Разгром левой оппозиции в СССР; Письма ссыльных большевиков (1928)
Шрифт:
Громадное расстояние от ж.д., климат и плохие условия пи
тания не позволяют мне взять в ссылку детей и также заставляют
просить о переводе.
Оппозиц.-полит. ссыльн. М.С. Невельсон
Приложение: Справка Больницы им. Бабухина в Москве от 4 августа 1928 г., что я "с 27 июня по 4 августа находился на излечении по поводу брюшного тифа" и что кроме того я страдаю хроническим перерождением сердечной мышцы и сухостью задней стенки глотки и остальных голосовых связок.
М.Н.
Переведен в Чебоксары Чувашской республ[ики]1.
Публикуется впервые. Машинописная копия.
1 Рукописная пометка внизу листа, сделанная, вероятно, Невельсо-ном перед отправкой копии письма Троцкому.
13 ПИСЬМО СМИРНОВА РАДЕКУ
(начало октября 1928]1
Дорогой Карл...2
Я прочитал ряд твоих писем Колпашевцам3, С.Мрачковско-му4 и др. Мне захотелось сказать тебе, что я думаю о волнующему нас всех вопросу. Главное, что сейчас происходит, -- это тяж-кое ухудшение нашего хозяйства. Экспорт хлеба не только отпал, но он заменяется импортом хлеба. Одно это показывает, что совершилась какая-то большая беда, которую
298
отказа или промедления в перевозках) не приходится, ибо благодаря пестроте урожая нынешнего года возможны и рентабельны воз -- три (частной) перевозки3. Например, на Украине, где в нынешнем году неблагополучно с хлебом, на близких расстояниях частник повезет гужом (300-500 в[озов]. Сибирь могла бы в этом году сыграть роль главного резервуара для страны, ибо там частнику трудно работать: внутрнсибирский рынок мал и не может вместить всех излишков. Но справится ли аппарат -- тебе видней. Говорят, в этом году мы покупаем 150 млн. пудов (пишет Врачев и ...). Я думаю, что здесь преувеличение втрое, прежде всего потому, что при плохом расчетном балансе мы не можем на хлеб выбросить 300 млн. р. валюты. Кто-то в письме мне пишет, что наступающая зима будет временем исключительного внимания городу, в том смысле, что обостряющаяся нужда в городах: недостаток товаров и хлеба -создадут острую реакцию в них. Это, конечно, так и будет. Складывается такая обстановка: деревня экономически выиграет, но остается недовольна, ибо беднота вообще не видит никакой перспективы, а середняк был оглушен админи-стративным нажимом этого года. Следовательно, и здесь для радостного и бодрого настроения нет оснований.
Мне пишут из Москвы и Ленинграда о росте антисоветских настроений среди рабочих и даже среди металлистов Ленинграда. Недооценивать это явление нельзя: опасность велика, а сил для самозащиты у пролетариата мало. Голова его -- партия -- больна, а то, что сделано с оппозицией, учтено массой по-своему. Озлобление, растущее на почве усиливающейся нужды, сопровождается уменьшением доверия к руководству. Вторая сила -- армия, но она в нашей стране всегда отражала интересы деревни, а не города. На первых этапах революции 5-го и 17-го года она шла за пролетариатом, а потом она, в лучшем случае, была пассивна и нейтральна. Третья сила -- индустрия, но она сейчас не командует 23-мя миллионами хозяйства и, именно в силу своей недоразвитости, тормозит польем сельского хозяйства. И, наконец, четвертая сила -- госаппарат -- менее всего может служить опорой именно рабочей диктатуры. По своему социальному составу, по обывательско-чиновничьей психологии, аппарат ближе к любой другой социальной группе, чем к пролетариату. Рабочий устал физически и морально. Его давит чудовищная! безработица, лежащая бременем на его бюджете. Сейчас уже ясно видно --перспективы на рост его жизненного уровня нет, а морально он подавлен внутрипартийной распрей и расправой. Кому он будет верить... Несколько недель тому назад мне пришлось беседовать с одним молодым профессором-коммунистом: он правый. Его уста
новка такая: хозяйственный кризис может быть изжит преимущественно за счет рабочего класса. Не только нельзя повышать зарплату, но ее надо снижать. Надо доказать рабочему классу, что для сохранения диктатуры рабочего класса последний должен понести теперь (в обстановке мира) большие жертвы. Но он говорит так: кто посмеет пойти к рабочему и сказать ему о необходимости жертв... Руководство не посмеет: побоится, что ему не поверят. По словам правого профессора, мы, оппозиционеры, должны сказать об этом, ибо только нам еще поверят, и в этом он видит нашу историческую роль. "Если же Вы от этого уклонитесь, то откроете путь анархии и антисоветским настроениям". Кстати, он говорил так: нам нужны хлеб и сырье -- кто может их дать? Ни бедняк, ни маломощный середняк. Приготовителем хлеба на рынок в данное время является крепкий крестьянин и кулак. Промышленности и пролетариату нужен хлеб и сырье; нигде, кроме указанных групп деревни, его получить нельзя. Поэтому -- cмелая ставка на крепкого экономически; ему уступки, держа политическую власть в своих руках. Это новая установка и она имеет своих сторонников. Он говорил как угнетенный и с большим раздражением на центристов. По непримиримости тон его речей был удивителен. Вот что вынашивается в недрах нашей партии. Что хозяйство находится в состоянии тяжкого кризиса, что он не одиночка, что их группа -- это было совершенно ясно. Помнишь ли ты последние дни XV съезда, когда Каменев6 и Зиновьев развивали отдельным из нас идеи остаться путем самоотречения в партии, а при наступлении кризиса выступить посредником между рабочим классом и руководством. Вот именно это и предлагает правый профессор. Эти трудности подошли вплотную, завтра рабочий класс будет отбиваться от той тяжести, которую ему взвалила история. Что будем делать мы. Вопрос о поддержке "левого" курса центристов лишь политический акт нашего отношения к надвигающемуся конфликту между рабочим классом и его партией. Возможен ли этот конфликт и что он будет означать. Конечно, он возможен. Он может быть различной остроты, и по степени ее можно будет судить о размерах отрыва руководства от массы. "Большое колесо" может направить "малое колесо". Только вот что -- не два колеса придут здесь в действие, а несколько -- и вместо одного малого мы имеет несколько малых. Можно ли найти в системе партийного механизма те колеса, которые вертятся в желательную сторону. Конечно, да. Но это не те, что называются "центристами". Я так много писал о центристах, что самое слово вызывает тошноту. Скажу кратко, не доказывая, что я думаю так: на данном историческом этапе роль центристов быстро
300
течна. Они, не сделав сдвига влево, не отбив правых, "без нас не смогут", растворятся в правых, а часть отойдет на наши позиции. Мне смешна мысль, что они могут держаться и делать политику. Вся экономическая обстановка против них. Организационные маневры задержат не надолго. Можно бы затормозить сдвиг, выровняв левый фланг. Но для этого не с нашей стороны должны быть какие-то шаги (наш прогноз, в основном, оказался правильным). А они, пока еще у власти, должны облегчить нам вхождение в партию. Отмена 58 статьи -- это 50%, а, может быть, 58% на благополучный выход. Но они ослеплены своими оргуспехами и думают, что в них все дело. Тем тяжелее будет похмелье. Какой может быть с ними блок... При 58 статье. Это ведь и физически невозможно. Те социальные силы, на которые опираются центристы, --не наши силы. Ты здесь ошибаешься -- история не знает случаев, чтобы политические деятели, отражающие интересы одних и тех же групп, посылали друг друга в тюрьму и ссылку. У меня говорит не чувство озлобления (хотя я, конечно, не благословляю их), нет, я совершенно трезво говорю, что у них мало пролетарского и много мелкобуржуазного и совбюрократического. [Ты] им совсем некстати притянул Циммервальд7 и Ленина. Тогда центризм ведь был далеко не у власти. Ленин у них, к счастью, не был в ссылке, над ним не измывались хамы, хихикая над мнимыми болезнями, хамы служили в приказчиках и обвешивали покупателей, совсем, совсем было другое время, дорогой Карлуша, на наше вовсе не похоже. Ты болеешь за то, что мы вне партии. Я тоже, и все мы мучительно это переживаем. Меня первое время в Баязете кошмары давили. Ночью вдруг очнусь и не верю, что я в ссылке, проработав в партии с 99 г., не прекращая работы ни на один день, не как какая-нибудь сволочь из общества старых большевиков, уходившая из партии на 10 лет после 1906 года. Да, тяжело переживать, ну вот, а рабочему-то после 10 лет революции как видеть гибель надежд?.. Есть путь в партию -- путь Зиновьева, Пятакова8, Сафарова -- путь подлый, ибо он основан на обмане партии и рабочего класса. Этот путь я в свое время предвидел и при одобрении вышепоименованных так определил: "можно сохранить жизнь ценой потери смысла жизни". Тот, кто аргументирует такой обман интересами партии, -- просто сам себя обманывает, в лучшем случае.
Я думаю, что мы придем к политической жизни помимо центристов и правых. Мы вернемся к ней в дни испытаний для диктатуры рабочего класса через рабочий класс. Это не иллюзия; иллюзия -- надеяться на верхушечное соглашение. Это и не ставка на затруднения -- увы, их слишком много, .и они неотвратимы. Это
301
трезвый и спокойный учет обстановки и готовность быть с рабочим классом не только в дни его торжества, но и в последних арьергардных боях рабочего государства. Мне хотелось бы сказать еще несколько слов личного свойства, да уж очень затянулось мое письмо. Был у меня Бела Кун9. Он ехал в Батум с докладом о конгрессе и на улице случайно встретил. Он спрашивал про тебя, твое житье-бытье, сказал, что думает поехать к тебе не с политическими целями, сказал, что он и Варга будут посылать тебе европейскую литературу. Я благословил его на это. Я встречал разных сановников, так, например, "Анфимовича"10. Говорят, его прочат в НКПС вместо Рудзутака11. Этот был удивлен встрече в Сухуме -- "так Вы здесь... а я думал...", он думал, что я сдох в Баязете, должно быть. И другие были встречи; старые знакомые держатся так, как будто они у меня украли что-то (партбилет). Я твердо решил первый руки не подавать. Но даже самые лучшие из них ужасно далеки. Совсем на другом берегу. "Вы" и "мы". Я спросил одного из вождей: "Вы что же, черти, произвели нас в контрреволюционеры по 58 ст. ..." А он: "Ну, какие вы контрреволюционеры, об этом только дуракам говорят, но чем вы лучше, тем опаснее".
– - "Да мы с вами представляем один класс или разные?" -- "Один, но вас погубил Троцкий". Вообще, сейчас культивируется ненависть к Л.Д. Ну, пока до свидания. Как у тебя с деньгами? Не переводят ли тебя? Этот вот самый вождь как-то сказал в сторонку: "Да разве Радек еще в Томске? А я слышал..." и замялся. Быть может, тебя, мне так думается, хотят перевести. Ну, крепко жму руку.
Смирнов. Мой адрес: Сухум, Абхаз. М.С., мне.
P.S. Осинский13 сейчас в Сочи, он развивает такую идеологию: надо в первую очередь снизить расходы на соцстрах, и это даст нам 200 млн. для выравнивания цен городской и сельской продукции. Дворяне, даже разоренные, всегда боком ближе к мужику, чем к рабочему.
Т-2704. Публикуется впервые. Машинописная копия.
1 Датировано по содержанию.
2 Здесь и далее везде -- отточие документа.
3 Группа оппозиционеров в Колпашево. См. Т-2570, письмо Радека от 16 сентября 1928 г., 6 с.
4 См. Т-2235, письмо Радека С.Мрачковскому, начало августа 1928 г.,
8 с. Мрачкоаский С. (1883-1936) был исключен из партии в 1927 г. за оп
позиционную деятельность. Раскаялся в 1929, сослан позже других -- в
1933 г. В 1936 выставлен обвиняемым на процессе; расстрелян.
5 Так в тексте.
6 Каменев (Розенфельд) Л.Б. (1883-1936). Член ЦК. До 1925 -- в блоке
со Сталиным, затем -- с Троцким. В январе 1927 назначен на дипломати
ческую работу в Рим, в конце того же года исключен из партии постанов
лением съезда. Раскаялся и на следующий год восстановлен в партии. Аре
стован по делу об убийстве Кирова, приговорен к тюремному заключе
нию. Выставлен обвиняемым на процесс 1936. Расстрелян.
7 Циммервальдское объединение -- блок левых, центральных и пра
вых социалистов, оформившийся 5-8 сентября 1915 г. на конференции в
Циммервальде (Швейцария).
8 Пятаков Ю.Л. (1890-1937). Первый председатель советского правительства на Украине, затем занимал ряд крупных партийных и государственных постов. В 1927 исключен из партии за оппозиционные взгляды. Раскаялся, был восстановлен в партии, назначен замнаркома тяжелой промышленности. Выставлен обвиняемым на процессе 1937 года, расстрелян,