чему он так радуется, когда неожиданно довольное выражение сбежало с лица Рида при виде входящего в кухню Дага. Фаун подавила раздражение, которое вызвал у нее брат: у нее имелись гораздо более приятные занятия, чем выяснение отношений с Ридом. Первым в списке этих приятных занятий значилось радостное приветствие Дагу.
Даг в ответ быстро обнял ее левой рукой и повернулся к Риду.
– Ах, Рид... Твой папа хочет видеть тебя в старом амбаре. Немедленно.
Рид посмотрел на Дага так, словно тот был ядовитой змеей, неожиданно оказавшейся там, куда Рид собирался положить руку.
– Зачем? – с подозрением спросил он.
– По – моему, они с Рашем многое хотят тебе сказать. – Даг склонил голову к плечу и улыбнулся Риду. Фаун решила, что никогда еще не видела менее дружелюбной улыбки. Рид в ответ открыл было рот, но спорить не стал; к облегчению Фаун, он просто вышел из кухни. Она услышала, как за ним хлопнула передняя дверь.
Фаун откинула со лба свои непослушные кудри.
– Куда это вы вдвоем ходили? – спросил Даг.
– Он зачем-то потащил меня на дальнее пастбище, чтобы помочь освободить теленка, застрявшего между жердями изгороди. Только к тому времени, когда мы туда добрались, этот глупыш высвободился уже сам. Я ничего не имела против прогулки, только у меня столько еще дел! – Фаун отстранилась и оглядела Дага с ног до головы. Он часто бывал не особенно опрятен, но сейчас выглядел просто помятым. – Удалось тебе спокойно поразмыслить?
– Да, я провел очень много объяснивший час. И не без пользы, я надеюсь.
– Знаю я тебя! Держу пари: ты просто не способен посидеть спокойно. – Фаун отряхнула несколько кусочков коры и листья, приставшие к его рубашке, и недовольно отметила новую прореху в его штанах на колене; штаны были испачканы кровью там, где колено было поцарапано. – Шатался по лесу, конечно. Клянусь, ты столько ходил, что забыл, как остановиться. Уж не на деревья ли ты лазил?
– Всего на одно.
– Что за глупость – со сломанной-то рукой! – ласково принялась отчитывать Дага Фаун. – Ты хоть не свалился?
– Нет.
– Благодарение богам! Ты должен быть осторожнее. Надо же, лазить по деревьям! Я-то думала, что предполагаю такое в шутку. Хочу, чтобы ты знал: мне нужен неполоманный жених.
– Я знаю, – улыбнулся Даг и огляделся. Фаун только теперь осознала, что они каким-то чудесным образом оказались наедине. Даг, похоже, подумал об этом одновременно с ней: он уселся в большое деревянное кресло у очага и привлек к себе Фаун. Девушка радостно взобралась к нему на колени и подняла голову, ожидая поцелуя. Поцелуй получился страстным, и оба ловили ртами воздух, когда их губы оторвались друг от друга.
– Им не удастся, – ворчливо сказала Фаун, – еще долго держать нас порознь.
– Нас не растащат, даже если привяжут к диким коням, – согласился Даг. Глаза его блестели, но улыбка стала серьезной.
– Ты уже решила, где хочешь провести завтрашнюю ночь? Уедем или останемся?
Фаун вздохнула и выпрямилась.
– А ты что предпочитаешь?
Даг губами отвел локоны со лба Фаун – прикасаться к ее лицу свои крюком он не любил. Это превратилось в ряд поцелуев, которыми он покрыл ее брови. Потом Даг задумчиво откинулся в кресле.
– Здесь нам будет физически легче. До лагеря Хикори за день мы не доберемся, не говоря уже о двух часах завтра вечером. Если мы разобьем в пути лагерь, тебе придется все делать самой.
– Я не возражаю против работы, – вскинула голову Фаун.
– Дело вот в чем. Мы будем не просто заниматься любовью, мы будем творить воспоминания. Завтра такой день, который будешь помнить всю жизнь, даже когда другие дни забудутся. Так что настоящий вопрос, и единственно важный, заключается вот в чем: какие воспоминания ты хочешь унести в будущее?
В нем говорит опыт, подумала Фаун. Лучше к нему прислушаться.
– По крестьянскому обычаю молодожены отправляются в свой новый дом, чтобы спать под новой крышей. Вечеринка все равно продолжается. Если мы останемся, клянусь, дело кончится тем, что я до полуночи буду мыть посуду, чем мне вовсе не хотелось бы заниматься этой ночью.
– У меня нет дома, куда я мог бы тебя увезти. У меня с собой нет даже шатра. Так что тебя ждет крыша из звезд, если не крыша из дождевых облаков.
– На дождь не похоже. Обычно в это время года три-четыре дня держится чудесная ясная погода. Признаю, я предпочитаю комнату на постоялом дворе ночлегу в поле, но по крайней мере с тобой можно не бояться москитов.