Разделяющий нож: Приманка. Наследие
Шрифт:
К полному удовлетворению Дага, мимо просвистел камень, потом другой. «Ай!» – весьма реалистично вскрикнул он, чтобы поощрить противников. Взлетело и упало еще несколько камней, за чем последовал увесистый удар и вполне настоящее «ай» снизу. Даг позаботился о том, чтобы парни услышали его злорадный смех, хоть сам он к этому моменту пыхтел, как кузнечные мехи.
Почти у цели. Отсутствующие боги, эта штука почти на середине ветки... Даг вытянулся вдоль нее, почти лежа и опираясь ногами на качающийся сук ниже; едва ли не в первый раз в жизни он хотел бы быть выше ростом. Потерять равновесие на такой высоте... так можно быстро
Даг крепко вцепился в дерево, когда серое, словно сделанное из бумаги осиное гнездо размером с арбуз отделилось от ветки и начало свое падение с высоты тридцати пяти футов. С наступлением вечера большинство ос уже вернулись в гнездо, как сообщил Дагу его Дар, и устраивались на ночь.
«Проснитесь! На вас напали!»
Слабая попытка Дага расшевелить ос своим Даром была, по-видимому, излишней: когда падающий шар коснулся земли, раздался громкий и вполне удовлетворительный хлопок; за ним последовало низкое сердитое гудение, которое было хорошо слышно даже там, где находился Даг.
Первые вопли оказались еще более громкими и удовлетворительными.
Даг устроился поудобнее, упершись ногами в надежные сучья, и принялся за некоторые усовершенствования процесса. Заставить разъяренных ос забираться в штанины и за воротники оказалось не так трудно, как опасался Даг, хоть он и не мог просто швырять ос, как москитов, и не мог рассчитывать на их покладистость, как в случае светлячков. Впрочем, все достигается практикой, решил Даг. Он добросовестно принялся за дело.
– Ой! Ой! Они у меня в волосах, в волосах, и жалят! – донесся снизу жалобный вопль; голос был слишком высоким, чтобы Даг мог его опознать.
– Ай, мои уши! Ух, мои руки! Отгони их! Отгони их!
– Беги к реке, Санни!
До Дага сквозь листья долетели шаркающие шаги отступающих противников; беспорядочное бегство едва ли могло им особенно помочь, поскольку Даг позаботился о том, чтобы их сопровождал почетный эскорт. Даже без помощи Дара Даг мог узнать, когда посланные им путешественники по штанам добирались до цели: оглушительные вопли звучали до тех пор, пока у страдальцев был воздух в легких.
– Хромай к реке, Санни, – яростно бросил Даг вслед удаляющимся к востоку отчаянным крикам.
Теперь пришла очередь подумать о том, как спуститься.
Даг двигался медленно, по крайней мере пока в десяти футах от земли его крюк не соскользнул; крюк прочертил длинную царапину по коре, а колени Дага сорвали с дерева большие куски коры. Впрочем, Дагу удалось приземлиться на ноги и не особенно ушибить сломанную руку. Шатаясь и ловя ртом воздух, он выпрямился.
– Было бы гораздо проще... если бы можно было просто... выпустить им кишки.
Нет. На самом деле не так.
Даг вздохнул и постарался, насколько возможно, привести себя в порядок, стряхнув с одежды и волос кору, сучки и листья обратной стороной крюка и с облегчением надев на сломанную руку перевязь. Несколько отставших ос жужжали поблизости, высматривая врагов; Даг направил их к товаркам по гнезду, а сам спустился по склону туда, где были привязаны лошади.
Он распутал поводья и сделал все, что мог, чтобы кони не споткнулись о них, потом вывел на дорогу и направил к югу, постаравшись вложить в их ограниченные головы представления о конюшнях и кормушках с овсом. Если лошади сами не найдут дорогу, Санни и его приятелям придется изрядно потрудиться в следующие дни, чтобы найти беглянок – конечно, после того как они смогут извлечь свои распухшие тела из постелей. Парочка забияк, включая Санни – на его счет Даг был совершенно уверен, – определенно не захочет появляться сегодня ночью на ферме Блуфилдов... да и во многие будущие ночи тоже.
Когда Даг устало выбрался на тропинку, он повстречал торопящегося навстречу Соррела. Тот сжимал в руках вилы и выглядел ужасно встревоженным.
– Что, черт возьми, это были за ужасные крики, дозорный?
– Какие-то молодые дураки забрались в твой лес и решили, что будет здорово покидать камни в осиное гнездо. Все получилось не так, как они рассчитывали.
Соррел фыркнул, наполовину насмешливо, наполовину досадливо; напряжение покинуло его.
– В самом деле?
– Думаю, что лучше всего так и рассказывать. Соррел тихонько зарычал, неожиданно напомнив Дагу Фаун.
– Ясное дело, тут есть что-то еще. Ты приложил руку, верно? – Он повернулся и зашагал обратно плечом к плечу с Дагом.
– В этой части – да. – Даг снова воспользовался Даром, чтобы заглянуть в старый амбар. Его будущий деверь был еще жив, хотя его Дар в данный момент был в состоянии крайнего волнения. – Но есть и другая часть, и с ней, думаю, следует разобраться тебе, а не мне. – Не годилось командиру одного отряда наказывать подчиненных другого. С другой стороны, взаимодействие иногда оказывалось удивительно эффективным. – Хотя, пожалуй, мы доберемся до сути быстрее, если ты пожелаешь выслушать некоторые мои соображения.
– Насчет чего?
– В данном случае насчет Раша и Рида.
Соррел пробормотал что-то о том, что готов стукнуть эти дурацкие головы друг о друга, а потом спросил:
– Так что с ними?
– Думаю, стоит позволить Рашу самому все рассказать. А потом мы посмотрим.
– Гм-м, – с сомнением протянул Соррел, но последовал за Дагом, когда тот свернул к старому амбару.
Дверь, выходящая к тропинке, была открыта, и изнутри лился мягкий желтый свет масляной лампы, которая висела на гвозде на балке. Грейс, находившаяся в ближайшем к двери стойле, при виде Соррела и Дага беспокойно зафыркала. В проходе с утоптанным земляным полом пахло лошадьми, сеном, навозом и пометом горлиц. Из стойла Копперхеда донесся разъяренный визг. Даг положил руку на плечо Соррела, когда тот рванулся вперед.
– Подожди, – выдохнул он.
Дагу было трудно громко не рассмеяться при виде открывшейся им сцены, хотя сохранить серьезность ему помогло зрелище его имущества, разбросанного по полу стойла и изрядно пострадавшего от копыт Копперхеда. На дальней стороне стойла из досок было сколочено грубое подобие кормушки, а над ней в потолке вырезано квадратное отверстие, через которое вниз сбрасывали сено с чердака. Хотя дырка была достаточно велика для охапки сена, Рашу оказалось трудно просунуть в нее свои широкие плечи. Когда в амбар вошли Соррел и Даг, Раш, использовав кормушку как что-то вроде лестницы, просунул в дырку обе руки и одну ногу и неуклюже извивался, пытаясь не дать щелкающим желтым зубам Копперхеда добраться до других частей своего тела. Мерин, прижав уши и вытянув шею, снова взвизгнул и щелкнул зубами, явно испытывая злобное удовольствие от того, что заставляет Раша все отчаяннее биться.