Разговор с лошадью. Изучение общения человека и лошади

Блэйк Генри

37

невозможно. С поводом проблема решалась просто, его можно застегнуть на шее, но это не устраняло причину такого поведения. Я поставил лошадь в денник и стал поглаживать ее плечо, потом продвигаться вверх по шее. Как только моя рука подобралась слишком близко к голове, лошадь вскинулась. Я ее успокоил и снова начал поглаживать плечо, двинулся вверх по шее, к голове… И снова свечка. Минут через 40 – 45 она уже позволяла мне гладить плечо и шею, останавливая руку в непосредственной близости от ушей. Потом я стал перебирать пальцами ее гриву, пока не добрался до ушей. Лошадь взвилась на задних ногах. Но я не отступал, и еще минут через двадцать мне уже было позволено провести рукой вверх по шее, по ушам и вниз по морде до кончика носа. Достигнув такой стадии, я начал поглаживать голову лошади, двигаясь от носа к глазам, но как только моя рука приблизилась к ушам, она вновь встала на дыбы. Но буквально через пять минут я мог провести рукой вверх от носа к глазам, затем по ушам и вниз по шее. Настало время следующего этапа. Я взял тесьмяной недоуздок и надел его лошади на нос, потом провел рукой вверх по носу к ушам, словно надевая недоуздок полностью. Свечка не заставила себя ждать, поэтому недоуздок был снят, и все повторилось сначала. Как

только переносье недоуздка оказалось на нужном месте, я снова повел рукой вверх к ушам. После пяти минут попыток я мог легко надеть и снять недоуздок. Когда эта лошадь поднималась на дыбы, я обратил внимание на один нюанс: она очень быстро успокаивалась, если я начинал ей что-то говорить, почти тихонько напевать. Одним словом, моя рука, гладящая уши, перестала беспокоить, но бедное животное перестало бы уважать себя, если бы так легко позволило мне то, что не позволяло делать никому. Через двадцать минут, считая от первой попытки, я мог спокойно надевать и снимать тесьмяной недоуздок. После этого я принес уздечку. В первый раз мне с некоторым трудом удалось вставить трензель, и с таким же трудом вытащить его. Добившись того, что лошадь брала и отдавала трензель совершенно спокойно, я попытался перекинуть повод через голову на шею, что заставило ее взвиться вверх. Я начал чередовать действия: снять повод, вынуть трензель, перекинуть повод, снять повод, дать трензель, накинуть повод… И так минут 10 кряду, пока мои действия не перестали беспокоить лошадь. Я провел в ее деннике около четырех часов, поэтому попоив лошадь, я задал ей корм и пошел перекусить сам. Мой обед был очень легким, как всегда, когда я работаю с трудными лошадьми. После перерыва все началось с начала. Примерно через час я мог спокойно надеть и снять уздечку, после чего я оставил лошадь отдыхать. На следующий день я вновь пришел в денник. Утром на всю процедуру ушло полтора часа, днем – полчаса, и 10 минут вечером. Через неделю лошадка спокойно относилась к процессу взнуздывая, и я мог проделывать это когда угодно. Чудо произошло благодаря терпению и, конечно же, пониманию причины проблемы. Также очень важно то, что я ни минуты не сомневался в успехе, не проявлял беспокойства или нервозности. На протяжении всего времени я оставался спокойным. Вообще, когда я занимаюсь с такими упрямцами, я исключаю общение с другими испуганными или беспокойными лошадьми. Всегда следует помнить, что если у вас могучая, с сильным характером или очень умная лошадь, ее не следует давать неопытному всаднику или новичку, если только ее как следует не "сломали" (заездили), что означает, если ее дух не сломлен окончательно и бесповоротно. Но поскольку существует множество некрупных, не слишком сильных и умных лошадей, то новичку или не особо умелому всаднику совсем не сложно подобрать верховую лошадь по своим способностям и темпераменту, что гораздо предпочтительнее попытки обломать лошадь, не подходящую для такого всадника и его потребностей. По той же самой причине, если нам нужна лошадь для поездок по пересеченной местности, мы выбираем лошадь, которой нравится прыгать и совершать длительные прогулки, потому что всем будет значительно легче, чем если бы мы взяли лошадь, которая не любит ни прыгать, ни далеко бегать. Точно также человек, который не любит ездить в поля, должен выбирать лошадь того же склада характера, а не ту, которую тянет на приключения.

Хорошим примером того, насколько важно понимание проблемы может послужить наше общение с Джимми, попавшим к нам совсем недавно. Джимми взял верх над своей хозяйкой и просто диктовал, что ей можно делать, а что нет. Для переучивания Джимми, который считал себя боссом, мы использовали исключительно коммуникативные способы животных. Босс всегда идет во главе табуна. Если появится нарушитель, возжелавший опередить босса, его быстро поставят на место: "Назад!" – поворот головы в сторону ослушника и удар оскаленными зубами. С первого взгляда может показаться, что это был укус, но в девяти случаях из десяти дело заканчивается только ударом, более решительные действия могут быть предприняты только в случае повторной попытки. Я вывел Джимми на чумбуре, и как только он делал попытку опередить меня, взмахивал кулаком, демонстрируя готовность ударить. Я ни разу не прикоснулся к нему, но каждый раз, при его попытке выйти вперед угрожающе взмахивал

38

кулаком, целясь ему в зубы. Через три – четыре дня Джимми четко уяснил, что ему никоим образом не удастся встать впереди, и придется тихо и покорно следовать за мной. Очень сложная и сильная по характеру лошадь, которая прежде доминировала над своей хозяйкой, таким образом уяснила, что босс я, а не он. Джимми научился подчиняться приказам главы табуна, потому что я использовал метод общения, который был ему понятен, и он не был ни испуган, ни подавлен.

Я думаю, что с помощью общения от лошади можно добиться максимально полного проявления способностей. Для наездника очень важно точно передавать лошади информацию о своих желания, а для лошади – точно реагировать на эту информацию. Поэтому весьма логично, чтобы такая информация передавались наиболее понятным лошади способом, т.е. тем способом, который используют лошади. И тут на первый план выходит ЭСВ, потому что именно при помощи этого способа лошади наиболее быстро смогут вас понять, гораздо быстрее, чем если вы будете подавать команды голосом. Например, настроение лошади должно соответствовать настроению хозяина, если тот возбужден, или наоборот, расслаблен. Если лошадь чутко реагирует на ваши эмоции, это неоценимо во время соревнований или в случае опасности, гораздо в большей степени, чем реакция на ваши команды. Скажем, сержант вполне может приказать своему отделению играть в футбол. Но такая команда, даже хорошо обученная, никогда не победит команду игроков, любящих эту игру, с уважением относящихся к желаниям и возможностям друг друга.

Именно поэтому я считаю порочным современный метод дрессуры лошадей, ведь при этом методе предвосхищение желаний наездника рассматривается как неповиновение. Я уверен, если вы хотите получить максимум от вашей лошади, надо дать ей возможность предвосхищать ваши желания, делать то, что вам нужно до того, как вы успеете попросить об этом. Для этого необходимо находиться в состоянии эмпатии с вашей лошадью, в этом случае ваши желания будут выполняться до того, как вы успеете произнести команду.

Все современное обучение искусству верховой езды сводится к обучению лошади выполнять

команды. Обучение основным командам занимает примерно 6 месяцев, более глубокое обучение – от двух до трех лет. С другой стороны, мы обнаружили, что с помощью нашего метода приручения можно в течение нескольких часов добиться от лошади выполнения команд. Чрезвычайно легко добиться от лошади выполнения команды, если вы сделаете так, чтобы она захотела выполнять то, о чем вы просите. Самый короткий путь к этому - ЭСВ. Мы уже приводили примеры того, что как только первобытный человек понял, что эогиппус может служить не только пищей, человек начал использовать ЭСВ для того, чтобы ездить верхом и контролировать лошадь, в меру способностей наездника и методов обучения, которыми он пользовался. Правда, до сих пор никто не писал об использовании ЭСВ при работе с лошадьми, отсутствуют также и какие-либо научные исследования этого вопроса. Мы в течение десяти лет проводили свои исследования ЭСВ до того, как я впервые отважился сказать об этом вслух. Да и то, это произошло почти случайно.

Моя жена как-то решила навестить своих родственников в Ирландии, но так как моя машина, как обычно, была сломана, я попросил своего друга и соседа Чарльза Тарлоу Крейга довезти мою супругу до станции. Проводив ее, мы по дороге домой остановились пропустить по стаканчику. Слово за слово, и после четвертой или пятой порции выпивки, я рассказал Тарлоу, что могу ментально общаться с лошадьми и управлять ими при помощи телепатии. Я был готов к тому, что он поднимет меня на смех, и даже приготовил оправдание – мол, пьяный, сам не знаю, что несу… Вместо этого я услышал: "Ну и что! Я тоже могу!" Причем, мы выяснили, что он может общаться с уэльскими кобами, а с лошадьми других пород – нет, а я лучше всего вхожу в контакт с чистокровными или их помесями. Часа через полтора мы отправились домой.

На следующее утро мне было скверно по двум причинам. Во-первых, я страдал от похмелья, а во- вторых, от осознания себя полным дураком из-за того, что рассказал Тарлоу о ментальном общении с лошадьми. Я пошел навестить своего соседа, и, после того, как мы немного полечились, он подтвердил, что действительно может общаться с лошадьми на ментальном уровне и уже довольно давно, но до вчерашнего вечера никому об этом не говорил, так как он вообще-то отличался нестандартным поведением и не хотел, чтобы его сочли окончательно сбрендившим чудаком. В течение следующих шести или восьми месяцев мы с Тарлоу отводили душу, разговаривая на тему о ментальном общении с лошадьми, но с другими я эту тему не затрагивал. И так было вплоть до охотничьего бала. А охотничий бал – это нечто особенное, поэтому к полуночи от моего трезвого здравомыслия не осталось и следа. Я как раз танцевал с одной очень образованной дамой – владелицей лошадей. В разговоре я вскользь упомянул ей о моей способности ментально общаться с лошадьми. После минутного раздумья она

39

ответила: "Знаете, я тоже могу так общаться с Пудли" (так звали ее лошадь). В течение следующих нескольких танцев она пришла к заключению, что эту способность она могла использовать еще с тремя или четырьмя лошадьми, на которых ездила за последние 30 – 40 лет.

Я рассказал эти истории для того, чтобы показать, что первые же два человека, постоянно находящиеся в контакте с лошадьми, подтвердили мне свои способности к ментальному общению с этими животными. Так как даже сама идея ментального общения между человеком и лошадью выглядела крамольной, мне была необходима такая поддержка, прежде чем я смог хотя бы коснуться этого вопроса, несмотря на целое десятилетие исследований. Вскоре я рассказал о своих опытах нескольким самым близким друзьям, затем – более широкому кругу знакомых. К моему великому изумлению я обнаружил, что практически все они без исключения имеют опыт ментального общения с лошадьми – не со всеми, им принадлежащими, а только с некоторыми. История такого общения насчитывает уже более двух тысяч лет, но на эту тему никто и никогда не писал и не проводил исследования. ЭСВ – это получение информации без помощи зрения, слуха, осязания, обоняния или вкуса. Практически, это означает, что вы способны ощущать настроения и эмоции, так как мы знаем, что ЭСВ касается передачи и получения информации о состоянии, чувствах и простейших мыслях. Лошадь инстинктивно ощущает настроения и эмоции своих компаньонов, безразлично, людей или животных того же или другого вида. Конечно, до некоторой степени она использует зрение и слух, чтобы определить, рассержен ее компаньон или испуган, спокоен или возбужден. Но мы знаем, что лошадь ощущает состояние других существ на инстинктивном уровне, даже если не может их видеть и слышать.

Сложно доказать, что существует ЭСВ между животными разных видов, но я попытаюсь это сделать, основываясь на наших наблюдениях. Например, однажды у нас жили бык и гусак, которые были неразлучны. Даже если они друг друга не видели, и бык переходил на другое пастбище, гусак бросал все дела, чтобы последовать за ним. Этот гусь всегда знал, где находится его друг, даже не видя его. Быка утром выгоняли пастись вместе с коровами, вечером он с ними возвращался домой. Во время дойки он спокойно полеживал во дворе. Гусь частенько устраивался прямо на могучем боку, либо где- то рядом, а порой уходил куда-то по своим гусачьим делам. Однажды утром стадо выпустили на пастбище, причем мы решили перегнать его на свежие корма, примерно в полумиле от того места, где они паслись вчера. Гусь во время выхода стада сидел запертым в сарае. Когда его выпустили, мы думали, что он пойдет на старое место выпаса. Ничего подобного! Гусь "встал на крыло" и прямехонько направился к новому пастбищу. Конечно, это может быть совпадением. Кроме того, гусак мог с достаточной высоты увидеть, где находится стадо. Но предположение, что какое-то чувство подсказало ему о смене места выпаса, что имело место ментальное общение между гусем и быком, также имеет право на существование.

В другом случае это была дружба между коровой и пони. Причем, корова всегда чувствовала, когда кобылка пони приходила в охоту и делала садку на нее, также как это делают между собой коровы. Запах кобылы в охоте ничего не значит для коровы, и, вероятнее всего, не могли иметь место и какие- либо знаки. Обычно кобылы пони не делают садок друг на друга, так что схема поведения является весьма необычной для пони, соответственно отсутствуют и знаки, побуждающие к такому поведению. Тем не менее, на инстинктивном уровне корова знала, когда ее подруга приходит в охоту. Я уверен, что между пони и коровой существовала очень сильная привязанность, что и являлось причиной поведения, присущего корове, но не свойственного пони.