Разлив Цивиля
Шрифт:
Радует председателя и то, как газеты хором шумят о «новом почине» колхоза «Сявал». Вчера, говорят (жалко, самого не было!), приезжали два корреспондента, везде ходили, спрашивали, снимали трактористов в поле. И, значит, скоро появится большой материал в республиканских газетах… Хорошая это штука газета. Написали про тебя — тысячи людей читают. И сколько уже раз мелькнул на газетных полосах «Сявал»!.. Да нет, не то: «Сявал» уже не мелькает — он не сходит с газетных страниц. Хорошая штука газета!..
Вышел Трофим Матвеевич в поле, и понесли его орлиные крылья из одного конца в другой. Он с присущей ему
— Бывает ли Кадышев в иоле?
— Днюет и ночует, — ответил Федор Васильевич.
«Ну, конечно, кукушка хвалит петуха… а небось торчит этот Кадышев на своем Вил Зэре, никому не нужные опыты проводит…»
И на обратной дороге в Сявалкасы Трофим Матвеевич решил завернуть на Вил Зэр.
Там работали — это еще издали было видно — два трактора. Ну, хорошо, один «С-80», кадышевский, а что там делает «Беларусь»?.. Видно, уж совсем совесть потерял этот Кадышев, смотри-ка, вспахал все поле, а теперь сеет. Ведь не было такого уговора, чтобы обязательно всё… И опять — говорил же ему — не своим делом занимается: сам сел за руль трактора, а Федор вон ходит в сторонке, заложив руки за спину, как какой начальник. Не самому надо работать, товарищ Кадышев, а других заставить потеть, того же лодыря Федора… А на «Беларусе» каткует Володя. И тоже не свою работу работает, надо немедленно же перебросить его на культивацию. Стелется парень перед Кадышевым, даже про кукурузу свою забыл…
Ступил Трофим Матвеевич на участок — нога тонет, идти нельзя. Постарался Павел, ничего не скажешь, земля как пух.
Трактористы, похоже, заметили председателя. Павел остановил трактор, подманил Федора: садись, мол, работай. Сеяльщики глядят на председателя, но со своих мест не слезают. Федор взобрался в кабину, и агрегат тронулся.
Кадышев идет навстречу председателю — высокий, здоровенный, видно, как под гимнастеркой ходуном ходят богатырские мускулы. Руки не подал: грязная, мол, в масле. И то ли от того, что Трофим Матвеевич протянул было руку, а он ее не пожал, то ли еще от чего, засмущался, зарделся, как красная девица.
— Зря ты Володю сюда притащил, — у Трофима Матвеевича в этот хороший день не было желания ругаться, и он сказал это мягко, не повышая голоса.
— На поймах еще сыро, — и Павел тоже не петушился, разговаривал спокойно, деловито, — а здесь без каткования не обойтись. Плуг ведь пахал очень глубоко.
— Глубоко пахать — дело нехитрое. Будет ли урожай? Овес бы здесь надо сеять, овес, а не пшеницу.
— Риск, конечно, есть, Трофим Матвеевич, — откровенно признал Павел. — Но и пшеница не должна подвести. Тем более надо же ее где-то сеять, сами знаете, из района нажимают.
— Не для одной Насти — на то они власти, — скаламбурил Трофим Матвеевич. — Ты только теперь начал понимать, что и мне под их
Павел промолчал. Молчание это поправилось Трофиму Матвеевичу — а может, нынче день был такой, что председателю все нравилось, — и он решил поделиться с парторгом хорошими новостями. Любит Павел твердить: богатство должно идти от земли. Земля землей, она паша и никуда не денется, а вот проспи Прыгунов, и леспромхозовские дома ушли бы в другие руки.
— За эти три дня выручил колхозу не меньше пятидесяти тысяч. Лазейка еще не совсем закрылась, кое-что и еще урвем. Можешь своих трактористов обрадовать: купил две электростанции. Одна из капремонта, а одна почти совсем новая. Генераторы тоже хорошие. Так что не будем ждать, когда государство проведет нам электричество — сами проведем. Стройматериалов теперь хватит и на строительство мастерской, а может быть, даже и на гараж останется. И все это сделал я за эти три дня. Теперь очередь за тобой: кончай посевную и двигай всех трактористов на вывозку леспромхозовских домов.
— Надо еще с картофелем да с кукурузой справиться.
— Вот я вас и поторапливаю. Темпы, темпы и еще раз темпы!..
7
Наконец-то настал долгожданный для Володи день!
Рано утром он уже был со своим трактором на пойменных землях, что тянутся вдоль Цивиля. Сам засыпал семенное зерно в сеялку и сам же установил на другом конце поля длинную палку и повесил на нее серую кепку своего помощника Васи Гайкина. Ведь борозды должны быть проложены прямо, как по нитке, иначе как въедешь потом на поле, чтобы обработать междурядья.
Светлая кепка была видна очень хорошо, и трактор шел прямо на нее точно, без отклонений. И все же метров через двадцать Володя остановил агрегат, чтобы проверить, хорошо ли работает сеялка.
— Тебя я поставил сюда не для мебели, — проинструктировал Володя своего юного помощника. — Следи, и следи очень внимательно, чтобы семена высыпались равномерно. Как чуть где заело — сразу давай мне знать. Понял? То-то!
Мерную проволоку, с помощью которой образуются квадраты, первый раз Володя перевел тоже сам. Вася только смотрел.
— Правильно, гляди, учись, — подбодрил он Васю. — Туго не натягивай, но и слабо чтобы не было. Понял? То-то!
В первый день посеяли не очень много. Норму, правда, выполнили, но для такого прославленного кукурузовода, как в шутку называл себя Володя, норма — это не честь и не слава. Много времени ушло на то, чтобы растолковать Васе премудрости в общем-то тонкой, хитроумной работы, научить его самостоятельно управляться со своими непростыми обязанностями.
Володя-то не очень был доволен своим первым днем, что же до Васи — Вася чувствовал себя самым счастливым человеком в Сявалкасах, да что там в Сявалкасах — на всем свете. Шутка ли, то, о чем он мечтал еще зимой (он еще с зимы начал отпрашиваться у Петра, чтобы тот отпустил его поработать с Володей на тракторе), — нынче стало явью. И он не просто стоял на сеялке и праздно глядел, как она работает, — это и семилетний парнишка может, — он сам работал. И под вечер уже совсем неплохо начал. Володя все реже и реже говорил ему: «Понял? То-то!» — и все чаще: «Молоток, Вася, из тебя настоящий механизатор со временем выйдет. Молодец!»