Разгар зимы
Шрифт:
Винсент спрятал пистолет за пояс и повернулся к нам с Селеной.
— Только представьте наше удивление, когда мы поняли, что охотник влюблён в Императрицу. Какую пользу это могло нам принести? Мы были уверены, что ты близко, слышали твой позывной, и знали,...
— ...что ты придешь ему на выручку, — плавно продолжила Вайолет, — возможно, в каменном лесу наши солдаты и потерпели неудачу, но мы всё равно заставили тебя прийти. Мы полностью контролируем тебя из-за чувств к Дево.
Они были сумасшедшими, и понять их было трудно. Однако я не увидела открытой враждебности
— Но я чувствую ещё кое-что, — Вайолет округлила глаза, — твоя любовь разделена! На твоё сердце претендует другой. И не кто-нибудь!
Винсент рассмеялся.
— Это ее заклятый враг!
Близнецы сочли это ошеломляющим. Хотя, наверное, так оно и было.
— Увы, у нас есть лишь один из твоих возлюбленных, — сказал Винсент, — пока.
Вайолет покосилась на Селену.
— Лучница тоже влюблена в охотника? Что такого вы в нём нашли? Все, на что он способен, это воровство, — она ударила Джека по лицу, и я едва удержалась, чтобы не вогнать когти ей в шею, — ой-ой-ой. Он снова потерял сознание. Эгоист, приходит в себя только во время побоев, из чего совершенно ясно, что они ему нравятся!
— Мы поставили тебя перед выбором, — Винсент обратился к находящемуся без сознания Джеку, — пытать, или подвергнуться пытке? Вы, смертные, всегда выбираете неправильно, и мы знакомим вас с болью, просветляющей разум. После этого вы уже не ошибаетесь в выборе!
Я украдкой оцарапала ладони, чтобы оросить землю кровью. Лозы могли бы проникнуть под Вайолет и взметнуться, чтобы схватить датчик. Но риск...
Селена, не терзаясь сомнениями, беззвучно продвигалась вперёд по древесным опилкам. Даже обладая сверхчеловеческими рефлексами, успеет ли она напасть до того, как Вайолет отреагирует?
— И как же мы будем его просветлять? — она провела блестящим чёрным ногтем по подбородку. — Грушей Мучений, Тисками, Вилкой Еретика или Испанским Пауком? Или просто его искалечим?
— Замечательная идея, Ви. Его охотничьи глаза так пристально за нами наблюдали, что мне не терпится их вырвать.
Он подошёл к ближайшему столику и зажег переносную походную горелку. Рядом лежала обугленная ложка.
Внутри меня всё сжалось, когда он поднёс её к огню. Раскаляя ложку, он улыбался мне, да так непринужденно, как будто просто ждал, пока сварится кофе.
Селена приблизилась почти на расстояние удара. Я должна была отвлечь близнецов.
— Зачем вы это делаете? Зачем пытаете людей?
— Чтобы оттачивать мастерство, исследовать боль и наслаждения плоти, — сказал Винсент, — мы — орудия в руках Первого. Первый познает через нас.
— Первый? — наблюдая за тем, как зловеще Лучница подкрадывается к своей жертве, я порадовалась, что она на моей стороне.
Винсент повернул ложку.
— Священный Первый, которому мы служим.
— Я не понимаю.
Он вздохнул.
— Что мы слышим, да будет услышано. Что мы видим, да будет увидено. Что мы познаем, да будет познано, — ну, если ты так говоришь… — но вскоре у нас развилось пристрастие к пыткам, потому что мы — Арканы.
Безумная логика.
— Это не означает, что вы должны подвергать людей пыткам.
— Неужели Жрец и Алхимик умерли спокойной смертью? — Надменно сказал Винсент. Они оба умерли в муках.
— Это была самозащита и ничего больше.
И всё-таки, разве красная ведьма не наслаждалась убийствами?
Вайолет взбесилась:
— В прошлых играх тебе это нравилось! — наконец-то живая эмоция. — Сомневаюсь, что твои вкусы так уж поменялись.
— О чем ты говоришь?
Она впилась взглядом в Винсента, и радужки его блеклых глаз мгновенно почернели.
— Скажи ей. Пусть Первый увидит её реакцию.
— Из-за тебя, — прошипела Вайолет, — мы прибегаем к пыткам из-за тебя.
Глава 12
— Ты никогда не задумывалась, почему мы шли в Хейвен? — спросил Винсент. — Мы хотели отомстить тебе, сделав пленницей собственной любви. Но так даже лучше. Мы знаем, что намного тяжелее видеть мучения любимого человека. Этому нас научила ты.
— Я?
Вайолет продолжила:
— Однажды ты сказала: «Любовь — самая разрушительная сила во вселенной». И была права.
Я покачала головой.
— Я... я никогда раньше с вами не встречалась. Я не понимаю, о чём вы говорите.
— Не изображай забывчивость! — сказал Винсент, брызжа слюной, — ваша семья ведет хроники, также, как и наша.
— Я никогда не читала свою историю. Я знаю только фрагменты.
Изучив выражение моего лица, они, видимо, пришли к выводу, что я говорю правду.
— Тогда мы проведем для тебя ускоренный курс, — Вайолет подошла к брату, — в последней игре мы были союзниками. Пока ты не предала нас. Ты опутала меня лозами, но моего возлюбленного поймать не смогла. И, чтобы заманить его, подвергла меня таким жестоким, изощренным пыткам...
— …что я сдался, лишь бы только избавить любимую от мучений, — подхватил Винсент, — я решил пожертвовать собой. Во всяком случае, ты была верна своему слову и расправилась с нами достаточно быстро.
— Все, что мы делаем – из-за тебя, — Вайолет потянулась к Винсенту и принялась играть его волосами, — каждый шаг в нашей семье предпринимается с оглядкой на тебя. Отец назвал меня Вайолет потому, что это единственный цветок, которым ты не можешь управлять14. Никогда больше.
Она говорила так, словно я... создала их? Так же, как они создавали новых Бэгменов. К горлу снова подступила тошнота.
Ужасные слова готовы были сорваться с языка: я просто играла в игру.
Но я промолчала.
Если бы их история была записана, то в ней я была бы злодеем.
Вдруг я поняла, что она и так записана.
Внесена в хроники.
— Мы – избранные, Императрица, — в один голос ответили Винсент и Вайолет, — мы – возмездие. И мы помним. Скоро ты увидишь. Мы будем любить тебя очень, очень сильно.