Разгадай меня

Мафи Тахира

А он сам спит на подушке рядом со мной.

Черты его лица такие божественные и неземные в лунном свете! Его лицо обманчиво спокойно и невинно. И я думаю о том, что это просто невозможно. Вот я, а вот и он лежит рядом со мной. А я — рядом с ним.

И мы вместе лежим на его детской кровати.

И он спас мне жизнь.

Невозможно — какое же это глупое слово!

Я чуть шевельнулась, но Уорнер реагирует моментально. Он резко садится в кровати, его грудь вздымается и опускается, он часто моргает. Потом смотрит на меня, видит, что я проснулась, что у меня открыты глаза, и замирает на месте.

Мне хочется сказать ему очень

многое. Я должна рассказать ему об очень многом. Мне нужно очень многое сделать, многое обдумать, много чего решить.

Но сейчас у меня всего один вопрос.

— Где твой отец? — шепотом спрашиваю я.

Уорнер отвечает не сразу, а чуть подумав:

— Он вернулся на базу. Уехал сразу после… — снова секунда тишины, потом: —…после того как выстрелил в тебя.

Невероятно.

Он оставил меня истекать кровью в своей гостиной. Какой милый подарочек — вот, мол, сыночек, теперь сам убирай. Какой милый урок для сына. Влюбляйся и смотри, как я пристрелю твою возлюбленную.

— Значит, он не знает, что я здесь? — спрашиваю я Уорнера. — Он не знает, что я жива?

Уорнер отрицательно мотает головой:

— Нет.

«Хорошо, — думаю я. — Очень хорошо. Пусть уж лучше думает, что я умерла».

Уорнер все еще смотрит на меня. Он смотрит и смотрит, как будто хочет дотронуться до меня, но боится приближаться. Наконец он шепчет:

— С тобой все в порядке, любовь моя? Как ты себя чувствуешь?

Я мысленно улыбаюсь, думая о том, сколько же есть разных вариантов, как бы я могла ответить на этот вопрос.

Я думаю о том, что мое тело сейчас, как никогда еще в жизни, измучено и истощено. Я думаю о том, что за два дня я ничего не ела и выпила только один-единственный стакан воды. О том, что никогда еще я так не запутывалась в людях, когда они кажутся кем-то одним, а на самом деле — совсем другие. Я думаю о том, что вот я сейчас лежу здесь на кровати в доме, которого вообще, по сути, не должно было быть, причем лежу рядом с человеком, которого все боятся и ненавидят в Секторе 45. Я думаю о том, как такое возможно, чтобы этот ужасный человек мог обладать такой нежностью. И еще о том, как он спас мне жизнь. Как его родной отец выстрелил мне в грудь. Как всего несколько часов назад я еще лежала на полу в луже собственной крови.

Я думаю о том, что мои друзья, наверное, до сих пор воюют, а Адам скорее всего мучается догадками, где я сейчас и что со мной случилось. А Кенджи по-прежнему тянет на себе ношу сразу нескольких людей и всех, как и раньше, выручает. А вот Брендана и Уинстона, возможно, до сих пор не нашли. И вообще все жители «Омеги пойнт», может быть, уже погибли. И тогда я задумываюсь уже серьезно.

Сейчас я чувствую себя намного лучше. Так хорошо мне не было еще никогда в жизни.

Это даже удивительно, что все теперь стало для меня другим. Теперь вообще все будет по-другому. Мне надо многое сделать. Свести счеты кое с кем. И еще ведь столько друзей ждут моей помощи!

Все изменилось.

Потому что раньше я была ребенком.

Сейчас я, конечно, тоже все еще ребенок, но теперь у меня есть железная воля и стальные кулаки, а по возрасту мне уже полсотни лет, не меньше. Наконец-то мне все стало ясно. Я поняла, что я сильная, может быть, я набралась немного и храбрости. Может быть, теперь-то я смогу делать то, для чего была рождена.

Теперь я стала настоящей силой.

Пусть даже и с отклонением от человеческой природы.

Я живое,

ходячее доказательство того, что природа была вполне официально обманута, она сама испугалась того, что натворила, что у нее в итоге получилось.

Я стала сильнее. И злее.

Я готова совершить нечто такое, о чем определенно пожалею, но мне уже все равно. Мне надоело быть милой и послушной. Мне надоело переживать по любому поводу и без. Я больше ничего не боюсь.

Мое будущее представляет собой полный хаос.

И я больше не буду носить перчатки.

Выражение признательности

Я желаю тебе побольше снисходительных друзей, доброжелательных прохожих и долгих часов безмятежного сна. Желаю сладчайших ягод, приятнейших бесед, искреннейших объятий и всех тех, кто смог бы избавить тебя от грусти. Желаю тебе ослепительного северного сияния и взрывов хохота, желаю бесконечности и дороги, ведущей в бесконечность. Желаю всего этого тебе, мой преданнейший друг. Мой муж. Ты мой любимый цвет, мое любимое время года, мой самый лучший день. Я хочу забрать все лучшее в этом мире и подарить тебе.

Мама. Папа. Братья. Моя семья. Я люблю, когда вы смеетесь. Я люблю вас даже плачущих. Я люблю вас, когда мы вместе пьем чай, обсуждая при этом все на свете. Вы самые дивные люди на земле, ибо вам пришлось терпеть меня всю жизнь, ни разу не зароптав. Благодарю вас за каждую поданную мне чашку чая. За то, что я всегда ощущаю пожатие ваших рук.

Джоди Ример. Я поздоровалась — ответом мне была улыбка. Заговорила о погоде — в ответ услышала, что она непредсказуема. Спросила о дороге — и узнала, что путь тернист. Спросила о том, что будет дальше — услышала, что то никому не ведомо. А потом благодаря тебе начались лучшие годы моей жизни. Знаю, что забыть тебя невозможно.

Тара Уэйкем. Ты читала слова, написанные моим сердцем и пером, и понимала их с потрясающей чуткостью и тактом. Благодарю тебя за твой талант, терпение и неиссякаемую доброту. За твои добродушные улыбки. Работать с тобой — для меня огромная честь.

Тана. Ранда. Мы пролили так много слез — в печали и в радости. Но самые сладкие слезы я пролила тогда, когда смеялась вместе с вами. Ваша дружба — дивный дар, ниспосланный свыше, достойной которого я стараюсь быть каждый день.

Сара. Натан. Благодарю вас за вашу беспрестанную поддержку, значение которой невозможно описать словами.

Самайя. Благодарю тебя за подставленное плечо, участие и заботу. Не знаю, что бы я делала без них.

Огромное-преогромное спасибо всем моим милым друзьям в «Харпер-Коллинз» и «Райтерс хаус», которые никогда не получают должной благодарности за то, что делают. Мелиссе Миллер — за симпатию и оптимизм. Кристине Коланджело, Диане Нотон и Лорен Флауэр — за энергию, веру в успех и непревзойденную коммерческую жилку. Марисе Рассел, моему лучшему в мире агенту по рекламе — за ум, сметку и безграничную доброту. Рэю Шеппелу и Элисон Доналти — за умение делать почти живые обложки. Бренне Франзитта — редактору, каких мало (надеюсь, тире тут на месте). Алеку Шейну — за все, но в особенности за адекватную реакцию на появление в офисе странных игрушек. Сесилии де ла Кампа — за приложенные усилия, чтобы мои книги расходились по всему миру. Бетт Миллер — за ее неустанную поддержку. И Кэсси Евашевски из Ассоциации паевых фондов — за снисхождение, чутье и деловую хватку.