Раздолбаи. (Работа по специальности)

Лукин Евгений Юрьевич

– Завтра, – бросил он.

– Да никакого завтра не будет! Ты что? Не видишь? Они же тебя караулят!..

Ромка выдвинул вперёд ногу и бережно возложил левую длань на изваяние. Словно за плечи обнял.

– А чего ты за сто вёрст кричишь? Подойди – поговорим…

– Да не подойти уже! – заорал Василий. – Надзорка не пускает!..

Честно говоря, при этих словах желудок у Ромки провалился куда-то в район почек. А шутки-то и впрямь кончились.

– А ты скоком попробуй! – крикнул он, стараясь не подавать

виду, что и сам струхнул. – Возле «конуры» есть скок! Прямо сюда выбрасывает…

– Пробовали! Они уже и у скоков дежурят!..

Ромка беспомощно огляделся. Надзорки словно вросли в покрытие чёрными блестящими валунами. Ждут…

– Рома! – напрягая старческий голос, закричал Сократыч. – Рома, у вас один выход! Даже скорее шанс, чем выход!.. Сломайте эту вашу скульптуру! Сломайте!.. И глыбу разбейте!.. Возможно, тогда они вас не тронут!..

Ромка заколебался. Сломать… Может, вправду сломать? Слепил какую-то уродину, не поймёшь: то ли фиг, то ли кулак, то ли вообще бог знает что! Кривая, приплюснутая. Чего позориться-то? Эту – сломать, а потом подучиться малость – и…

Потом?

Когда потом?

Ромка ещё раз оглядел припавших к покрытию надзорок и медленно облизнул припудренные пылью губы.

– А вот фиг вам… – проговорил он и, спрыгнув в седловину, решительно вытряхнул в выемку предпоследний мешок.

***

Купол большого пальца, венчающий композицию, Ромка водрузил уже в сумерках. Порошка, как он и опасался, не хватило, и поэтому вместо красивого и гордого навершия пришлось лепить какой-то коротенький, неубедительный бугорок.

Всё!

Ромка звонко отряхнул руки, помедлил и сошёл вниз, в обезображенную корявыми грязными разводами седловину. На приступочке приостановился. Сердчишко на мгновение зависло. Да не может быть, чтобы с ним – как с Крестом… Никого не трогал, не убивал… Подумаешь там, фиг вылепил!..

– Ну, берите, давитесь! – презрительно бросил он наплывающим из серого полумрака плотным округлым теням. – Вот он я!..

Сделал последний шаг – и тут же был отрезан от глыбы, причём манёвр надзорка провела по-хоккейному жёстко – толкнула, чуть не сбив с ног.

– Сладили, да?.. Все на одного?.. – бормотал Ромка, пятясь перед наступающими гладкими тварями. Самый страшный миг остался позади: если сразу сознания не лишили, а теперь явно куда-то ведут, подталкивают, то, стало быть, не всё ещё так плохо…

Его уже вытеснили в проулок. Нигде ни души. От льдистых айсбергов веяло холодноватым полусветом. Надзорки обрели чёткость, по гибким панцирям гуляли блики.

Улучив момент, Ромка метнулся к светлому овалу скока – и тут же удостоился лёгкого щелчка. Так, наверное, в четверть силы… Подпрыгнул, шарахнулся, но на ногах устоял.

– Менты поганые!.. – хрипло выговорил он, оборачиваясь.

Надзорки надвинулись снова. Ромка повернулся и с независимым

видом пошёл, куда вели. Следующий попавшийся по дороге скок он на всякий случай решил обойти сторонкой, но тут на пути его стала одна из надзорок.

– Ну чего? – с вызовом спросил Ромка. – Туда – нельзя, сюда – нельзя…

Вне всякого сомнения, его прижимали к стенке. Точнее – к светлому овалу. Ромка знал этот скок. Он выводил к «конуре» – выбрасывал в аккурат перед третьим подъездом.

– Под домашний арест? – осклабившись, осведомился Ромка. – А жратву кто мне таскать будет? Вы, что ли?

Полукольцо акульих рыл сомкнулось теснее, и Ромка, более не хорохорясь и не дразня судьбу, шагнул в скок…

Издырявленная чёрными оконными проёмами пятиэтажка серой глыбой тонула в сумерках огромного зала. На выходе Ромку, естественно, ждали. Надзорок пять или шесть. Неестественно было другое: вместо того, чтобы загнать арестанта в «конуру», они сразу же отсекли его от парадного.

Заподозрив неладное, Ромка обернулся – и обмер.

В каком-нибудь десятке шагов, раскинув мощные посадочные опоры, стояла летающая тарелка. Из открытого люка лился нежный розовый свет, окрашивая серое, похожее на пемзу покрытие в коричневатые тона…

Неужели – домой? Да он о таком и мечтать не смел… Домой! В город, к нормальным людям, к своим ребятам… К ментам? Да пускай даже и к ментам! Они хотя бы ломать не заставляют…

Ромка хотел было кинуться к люку, но спохватился. Во-первых, хозяевам он давно уже не верил ни на грош и постоянно ждал от них очередного подвоха. А во-вторых, внутри встрепенулся и толкнул локотком в рёбра неугомонный чёртик противоречия.

– А чего это я туда полезу? – сердито сказал Ромка, снова поворачиваясь к надзоркам. – Может, мне и здесь хорошо?.. Подумаешь, сенсация: фиг вылепил!..

Округлые глыбы мрака угрожающе шевельнулись – и Ромка попятился. Его откровенно загоняли в летательный аппарат.

– Не нравится, да?.. – злорадно бормотал он, уже ставя босую ногу на край аппарели. – А вот фиг вам! Во! Видали?.. Чувырлы гладкие!..

Нагло крутя кукишем, он отступал вверх по трапу. Стоило ему очутиться в озарённом розоватым свечением коридорчике, как прямоугольная броневая плита поднялась и наглухо запечатала вход.

Оказавшись в одиночестве, Ромка с сатанинской усмешкой растопырил пальцы обеих рук и издевательски повилял тощим задом.

– Камушки вам долбать? – осведомился он у закрытого люка. – А вот пускай вам их Васька долбает! Он лоб здоровый!..

Тут Ромке почудилось, что пол под ногами дрогнул, и физиономия хулигана внезапно стала тревожной, чтобы не сказать испуганной.

А вдруг – не домой?.. Дедок говорил: тарелки куда угодно могут завезти… Вдруг закинут в какую-нибудь… типа исправительной колонии?.. С них ведь станется… Хозяева…