Разлом. Том 2

Островская Алина

Если ещё не убили, значит нужен живым. Если обозвали псиной хозяина, значит это люди не Собислава. Это из хорошего. Из плохого — поблизости не было Аголона.

Помещение в котором я очутился отдалённо напоминало подвал винодельни. Сводчатый потолок и отсыревшие стены, кое-где покрытые мхом. В углу несколько больших деревянных бочек с элем, набитые мукой холщовые мешки и всего один факел, льющий свет на это уютное гнездышко.

Меня крепко привязали к жутко неудобному стулу, обобрали, содрав с груди даже амулет.

Прощелыги.

— Я же говорил, что живой. Сообщи господину, — пророкотал голос из темноты. Шаркающие шаги, скрип двери и снова тишина.

— Кто вы? И что вам от меня надо? — попытался я завязать диалог. Трудно говорить с пустотой. Мне нужны глаза собеседника, тогда и намерения определить проще. Но ответом мне была тишина.

— Что это за дрянь, которой вы меня укололи? Чувствую себя, как после грандиозной попойки…

В ответ мне многозначительно хмыкнули и заработали точилом по металлическому лезвию. Как можно делать это в кромешной темноте?

— В дротиках яд андрокора, верно?

Заточка оружия на мгновение остановилась, опуская меня в вязкую тишину.

— Так и знал… где мой амулет? Верните, я готов хорошо заплатить за него.

— Никому не нужны твои деньги, шестерка труса, — каждое слово незнакомца сочилось брезгливостью, отвращением.

Дверь снова скрипнула петлями и с грохотом захлопнулась, лязгнув цепями замка. Шорох уверенной, размеренной поступи приближался ко мне, обещая явить миру того господина, что вдруг открыл на меня охоту. Кому я дорогу-то успел перейти? Когда врагов нажил?

На границе между тьмой и светом, что лился от дрожащего факела над моей головой, появился высокий мужчина. И где-то на задворках сознания вспыхнул огонёк, назойливо сигнализирующий об успешном сопоставлении фигуры незнакомца с тем, кого уже приходилось встречать. Только после яда мозг работал не на полную мощь. И решил, что будет очень весело помучить меня этим чувством, когда точно знаешь, что видел человека, но где именно вспомнить не можешь. Эдакая борьба полушарий.

По мере приближения ко мне, тьма вокруг фигуры рассеивалась, подбрасывая дополнительные зрительные образы. И вот, я снова вижу чернильный тканевый камзол и надменный блеск угольно-чёрных глаз. Перепутать советника с кем-то другим просто невозможно. Такие люди навсегда врезаются в память.

Сказать, что я заинтригован, значит не сказать ничего. Все-таки меня взял в плен Собислав? Тогда ему стоило бы приструнить своих подданных, больно остры на язык и распущены в нелестных речах о своём господине.

Или, все-таки дело в чем-то ином?

Я весь обратился в слух. Любопытство в гармоничном союзе с чувством самосохранения ожидало кульминации. Советник не спешил. Он какое-то время пялился на меня о чем — то размышляя, а затем вынул меч. Его острие уперлось в яремную ямку на шее, продавливая до предела кожу. Мужчина тяжело дышал, словно внутри него бушевал тайфун эмоций, хоть лицо и выглядело лишенным чувств. Он вынул из кармана своего камзола мой амулет. Целый и невредимый, медальон повис в воздухе, сверкая самоцветом.

— Откуда он у тебя? — глухо спросил советник, увеличивая нажим меча.

— Что, Собислав плохо платит? Решил подзаработать грабежами?

— Не вынуждай меня, — предупредил он, покручивая мечом. Ещё небольшое усилие и он точно проковыряет дыру в моей шее. Я должен бы испугаться. Но такое отношение и манера вести переговоры раздражали меня, выпуская на волю чувство собственного достоинства и эго. Ещё не отчитывался я перед каким-то сопляком.

— Развяжи мне руки и я засуну тебе этот меч по самую рукоять…

— Ты украл его или уже купил краденный, — он сложил медальон в ладонь и спрятал в карман, — так или иначе, тебе он больше не принадлежит. Я верну его хозяйке. За воровство у нас в Роттэре отрубают обе кисти и выжигают на лбу позорное клеймо… Но если ты скажешь у кого купил его, то я смилуюсь… Обойдусь только клеймом.

Не знаю что меня повергло в шок больше. Новость о знакомстве Эли с этими типом или о его принадлежности к Ратарри. Оба заявления хороши и могут быть номинированы на звание лучшего откровения этого дня.

Я взглянул на него другими глазами. Все-таки репутация Ратарри предполагала определённый контингент людей. Он, в общем-то, подходил. Высокомерный, самоуверенный, властный. Только с везением у него беда. Не на того напал.

— Вот и вали в свой Роттэр и там вылавливай преступников. А здесь ты не можешь нихрена, — я сплюнул на пол и расслабленно облокотился на спинку стула, стойко выдерживая освежевание взглядом. — Ты, наверное, задницей слушал. Мое имя — Рюрик Бесстрашный и я правитель Рэйна. Эту вещицу я получил на своей территории и ее судьба в моей юрисдикции. Так что закатай губу, малыш. Тебе ее не видать.

— А ты, по всему, слепой, раз не видишь, что сейчас ты в моей юрисдикции, — он убрал меч и развёл руками, мол, оглянись: ты в подземелье, связан и безоружен. Пока он красноречиво размахивал конечностями, рукав на его камзоле высоко приподнялся, оголяя какую-то татуировку. Я всмотрелся повнимательнее и заметил пирамиду из клинков, внутрь которой вписался щит с открытым глазом. Тут меня мозг подводить не стал. Точно такое же клеймо я видел на руке пацана. Того торговца сахарными палочками. Он же и отвёл Эли на чёрный рынок… Все это казалось мне странным, но связать воедино картинку не получалось. Не доставало пазлов.

— Кто ты такой? — спросил я в лоб, отмечая как быстро тот спустил рукав ниже.

— Вопросы здесь задаю я, — отмахнулся он.

— Откуда знаешь Эли? Почему твои люди ненавидят Собислава, но ты считаешься его советником? Что тебя связывает с чёрным рынком?

С каждым вопросом его глаза все больше округлялись, а лицо теряло то скучающее выражение и благородную ленцу. Он снова вынул медальон и коснулся им меня. Самоцвет вспыхнул ярким светом, обжигая кожу на груди. Советник сдвинул брови и, сжимая в кулаке мой подарок, вышел вон.