Раздвоенное сердце
Шрифт:
Двери лифта открылись, скрепя. Я встала спиной к холодной стене, рядом с трёхкратно запертой дверью и попыталась с помощью глубоких вдохов уменьшить пульсирующую боль в ноге. Тильман оглядывался с любопытством. Колин встал как раз напротив двери, взгляд непоколебимо направлен на замок. Мучительные минуты проходили, пока не послышалось приближение шагов, и не загремел замок. Рука Колина беззвучно вытянулась вперёд. Он поймал безвольное тело медбрата, прежде чем он смог упасть, и положил его небрежно на пол. Мужчина громко захрапел. Колин ненадолго обвис,
– Ещё раз я не смогу это сделать, не становясь при этом для вас опасным, - проникнул голос Колина в моё сознание.
– Поняла, отправила я, молча, послание в ответ.
Осталось-то всего несколько метров. Мы не прошли ещё и трёх шагов, когда из двери с левой стороны в конце коридора высунулся зад, покрытой белым, одного из медбратьев.
– Давайте сюда, - прошептал Тильман и подтолкнул нас в комнату с правой стороны.
Колин последовал за нами, закрыл дверь и на четвереньках пополз по стене вверх. Потом он прилип спиной к потолку.
– Классно, - пробормотал Тильман и забыл на одно мгновение поддерживать меня.
Застонав, я упала.
– Привет, - сказал девичий, но пугающе изнурённый голос возле меня.
– А вот и снова вы.
Озадачено я развернулась, в то время как Тильман поднимал меня снова на ноги. Мы почти оба упали. Маленькая толстая женщина стояла возле нас, с отсутствующим взглядом и строго разделёнными жидкими волосами. На ней была надета махровая пижама с вышитыми розовыми медвежатами.
– Э... да, - сказала я дружелюбно и села на свободную кровать.
– А почему вы здесь?
– спросила она. Это звучало так, как будто она задавала этот вопрос уже бесчисленное количество раз и вовсе не была заинтересована в ответе.
Спонтанно я не могла придумать болезнь, которая бы мне подошла.
– Мания величия, - прорычало надо мной. Я посмотрела наверх: Колин всё ещё свисал неподвижно с потолка. Старуха последовала за моим взглядом.
– Только что покрасили, - сказала она с гордостью и направила свои бледные глаза снова на меня. Она не увидела и не услышала Колина.
– Ну? Скажите уже, почему вы здесь?
– прошептала она заговорщицки.
– Я не знаю, - сказала я.
– Вероятно по ошибке.
Женщина улыбнулась по-детски, но её глаза оставались пустыми.
– Да, да, так говорят все. Но они уже находятся тут долго. По крайней мере, три недели. Я всегда видела их за завтраком.
Я сглотнула. Женщина показала своим пухлым пальцем на саму себя и сказала шёпотом:
– Шизофрения. Но я скоро выйду. Мне можно будет выйти на свободу. Вам нужно будет ещё остаться. А мне можно будет выйти. Мне можно выйти.
Она повторяла это как мантру, как будто благодаря этому всё станет правдой.
Потом она прервала сама себя высоким "о" и уставилась на свою пустою таблетницу.
– Вы сегодня ещё не принимали таблеток. Вам нужно принять таблетки. Подождите, я позову медбрата ...
Колин бесшумно упал вниз и вытолкал нас с холодным дыханием из комнаты. И действительно, дверь в конце коридора была открыта. Слишком хорошо знакомая рука сомкнулась вокруг ручки.
– Нет!
– закричала я, испугавшись, когда Колин стал двигаться в ту сторону, и я хотела остановить его. Но ледяной ветер погнал Тильмана и меня за ним мимо папы, на лестничную площадку.
– Елизавета!
– Папа смотрел на меня, не веря своим глазам, потом он последовал за нами. Дверь с грохотом закрылась. Ещё раз за нами раздался хриплый стон женщины, которая только что безумно кричала. Где-то капала сточная труба, и пахло дезинфицирующим средством и строительными отходами.
– Ничего ему не делай, - умоляла я, но Колин снова вернулся в свою медитативную неподвижность, глаза закрыты, тело как из камня.
– Елизавета, - сказал папа ещё раз и смотрел на меня озадаченно, прежде чем его взгляд обратился к Колину и потемнел.
– Ладно, хорошо, - сказала я невнятно.
– Он не убежал. Он с ней сражался. А я... я его оттуда вытащила, и если ты нам сейчас не поможешь, тогда я перееду завтра к Паулю и никогда больше не вернусь. Никогда!
– Ты становишься всё тяжелее, - пожаловался Тильман и присел на колени. Я скользнула к стене. С нескрываемым очарованием я наблюдала за тем, как свежая ярко-красная кровь вытекла из моей раны на пол.
– Я не позволю шантажировать себя, Елизавета, - сказал папа. Это прозвучало не очень убедительно.
Испуганно он смотрел на мою рану. Храбро я дотронулась до крови и нарисовала ей лицо на полу.
– Хорошо, - захихикала я.
– Тогда завтра я поеду к Паулю и умру там. Ха-ха.
К лицу на полу я добавила два огромных уха, шею и большую грудь. Тщательно я выбрала место для сосков.
– Боже мой, да ребёнок полон галлюциногенов, - застонал папа и начал срывать с моего тела лишайники.
– Ты думаешь, что очень умная, - проворчал он и убрал ветку белладонны из моего пояса.
– Но то, что она, в их присутствие - он бросил сердитый взгляд в сторону Колина, - становиться во много раз сильнее, если носить её непосредственно на теле, а тем более при потери крови, наверное, ускользнуло от тебя при твоей экскурсии в ботанике.
– Я даже выпила, - объявила я гордо.
– О Боже, - застонал папа и похлопал меня по щекам, чтобы я не заснула. Я укусила его за палец.
– Ах, значит, в этом был смысл с этими растениями, - позабавился Тильман. - Господи, Эли, я уже подумал, что ты совсем сошла с ума.
– Так тоже можно сказать, - проворчал папа, который как раз запутался в мамином чёрном куске материи.
– Что ты вообще тут делаешь?
– Ладно, я думаю мне пора исчезнуть, - пробормотал Тильман подчёркнуто безучастно и направился к лестнице.