Раздвоение личности
Шрифт:
– Вот и пришли, господин, - сказал монах, останавливаясь перед благородным, устремленным ввысь зданием.
– А вот и Ганс Берталер.
Бартолд увидел на ступенях собора человека в лохмотьях. Рядом лежала бесформенная шляпа: а в шляпе - два медяка и хлебная корка.
– Нищий, - брезгливо пробормотал Бартолд, - Но все же, не исключено...
Он пригляделся внимательнее и заметил пустые, бессмысленные глаза, отвисшую челюсть, подергивающиеся губы.
– Душераздирающее зрелище, - сказал монах, -
Бартолд кивнул, оглянулся на пустынную соборную площадь, на безлюдные улицы.
– А где все?
– спросил он.
– Да неужто вы не знаете, господин? Все бежали из Кенигсберга, кроме него да меня. Ведь здесь Великая Чума!
Бартолд в ужасе отшатнулся и побежал по пустынным улицам назад, к флиперу, антибиотикам и любому другому году.
Предчувствуя неотвратимый крах, промчался Бартолд сквозь годы в Лондон конца XVI века. И в таверне "Медвежонок", что близ Грейт-Хергфорд Кросса, осведомился о некоем Томасе Бартале.
– Это зачем же вам понадобился Бартал?
– спросил трактирщик на таком варварском наречии, что Бартолд с трудом понял смысл вопроса.
– У меня к нему дело, - ответил Бартолд на гипноусвоенном староанглийском языке.
– Быть того не может!
– трактирщик смерил взглядом Бартолда, оценил кружевную пену брыжжей.
– Да неужели вы не шутите?
Посетители обступили Бартолда. не выпуская из рук оловянных кружек, и на фоне лохмотьев он разглядел блеск смертоносного металла.
– Фискал, а?
– Какого шута здесь делать фискалу?
– Может, слабоумный?
– Безусловно, иначе не пришел бы сюда один.
– И просит, чтобы мы выдали ему беднягу Тома! Трактирщик с ухмылкой наблюдал за тем, как толпа оборванцев надвигается на Бартолда, как оловянные кружки вот-вот будут пущены в ход вместо палиц, Бартолда прижали к стене.
– Я не фискал!
– воскликнул он.
– Бабушке своей расскажи!
Тяжелая кружка грохнулась о дубовую панель у него над головой.
Бартолда осенило: он сдернул с головы шляпу, разукрашенную перьями.
– Посмотрите на меня!
Оборванцы уставились на него во все глаза.
– Ну вылитый Том Бартал!
– охнул кто-то.
– Но Том ведь даже не заикался, что у него есть брат!
– заметил другой.
– Мы близнецы, - поспешно разъяснил Бартолд.
– Нас разлучили, едва мы появились на свет. Лишь месяц назад я узнал, что у меня есть брат-близнец. И вот я здесь, чтобы познакомиться с ним.
Для Англии XVI века история была вполне правдоподобная, да и сходства не приходилось отрицать. Бартолда усадили за стол и поставили перед ним кружку с элем.
– Ты опоздал, парень, - сказал ему дряхлый одноглазый нищий.
– Отменно он работал, лихой был гарцовщик...
Бартолд вспомнил, что так в старину называли конокрадов.
– ...но его схватили в Эйлсбери, и пытали его, и судили вместе с пиратами, и, что еще хуже, признали виновным.
– Какой же у него приговор?
– спросил Бартолд.
– Суровый, - сказал коренастый вор.
– Сегодня его повесят на Рынке Строптивых.
На мгновение Бартолд замер. Потом спросил:
– А брат действительно похож на меня?
– Как две капли воды!
– вскричал трактирщик.
– Удивления достойно, прямо глазам не верится. Тот же лик, тот же рост, тот же вес - все одинаковое!
Остальные закивали в знак согласия. И Бартолд, столь близкий к цели, решил идти ва-банк. Во что бы то ни стало ему нужен был Том Бартал!
– Слушайте меня внимательно, друзья, - сказал он.
– Вы ведь не очень-то любите фискалов и законы Лондона, правда? А я во Франции слыву богачом. большим богачом. Хотите отправиться туда вместе со мной и жить, как бароны? Тише, тише, - я не сомневаюсь, что хотите. Что ж, это можно, друзья. Но надо взять и моего брата.
– Это как же?
– удивился плечистый лудильщик - Его же сегодня повесят!
– Разве вы не мужчины?
– сказал Бартолд, - Разве вы не вооружены? Разве не пойдете на риск ради богатства и Привольной жизни?
...На Рынке Строптивых собралась сравнительно небольшая кучка зевак, ибо казнь была мелкая и незначительная. Но все же хоть какое-то развлечение, и люди азартно улюлюкали, когда повозка с приговоренным прогромыхала по булыжной мостовой и остановилась у подножья виселицы.
Палач уже взошел на помост, уже окинул толпу взглядом сквозь прорези в черной маске, и теперь проверял прочность веревки. Два констебля провели Тома Бартала вверх по ступенькам, подвели к палачу, протянули руки к веревке...
Бартолд, разинув рот, смотрел на осужденного. Бартал был похож на Бартолда точь-в-точь, если не считать одной мелочи.
Щеки и лоб у Бартала были изрыты оспинами.
– Самое время нападать, - сказал трактирщик.
– Вы готовы, сэр? Сэр! Эй!
Он обернулся через плечо и увидел, что шляпа с перьями скрывается из виду в переулке.
В глубокой меланхолии возвращался Эверест Бартолд к флиперу. Рябой никак не вписался бы в его планы.
Все понапрасну - ни одного пригодного Бартолда. Теперь он приближался к тысячелетнему барьеру.
Дальше забираться нельзя... Во всяком случае, по закону.
Но не может он вернуться с пустыми руками, да и не желает.
Есть же где-то во времени какой-нибудь Бартолд, пригодный для дела!
Он раскрыл коричневый чемоданчик и вынул оттуда маленький тяжелый аппарат. Там, в Настоящем времени, Бартолд выложил за него несколько тысяч долларов.