Разлом
Шрифт:
– За мной! – скомандовал он.
Первым взбежав по ступеням, он спрыгнул вниз, чуть ли не на голову вооруженному вилами мужику, ошивавшемуся возле забора, – по всей видимости, пейзане не додумались выставить вокруг заставы нормальное охранение, отправив в дозор лишь одного человека. Тот и вовсе не ожидал, что на него прямо с неба свалится перемазанный сажей и вооруженный автоматом тип, а потому замер на месте с отвисшей от ужаса челюстью.
– Барук казад! – выпучив глаза, заорал Алекс, закрепляя произведенный эффект, и что было силы двинул крестьянина прикладом прямо
– Дёру! – выкрикнул Алекс приземлившимся рядом спутникам и, не оглядываясь, пустился наутек. Наполненные дымом пожара легкие с трудом фильтровали воздух, дыхание то и дело сбивалось на сиплый свист, а в боку предательски закололо. Отбежав, как ему показалось, на достаточное расстояние, он остановился, согнулся, уперев ладони в колени, и попытался перевести дух. Пот лил с него ручьем, изо рта вырывался студеный пар. Рядом замер, тяжело дыша, Ударник, а спустя минуту подоспели Дед с Гольмом. Алекс поднял глаза. Горизонт озарялся дрожащим янтарно-алым заревом, в черное небо вздымались языки пламени, пытаясь лизнуть близкие звезды. Раздался оглушительный треск, и крыша заставы, поднимая ввысь фейерверк из ярких снопов искр, медленно и величественно рухнула внутрь каменной коробки.
– Чернь взбунтовалась и жжет барские усадьбы, – отерев рукавом лоб, прокомментировал происходящее Алекс.
– Не смешно, – мрачно откликнулся Ударник, в глазах которого плясали злые красные огоньки. – Я на этой заставе, можно сказать, полжизни провел. Она Старика пережила, штурм горцев выдержала… А теперь вот сгорела. Вся. Дотла.
– Чего теперь делать-то будем? – спросил Ромка растерянно, совсем по-детски. – Куда мы теперь?
– В местный Штаб пограничной стражи, в Антарию, – ответил ему Иван. – Там свяжемся с центром в Марине, запросим помощь. Первый поезд на столицу будет в шесть тридцать утра. Успеем.
Глава 2
Паровозный гудок сипло и натужно всколыхнул воздух, перекрикивая стук колес. Сквозь приоткрытую дверь грузового вагона с улицы вползла влажная утренняя прохлада, замешенная на запахе дыма из топки.
Ударник подобрался к двери, выглянул в щель. Сквозь голые деревья мелькали огороды и серые домики пригородов Антарии.
– Подъезжаем, – пробормотал он.
В темном углу вагона зашуршал соломой Дед.
– Э-эх… – горестно вздохнул он. – Какого рожна вообще залезли в этот скотовоз? У меня солома уже из трусов сыплется. И холодно. Нельзя было нормального поезда дождаться?
– Разговорчики, – буркнул Ударник. – Ты скажи спасибо, что не пришлось на станции лишний час светиться. А то собрал бы вокруг себя еще одну толпу с вилами – тогда в трусах точно не солома бы оказалась…
В памяти тут же всплыла картина последних часов. Вспомнилось, как разбудили начальника станции в его собственном доме, как потребовали остановить любой ближайший поезд, как многозначительно поглаживали ствольные коробки автоматов.
Нехорошо получилось. Но хуже всего – взгляд этого самого начальника. Ни капли страха, ни единого признака уважения или подобострастия перед вооруженными людьми. Просто тихо, молча подчинился силе.
«Да, ребята, мир меняется, – мелькнула мысль. – И точно не в нашу пользу».
– Я предлагаю пораньше соскочить, – проговорил Алекс сквозь зевок.
– Это зачем?
– Не знаю… тревожно как-то. Нам бы по-тихому пройти. А будь моя воля, я б вообще в этот Штаб не поперся. Что нам там делать – виноватые глаза строить?
– В первую очередь рапорта писать, – отозвался Ударник. – Пока другие нас не опередили.
– Бумажки… кому они теперь нужны?
– Не скажи. Иная бумажка твой зад прикроет лучше, чем титановый бронежилет.
– А я бы тоже лучше отсиделся где-нибудь, – включился в разговор Гольм. – Поселился бы в тихом месте на перевале, да и доил помаленьку «контрабасов». Тишина, природа, горный воздух… Красота!
– Заканчиваем треп! – рассердился Ударник. Подумав с минуту, добавил: – Алекс, наверное, прав. Что-то и меня самого людные места перестали радовать. Сойдем, не дожидаясь вокзала.
– А… – попытался возразить Гольм, но Ударник его быстро прервал.
– Ничего, лишний километр пройдешь – не развалишься!
На окраинах поезд предсказуемо сбавил ход. Ударник распахнул дверь и, дождавшись ровного места, прыгнул первым. Вслед за ним по пологому, чуть присыпанному снежком откосу покатились остальные.
С трудом поднявшись на ноги, Иван оглядел крутой склон железнодорожной насыпи, поморщился, глядя на ободранную почти до самого локтя руку – острый щебень стесал кожу словно терка, длинными красными полосами, однако крови почти не было. Следом зашевелился Дед, встал на карачки, охнул. Хуже всего пришлось Гольму – тот, похоже, при падении ушиб колено и теперь тихо постанывал, пытаясь принять вертикальное положение. Без видимых потерь обошелся разве что Алекс: посвистывая, он как ни в чем не бывало шел вдоль стального полотна, будто выбрался на воскресную прогулку. Нагнулся, подобрал потерянную клондальцем винтовку, повесил на плечо рядом с собственным «калашом».
– Прыгать с поезда нужно мордой по ходу движения, – сообщил он. – Зубы при этом хорошо бы сжать, иначе язык себе откусишь.
– Чего сразу не предупредил? – злобно бросил Ударник, прикрывая рукавом свежие ссадины.
– Да хотел посмотреть, как ты себе шею свернешь, – охотно откликнулся тот. – Пошли, пока обходчики не явились. Нечего тут торчать.
Они почти сразу углубились в лабиринт из ветхих заборов, полузаброшенных складов, мастерских, заросших пустырей и воняющих болотом канав.
Места были пустынные и тихие. Лишь изредка откуда-то доносился голос или стук какого-то инструмента. Однако вскоре повстречали и первого аборигена – угрюмого старика, который толкал тележку с разносортным хламом. Он лишь беспокойно заморгал при виде пограничников и отвернул куда-то в сторону.
Очередной пустырь закончился, упершись в насыпь ровного дорожного полотна, широко огибающего огороженные рыбные пруды и уводящего к жилым кварталам. Отсюда уже можно было рассмотреть шпили и башенки многоэтажек центральных районов.