Разговор с незнакомкой
Шрифт:
Первым метнулся за проволоку один из саперов. Трое его собратьев остались на месте, у проделанных ходов. Разведчики, пряча лицо от хлестко бьющей по щекам ледяной каши, шагнули за сапером.
Майор Андреев и старший лейтенант Леонов, пробираясь в это время на КП начальника артиллерии, всматривались в белую завывающую мглу.
— Маскировка — что надо! — заметил Андреев. — Сама небесная канцелярия помогает.
— Это с одной стороны, — не согласился Леонов. — А с другой стороны — ни черта не видно, в преисподнюю забраться можно, а не в тыл
— Ничего, прорвутся… я с этими соколами сам ходил. И под Воронежем, и на Днепре, знаю их…
— Мне приходилось, тоже знаю. А все-таки сосет под рубашкой…
— Ладно. В случае чего — артиллеристы саданут, сам знаешь! Усиленный наряд поставлен. Вот ракету, ты прав, — хрен разглядишь… Давай-ка пошлем еще пару человек к нейтральной для корректировки.
— Дело.
Они свернули в расположение разведроты.
Прошел почти час с момента, как группы разведчиков, рассредоточившись, замаскировались в заранее условленном месте — в начале небольшого березового островка. Восемь разведчиков во главе с сержантом Джавахишвили мгновенно растворились в клокочущем снежном вихре, оставив позади себя товарищей, призванных обеспечивать в конце операции их отход.
Миновав березняк, разведчики пересекли поляну, окаймленную высокой грядой стройных, сливающихся с бурлящей снежной высью сосен, и углубились в чащу.
Когда шедший впереди всех сержант Власов поднял руку, поравнявшиеся с ним разведчики увидели впереди полузаваленную снегом траншею. Первым прыгнул в нее ефрейтор Козленко, за ним сержант Джавахишвили и остальные.
— Вот и разбери-пойми: заброшенный окопчик чи нет… — развел руками Власов.
— Зря гадаешь, — возразил Джавахишвили. — Боевое охранение тут, а когда снег-мороз — там, — сержант показал в сторону, куда уводил ход сообщения.
— Надо что-то делать, — растерянно сказал Козленко.
— Сейчас будем делать, — ответил Джавахишвили и, осторожно погружая сапоги в вороха снежной пыли, нанесенной ветром в траншею, медленно двинулся вперед.
Старший сержант Рыльский волновался. Часа два уже прошло, как его группа, обойдя березовую куртину справа, залегла за кучей занесенного снегом валежника, ожидая группу захвата или хоть каких-то сигналов от нее. Не было сигналов и от левой группы обеспечения, которая должна была замаскироваться метрах в пятистах от них, в неглубоком русле пересохшего лесного ручья. Становилось очевидным, что из-за пурги связь с группами потеряна.
— От ты ж, зараза! — выругался Рыльский. — Как на том полюсе, а не на ридной Украини.
— Яншин, Попов, Бойко! — окликнул он разведчиков после минутного раздумья. — Давайте — вперед! Надо шукать своих, шо це там з ними. Чуть что — дадите красную. Ракетница в норме? Ну, добре…
Трое бойцов поднялись. Сначала они шли пригибаясь, клоня туловище вперед, словно ввинчивая себя в гудящую белую стену колючего снега. Но вскоре пошли в рост — в полутора метрах едва можно было различить друг друга.
И тем не менее, пройдя не более ста метров, они буквально столкнулись с сержантами Бондарем и Черняком.
— Ну еще момент, и я бы лукнул, как пить дать, — сказал Бойко, пряча под халатом гранату.
— В таком котле друг дружку перебить ничего не стоит, — согласился Черняк.
— А вы чего тут?
— Мокрушин послал. Как сгинули все: ни вас не слышно, ни ребят. Пропал генацвале, как в воду…
— Вот и мы тоже, — вздохнул Бойко. — Ладно, пошли вместе, что остается…
Они углубились в чащу. Пробираясь через бурелом, цепляясь за острые сучки, с треском разрывали белые маскхалаты, в иных местах по пояс проваливались в снег.
Когда переходили небольшую поляну, неожиданно возникшую на их пути, ефрейтор Яншин, замыкающий цепочку, вдруг вскрикнул и исчез в кромешном снеговом месиве. Остановившись, разведчики не сразу смогли понять, что к чему: прямо под ногами у них, в глубокой бесформенной снежной «проруби», что-то барахталось и сопело. Черняк, не раздумывая, «нырнул» в «прорубь» и через минуту выкатил оттуда огромный снежный ком, оказавшийся Яншиным. Вокруг «проруби» ухнул, обваливаясь, снег, обнажая устье глубокой воронки.
— Братцы, плавать-то я не умею, чуть не загиб, — пожаловался Яншин, вытряхивая из-за пазухи снег. Черняк, нервно хохотнув, спрятал за голенище финку.
— Воронка — черт с ней! — рассуждал Бондарь. — Их тут — пруд пруди. Но как здесь оказалась поляна?!
Не успел он проговорить, как впереди короткой голубоватой молнией вспыхнула осветительная ракета. Считанные мгновенья задержался ее мертвенный неверный свет в клубах снежной завесы, но эти мгновенья позволили заметить две мутные тени, высвеченные в сизом снежном облаке. Тени двигались навстречу им. Разведчики рухнули в снег.
Траншея оказалась короткой.
— Ну точно, боевое охранение здесь было, — сказал Джавахишвили, когда разведчики выбрались наверх. — Бруствер обвалился — пулемет стаскивали, не иначе…
— Где-то рядом должен быть ход сообщения к блиндажу, — предположил Козленко.
— Правильно думаешь, Козлик, — согласился младший сержант Кондратьев. — Мы где-то в тылу у них.
— Вперед и тихо! — Джавахишвили, выше колен проваливаясь в сугробы, нырнул под крону невысокой раскидистой ели.
Предположения оправдались. Не пройдя и ста метров, разведчики обнаружили свежий, еще не заметенный поземкой след, обрывающийся сразу же у глубокой капитальной траншеи.
Джавахишвили и Власов, присев, бесшумно перевалились через бруствер. За ними скатился Козленко. Остальные залегли у кромки окопа.
Один из немцев нес на спине что-то громоздкое. Бойко показалось поначалу, что солдат кого-то тащил на закорках. «Битый небитого везет», — мелькнула в голове его лихорадочная и не слишком своевременная мысль, и когда громадные бахилы-сапоги прошагали в двух метрах от него, Бойко вскочил и, наискось размахнувшись, с силой опустил приклад автомата на затылок немца. На спине у солдата был огромный термос. Он-то и помешал — удар приклада пришелся по плечу. Стукнувшись о термос, соскользнул в снег автоматный диск, немец покачнулся, отлетел в сторону, но устоял.