Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?
Шрифт:
А как же освобождение Европы от фашизма? Ведь России выпала честь освободить Европу от «коричневой чумы»? Ох, лучше бы нас этой чести лишили. Делать нам было нечего, как кого-то спасать, сами только-только вылезли из революционной трясучки. И когда мы громили немецкую армию, то думали, уж конечно, не о спасении мира (и уж тем более не о мировой революции), а о собственном спасении и возможности выжать из него побольше геополитических выгод. И ничего бы с миром не сделалось, пойди Гитлер на Запад, а не на Восток. Ну, потрепал бы он маленько Англию. США-то он не смог бы захватить никак, Россия к тому времени была бы неодолима. И
На этот факт мало обращают внимание, но он прямо-таки вопиет. Во Франции в рядах Сопротивления воевало 200 тысяч человек, в то время как за Гитлером пошли 500 тысяч французов. Когда началась Вторая мировая война, то воевать с немцами были готовы только французские офицеры, остальные ситуаены — и правые, и левые, ожидали Гитлера кто с радостью, а кто с равнодушием. Ну, придет и придет, все лучше, чем наши депутаты-воры. Даже компартия вступила в сговор с оккупационными властями по поводу издания в новых условиях своей газеты «Юманите». На Восточном фронте в плен взяли аж 23 тысячи французов. Голландцев и тех было в нашем плену около 5 тысяч. Попадались даже и цыгане — 383 человека.
Германия пользовалась в Европе почти всеобщей поддержкой. Это после Сталинграда союзники стали отворачиваться от нее. Начались всякие восстания, заговоры. Господа-европейцы поняли, что первая попытка интеграции провалилась. И вот тут их возмущению гитлеризмом не было предела. Ай-яй-яй, какое дело про гадил.
А по всему по тому, лучше бы европейцы разбирались с Гитлером сами.
Но что же англичане, разве они не были готовы мужественно противостоять гитлеровской чуме? Да, противостоять были готовы, и даже противостояли, но по-настоящему делать это очень и очень не хотели.
Великий «антифашист» Черчилль всячески затягивал открытие второго фронта и в принципе склонялся к тому, чтобы не ввязываться в сухопутную войну с Германией на Европейском континенте. Даже в 1944 году он предложил Рузвельту отложить данное мероприятие, которое до этого откладывалось уже неоднократно. Второй фронт мог бы возникнуть еще в 1942 году, соответствующая договоренность была заключена, однако тогда Черчиллю удалось убедить своих американских друзей попытать военного счастья в Северной Африке. Но через два года президент США все же настоял на высадке союзных войск во Францию.
Обычно открытие второго фронта объясняют боязнью англо-американцев допустить Советскую Армию в Западную Европу, но поведение принципиального антикоммуниста Черчилля, упорно не желающего лезть на континент, заставляет в этом усомниться. Он строил свои расчеты на заключении сепаратного мира с Третьим рейхом, вернее, с частью его руководства, которая должна была отстранить Гитлера от власти (даже после войны он держал под ружьем десятки тысяч пленных немцев, которых хотел бросить на СССР). В этом случае «коммунизму» поставили бы еще более надежный заслон, чем во времена «холодной войны», — послегитлеровская Германия сосредоточила бы всю свою мощь на противостоянии «красной чуме». Если это предположение верно, то именно Рузвельта следует считать могильщиком нацизма — в случае сепаратного мира СССР не пошел бы на Берлин, Вену и другие европейские города, ограничившись освобождением своей территории.
Кстати, если уж кто-то хотел сокрушить Германию, то это Рузвельт. Американский президент всегда занимал довольно твердую антифашистскую позицию, всячески стараясь создать условия для вооруженного разгрома стран «фашистского блока». В этом плане весьма интересно исследование историка К. Танзилла «Задняя дверь к войне», в котором приводятся документы американского госдепа, из коих следует, что в 1939 году Рузвельт приложил огромные усилия для обострения отношений между Германией и Великобританией. Тогда же он серьезно подумывал об американской интервенции в Европу.
Рузвельт желал продавать американское оружие всем противникам Германии, Италии и Японии, в чем с ним не была согласна большая часть политического истеблишмента Соединенных Штатов, настроенная изоляционистски и в ряде случаев прогермански. В 1935 году республиканцы и правые демократы приняли в конгрессе закон о нейтралитете, запрещающий продажу оружия всем воюющим странам. Лишь в 1939 году рузвельтовское окружение сумело протащить поправки к данному закону, которые позволяли пробить брешь в американском нейтралитете.
При Рузвельте было сделано все для того, чтобы спровоцировать войну с Японией. В 1939 году правительство США уведомило Японию о расторжении торгового договора, срок коего истекал только в будущем году. Адмирал Теобальд в своей книге «Чрезвычайный секрет Пёрл-Харбора» приводит доказательства в пользу того, что Рузвельт был неоднократно предупрежден о японском нападении, но так и не сообщил об этом адмиралу Киммелю. Теобальд пишет: «Наш главный вывод заключается в том, что президент Рузвельт заставил Японию начать войну с помощью неослабного дипломатического и экономического давления и соблазнил эту страну на начало враждебных действий путем неожиданного нападения, собрав в гавайских водах Тихоокеанский флот (США) в качестве приглашения к этому нападению». С мнением адмирала полностью согласен его коллега генерал Ведемайер.
Повторю свой вопрос еще раз — и они хотят от нас, чтобы мы придерживались морали в своей внешней политике?
Глава 9
Под прицелом — Сталин
Компрометация Молотова
В августе 1936 года прошел первый московский процесс. На скамье подсудимых собрали участников единого антисталинского блока, сложившегося в 1932 году: Зиновьева, Каменева, Смирнова, Мрачковского и т. д. Подсудимые много рассказывали о своих подлинных и мнимых прегрешениях, создавая весьма эффектную амальгаму. Среди прочих преступлений была и подготовка терактов против руководителей партии и г осударства. И тут произошла маленькая сенсация. Заговорщики не назвали в числе объектов покушения Молотова, бывшего вторым лицом в советской иерархии.
Само собой, это было не случайно. По логике тех лет, отсутствие Молотова в списках кандидатов в жертвы могло означать только то, что он не представляет особой опасности для террористов. А если Молотов не опасен, то, может быть, он и сам действовал заодно с врагами? Именно такими вопросами задавались люди, читавшие отчет о судебном процессе.
Кому-то было очень выгодно скомпрометировать Молотова. Очевидно, такая компрометация была первым шагом к началу шельмования председателя правительства. А само шельмование должно было завершиться падением этого политического исполина. И уж само это падение неминуемо привело бы его в «подвалы ЧК».