Разгар брачного сезона (сборник)
Шрифт:
Лариса вдруг помрачнела еще больше. Она задумалась о своем возрасте… Господи, кому она отдала свою молодость?!
Подумав так, она, однако, тут же сама себе ответила: «Да, отдала когда-то любимому мужчине».
Но сейчас все рушилось, и требовалось найти новые ответы, принять новые решения и ради будущего, возможно, пожертвовать прошлым. Все, что потеряло актуальность, нужно отбросить и, как ни трудно, пойти вперед. Хотя пока что не видать дороги. Кажется, это было у Тарковского: «Нет дороги, но надо идти вперед».
Она неожиданно произнесла эту фразу вслух. Виктор спустя мгновение взял ее руку в свою и тихо сказал:
– Дорогу осилит идущий.
– Мне действительно не хватает сказки. Я не могу в нее поверить, понимаешь? – Лариса с какой-то мольбой посмотрела в карие глаза Виктора, которые при неверном свете свечей выглядели черными.
– Для того чтобы поверить, нужно всего лишь, чтобы она стала реальностью, – спокойно ответил Виктор. – Поехали сейчас в Питер. Этот город хоть и не воспет Андерсеном и братьями Гримм, но может иногда поднять настроение.
– Что? – не поняла Лариса.
– Я предлагаю тебе совершить маленький вояж на мою историческую родину. Завтра вечером уедем в Москву.
Он посмотрел на часы.
– Прекрасно. До «Комсомольской» отсюда максимум полчаса, сразу берем билет, а еще через полчаса садимся в экспресс. В Питер прибудем рано утром. Отдохнешь, а потом пойдем делать сказку былью.
До Ларисы наконец дошел смысл всего сказанного Виктором, и она, машинально поглаживая его руку, как она всегда делала, сидя рядом с Евгением, согласилась:
– Поехали. Разлей шампанское на посошок – и вперед!
– За тебя, Волжская Чайка! – неожиданно воскликнул Виктор.
Лариса, удивленная его эрудицией – ее имя по-гречески означало именно «чайка», – в тон ему ответила:
– И за тебя, Невский Победитель!
Они осушили бокалы с шампанским и начали собираться. Сборы, правда, заключались лишь в том, что была вызвана горничная. Ей было приказано все убрать в номере и сдать ключ администратору.
Через несколько минут такси – свою машину Виктор оставил на платной стоянке – уже мчало их по ночной Москве к Ленинградскому вокзалу. А еще через час они, уставшие после напряженного дня, упали на полки спального вагона экспресса Москва – Санкт-Петербург.
«Вторая ночь в поезде подряд! Как романтично!» – подумала Лариса и заснула мертвым сном.
Утро на Московском вокзале в Питере было туманным и пасмурным. Прямо как настроение у Евгения накануне вечером, когда Лариса заехала к нему сообщить результаты своего импровизированного расследования.
Лариса была удивлена, что муж лишь чуть-чуть приложился к бутылке и был, можно сказать, почти трезв. Котов сказал, что открытие, сделанное его женой, с одной стороны, упрощает дело, так как известно теперь, кто же является главным пакостником, а с другой стороны – осложняет, поскольку присутствие в команде Завалишина человека, работающего на противоположный лагерь, означает, что этот лагерь в курсе всего, что замышляли Завалишин с Котовым.
Лариса покинула мужа, когда он был обуреваем мрачными предчувствиями и мыслями. И настроение самой Ларисы было двойственно: было ясно, что ничем хорошим для Котова эта история не закончится и наверняка отразится на ее благополучии. И можно было бы попытаться помочь вывести мужа из кризиса, но альтернатива в виде романтической истории с Виктором выглядела столь привлекательно, что Лариса не устояла.
В конце концов она и так сделала немало. Пускай теперь люди, которые в ситуации разбираются больше, чем она, занимаются собственным спасением. Она имела в виду Людмилу и Евгения.
Ее мучили сомнения вплоть до того, как Виктор решил устроить в гостинице вечер при свечах. Потом они как-то сами собой отпали, и она почувствовала сладость легкого греха. Где-то в глубине души оставалась еще маленькая червоточинка, напоминавшая ей о том, что нельзя так бросаться в омут неизведанных страстей. Но это шло из той, прежней ее жизни, когда она не знала об измене Евгения, когда еще не встретила Виктора, когда, в конце концов, не задумывалась о том, что годы уходят, а женщиной, увы, можно себя почувствовать в полной мере не всегда, и надо спешить.
А рядом с Виктором она чувствовала себя женщиной. Она ощущала это внутренне, не умом, потому что слишком мало еще они общались. Может быть, права ее подруга Эвелина, и спасение после тридцати заключается в разнообразии и качественном совершенствовании своих отношений с противоположным полом?
Лариса была погружена в свои мысли и почти не слушала Виктора, который вел ее через вокзал на выход в город. Она не совсем выспалась и хотела снова принять горизонтальное положение.
Такси быстро довезло их до дома, где в трехкомнатной квартире и проживал Виктор. Это была стандартная девятиэтажка, которая находилась почти на берегу Невы, сразу за мостом Александра Невского.
Лариса, которая в Петербурге бывала все время наскоком, сейчас досадовала на свою усталость – впечатление от встречи с городом было не очень ярким. Правда, Виктор тут же объяснил, что в этом виновата и пасмурная погода, из-за которой он, собственно, и не очень любит свой родной город.
– Я по натуре слишком летний человек, оптимистичный, – сказал он.
Лариса сочувственно покачала головой. Ей, кстати, тоже многие твердили, и прежде всего главный эксперт в городе по всем женским вопросам Эвелина, что она «летняя женщина». Она же считала, что лучшее для нее время – это весна. Хотя сейчас, на пороге осени, когда в ее жизни неожиданно появился намек на романтическое приключение, она уже готова была поспорить со своим собственным утверждением. Да в конце концов, какая разница, лишь бы счастье было!
Виктор открыл ключом дверь своей квартиры, и Лариса очутилась в просторной, отделанной дубом прихожей. Она устало скинула с ног туфли и прошла в комнату. Обстановка в квартире была уютной – мягкая мебель, паркет, но какой-то неживой. Чувствовалось, что хозяин не часто балует свою квартиру посещениями.
Пока Виктор на кухне приготавливал кофе, Лариса решила продолжить осмотр квартиры и прошла в самую большую комнату. Здесь стояла стандартная мебель: стенка, в одной из ниш которой находились телевизор и видеомагнитофон. С балкона открывался вид на Неву.