Размышления перед казнью

Кейтель Вильгельм

Следующий шаг с целью взять руководство вооруженными силами в свои руки Бломберг предпринял, дав мне задание подготовить маневры вермахта с участием военно-морского флота и люфтваффе. Вместе с Йодлем как начальником руководящего штаба Бломберг определил задачи предстоящих маневров. Когда позже я докладывал об этом Фричу, тот с сочувствием улыбнулся: условная исходная обстановка маневров и проведение их в районе Мекленбурга показались ему неподходящими. Я попросил утвердить составы руководящего штаба для сухопутных войск и рекогносцировочных команд. Фрич согласился и с тем и с другим, а начальником руководящего штаба маневров назначил генерала Гальдера, в то время начальника отдела боевой подготовки¹⁵¹.

По

моему мнению, эти маневры доказали, что обойтись без генерального штаба сухопутных войск управление вооруженных сил никак не могло. Это свидетельствует о глубине разногласий, когда я и Йодль делали все возможное для отстранения генштаба от руководства вооружешшми силами в целом. Бек был персоной слишком важной, чтобы лично содействовать заранее объявленному им ошибочным делу. Поскольку лично я в трудоемкой подготовке маневров участвовал слишком мало, судить о результатах их не мне. Главная заслуга принадлежит здесь Йодлю.

По приглашению Бломберга на маневры прибыли высокие гости: начальник британского генерального штаба генерал Ай-ронсайд со свитой, итальянский военный министр и глава правительства Муссолини со свитой, военные миссии других государств, а также все аккредитованные в Берлине военные атташе. Мы впервые показали здесь военно-морской, а особенно наш подводный флот в атаке на Свинемюнде (ныне — Свинеуйсьце в Польской Республике. — Прим, пер.), а также нашу авиацию (действия бомбардировщиков над морем и сушей, высотные и пикирующие полеты). Впрочем, была показана и довольно слабая танковая дивизия с танками, вооруженными лишь ручными пулеметами (более мощных танков у нас еще не было). <...>

Эта первая попытка совместных маневров всех видов вооруженных сил прошла без помех. Поставленная трудная задача была выполнена превосходно и способствовала успеху нашего дела.

Единствсшшй диссонанс внесло неожиданное появление на стороне «синих» большой группы восшшх корреспондентов¹⁵². Начальник штаба, командующий «синими» [Рунднггедг], генерал Гёпнер¹⁵³ встретил их такими крепкими словами, что они, сочтя себя оскорбленными, даже собрались ретироваться. Мне пришлось срочно выехать на место и улаживать конфликт; мир с Гёпнером был восстановлен, а в прессе появились положительные материалы о маневрах. <...>

Визит Муссолини закончился после маневров его поездкой в Берлин, где он был гостем фюрера. В его честь на имперском стадионе состоялся военный парад, а вечером огромная демонстрация. Сначала Гитлер, а потом дуче (на немецком языке) выступили перед почти ста тысячами участников манифестации.

Однако из-за начавшегося проливного дождя все были вынуждены разойтись.

Так возникли штаб оперативного руководства, управление военной экономики и вооружений, управление разведки и контрразведки (абвер) с тремя отделами: I — разведка, II — саботаж и диверсии, III — контрразведка. Абверу подчинялся иностранный отдел. И, наконец, из различных управленческих групп (под общим наименованием «внутригерманский отдел» (генерал Рейнике) я сформировал управление общих дел. Во главе вновь созданных управлений встали генералы, которым были предоставлены важные полномочия и большая самостоятельность.

Все это было первым шагом к формированию позднее возникшего ОКВ, для которого я создал тогда предпосылки по совсем иным мотивам. Я хотел (впрочем, вполне в духе Бломберга и с его согласия) к 1.4.1938 г. в известном смысле более четко разграничить задачи руководства вооруженными силами и министерские дела, причем примерно так: Верховный главнокомандующий всеми вооружешхыми силами должен иметь при себе в качестве высшего руководящего органа Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ), а военный министр — играть роль своего рода министерского статс-секретаря. Он обязан отдавать свои приказы и распоряжения на двух отдельных служебных бланках — на одном должен стоять штамп «Верховный главнокомандующий

вермахта», а на другом — «Имперский военный министр». Во всех не имеющих принципиального значения вопросах ему следует возлагать их решение на меня (мне же при этом выпадает роль, так сказать, статс-секретаря министерства), что еще сильнее подчеркивает его командные функции¹⁵⁴.

Вот теперь, когда штаб оперативного руководства вермахта получил своего собственного начальника, который стоял рядом со мной, а я избавил Верховного главнокомандующего вооруженными силами от массы чисто министерских функций, действительно можно было вести войну! Я и по сей день считаю это решение правильным. Впрочем, во время войны главнокомандующий сухопутными войсками тоже действует подобным образом, назначая, скажем, являющегося весьма самостоятельным командующего армией резерва (эрзац-армия), который принял на себя основной груз управленческих задач сухопутных войск.

Я был убежден в том, что главнокомандующий вермахтом должен иметь при себе не большой, но весьма высокоценный штаб оперативного руководства, а выбор его начальника — дело явно личностное и связанное с доверием. В любом случае сделать это надо до начала войны. Сам я занять этот пост не стремился, для этого я не прошел соответствующего жизненного пути и не имел необходимых предпосылок. Бломбсрг и я придерживались в этом вопросе единого мнения. Почему эта реорганизация так и не прошла при Бломберге, достаточно хорошо известно. Название моей должности было для меня делом второстепенным. Я думал тогда о наименовании «начальник ОКВ» или же «генерал-квартирмейстер вермахта».

* * *

По службе мои отношения с иностранными военными атташе были довольно неопределенными, и я редко вступал с ними в контакт — это входило в компетенцию отдела атгашата ОКХ. Я был рад, что они не обременяли меня своими служебными посещениями. Присутствия начальника этого отдела я требо- ¹⁵⁵ вал только в самых необходимых случаях. Один лишь Осима¹⁵⁶ вполне непринужденно нередко посещал меня; я охотно принимал его, чтобы узнать новости о событиях на Китайском театре военных действий. Кстати, во время официального визита по случаю Рождества [19]37 г. Осима сказал мне, что, по его мнению, как только будет взят Нанкин (а его скорое падение уже было предрешено), можно будет закончить войну против Китая компромиссом на все времена. Он был прав, но на деле получилось иначе: ведь Токио придерживался другого взгляда и не осознавал, что война на гигантских просторах Китая окажется бесконечной, если победитель нс образумится, а будет ставить перед собой еще более далеко идущие цели. <...>

Как только началась японо-китайская война¹⁵⁷, Гитлер окончательно покончил с проводившейся Бломбергом и Рейхенау политикой в отношении Китая¹⁵⁸ и отозвал из этой страны германскую военную комиссию. Зимой [19]35/36 г. Бломберг добился от него посылки в Китай Рейхенау. Посредником в проведении этой политики в отношении Китая являлся некий Кляйн (бывший банкир) — доверенное лицо фирмы «Отто Вольф»¹⁵⁹. Он обделывал в Китае крупные дела с сырьем, а также со строительством заводов по производству боеприпасов, стрелкового оружия и по организации мастерских для ремонта артиллерийских орудий. Рейхенау собирался посетить пребывавшего в Китае генерала фон Секта и маршала Чан Кайши¹⁶⁰, а также подписать подготовленные Кляйном договоры. Для Рейхенау все это было чем-то вроде политической спекуляции. Хотя генерал Сект и являлся первым военным советником некоронованного императора Китая, по состоянию здоровья он был вынужден поселиться в одиночестве среди гор, и вскоре его заменили генералом фон Фалькснхаузеном¹⁶¹, весьма энергичным фактическим руководителем германской военной миссии. <...>