Разлом: Внешний мир
Шрифт:
Я встал под струи теплой воды. Только сейчас почувствовал, насколько у меня грязные волосы и что кожа липкая от пота и пыли.
Поначалу я опасался идти с Альбертом – так назвал себя старик – но когда мы подошли к мегакомплексу, что расположился в ста шагах от мест, где начинаются трущобы, немного успокоился. Каково же было мое удивление, когда старик нажал на кнопку восемьсот девяносто пятого этажа.
Когда мы поднялись, охранник дежурно поприветствовал Альберта, тот кивнул в мою сторону и произнес, что я с ним. Охранник странно покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Оно и понятно, у здоровенного детины, который на восемьдесят процентов состоит из имплантов, полностью механическое зрение и он, скорее всего, просто не видит меня.
Выйдя из душа, увидел старика, раскладывающего на столе контейнеры с едой. Как пришел к нему в дом, сделал заказ еды с доставкой и сразу оплатил.
– Давно так не ел, – произнес Альберт шумно втянув носом воздух.
– И как так получилось, что житель столь шикарных апартаментов не может позволить себе купить еды? – спросил я, садясь за стол.
За окном по-прежнему царит непогода, но тучи слегка посветлели – начинается утро. Время семь часов. Мне уже нужно ложиться спать, чтобы проснуться в три часа дня и отправиться в разлом.
– Я работал на Валл-тэк в подразделении по производству спутников и разработке новых двигателей, но из-за того, что скорость света стала непреодолимой преградой, программы по освоению космического пространства свернули. Максимум сейчас несколько научных станций на Марсе, парочке спутников Юпитера и Сатурна, ну и еще на Луне. Только все это собираются сворачивать из-за бесперспективности и дороговизны. Я был против этого.
– Почему?
– Потому что звезды – это моя мечта. Я всегда мечтал отправиться к ним. Я даже копил деньги на омолаживание, чтобы продлить срок жизни. А теперь все это сворачивают, а меня направляют на разработку двигателей для новых летающих автомобилей. По контракту я не могу перейти даже в другую компанию, хотя и в других мегакорпорациях то же самое – они сворачивают космические исследования в угоду проектам по улучшению комфортной жизни на планете.
Я подцепил исходящую паром картошку.
– Ну, стремление к комфортной жизни – это главный человеческий инстинкт. И что было дальше?
– Я отказался работать. Увольнять меня тоже не хотят. Решили принудить, заблокировав мой счет. Квартиру мне, конечно, оставили, только теперь я не могу ни купить ничего, ни продать.
– Почему тогда не попытался расплатиться с подпольными хакерскими конторами не кредитами, а реальным товаром. Хотя бы, к примеру, вирткапсулой?
– Это все предоставлено мне компанией. Пока я связан с ними контрактом – могу всем этим пользоваться. Как только контракт заканчивается, они забирают жилье и все имущество, кроме того, что я приобрел на личные деньги. Только вышло так, что у меня приобретенного имущества-то и нет. Деньги тратил только на оплату еды и электричества для автомобиля, который тоже был предоставлен компанией. Ни детей, ни жены за жизнь не нажил. Лишь мечтою жил, копил деньги на омоложение, ведь я реалист и понимал, что одной человеческой жизни не хватит, чтобы дожить до межзвездных полетов. Только вот теперь все деньги заблокированы.
– Понимаю.
Когда с едой было покончено, я подошел к дивану. Ложился спать с опаской, но это больше потому, что параноик, но, с другой стороны, у старика больно гладкая история, к тому же если бы он был связан с кем-то, то пока я был в душе, сюда бы уже пришли и стоило мне выйти, как меня бы скрутили. Точнее попытались бы, так как я тут же нырнул бы в сеть. Уверен, что все приближенные Юджи до сих пор не знают, куда и как я пропал, но знаю одно – появляться в трущобах не менее опасно, чем здесь. Думаю, у Юджи уже есть записи произошедшего в клинике, так что уверен, что они поняли, что это я оттуда вылез, просто оставаясь каким-то образом невидимым. Наверняка уже по всей округе рыщут люди Юджи. Только вот вероятность, что они появятся здесь меньше, чем в тех же трущобах.
Поставив будильник в чипе на два часа тридцать минут, а также экстренное пробуждение, на случай если кто-то войдет в квартиру, я со спокойной совестью уснул.
* * *
– Интересно, как интересно, – прорвалось в мой сон старческое бормотание.
Веки медленно поднялись. Я все еще нахожусь в комнате. Это уже хорошо. Альберт сидит у стеклянного столика и смотрит на небольшую голограмму перед собой.
На мгновение сфокусировав взгляд в углу, увидел, что время еще только полвторого. Тяжело вдохнув и выдохнув, я сел на кровати. Старик обернулся.
– Что-то ты рано. Еще целый час спать.
– Угу, с твоим бормотанием и не поспишь. Что ты там такое интересное увидел?
– Как ты уснул, спустя час мне позвонил охранник, спросил, все ли у меня в порядке. Я поинтересовался у него, почему он спрашивает, а когда тот назвал причину, то я открыл камеры наблюдения. Ты знаешь, что они тебя не видят? Что тебя вообще нет на изображениях камер? И охранник тебя не видел. Если бы не полный желудок, заказанная и купленная тобой еда, то я бы подумал, что ты лишь плод моего воображения.
Я похолодел. Так легко кто-то раскрыл мою тайну. Глянул в спину старика. Убить его? Квартиру можно будет использовать как место жилья, делать заказы.
– Интересно, что скажут те из корпораций, кто периодически следит за мной через местные камеры. Ты бы видел: еда исчезает сама по себе. Более того, я помню, что ты говорил, но на записи не слышно твоего голоса. И еда… еда исчезает, как только ты к ней прикасаешься, будто с прикосновением ты передаешь свойства невидимости и ей.
Я встал позади старика. Он все еще с интересом рассматривает записи. Вздохнул и опустил руки. Все-таки я не конченый отморозок как Юджи и его бандиты. Они бы точно грохнули старика и пользовались его квартирой. Я же поступить так с человеком, который приютил меня, по крайней мере, пока он не принес мне зла, не могу. Да, я осознаю риски, что завтра сюда может ворваться десяток человек, наведенных Альбертом, но пока этого не случилось, пока Альберт не сдал меня – убивать его не стану.
Дурак я, наверное.
– Не желаешь ничего мне рассказать? Мне как инженеру и ученому очень интересно, что это такое. Ведь это даже не маскировка. Это что-то иное.
– Да. Иное. Я проходчик…
После того как я рассказал, что умер в аватаре одновременно с капсулой и возродился в этом мире, Альберт надолго задумался. Конечно, я не упоминал про артефакт, ограничившись лишь тем, что у меня было высокоранговое одноразовое заклинание – так себе вранье, но про разлом мало еще что известно, поэтому и так сойдет.
Можно, конечно, ничего не рассказывать, но меня все еще мучает вопрос, что со мной произошло и чем может грозить.
– Я работал в отделе по соседству с теми, кто изучал артефакты и заклинания из разлома, – сказал Альберт. – Так что многого от них наслушался. Аватары не видны на камерах. Я бы мог сказать, что ты слился, но это не совсем так, потому что это невозможно. Нельзя слить, скажем, голографическое изображение и живого человека. То есть ты состоишь из плоти, у тебя есть кровь, внутренние органы, а в корне всего стоит цепочка ДНК. Как это можно слить с изображением? А аватары из разлома – это та еще загадка. Их пытались изучить – но это невозможно, потому что они вообще состоят из вещества того – разлома. Другое дело, конечно, предметы – они каким-то образом материализуются, но, все же, работают не по нашим законам.