Разношерстная... моя
Шрифт:
– Твою? – вдруг что-то перевернулось в душе Таймира.
– А чью ж еще-то? – невесело усмехнулся Батя. – Это ж он ее спас. Прихлопнул тех упырей, что тащили ее невесть откуда в золотых цепях.
– В золотых? – не поверил Таймир.
– Вот и мы так же обалдели от тех расточительств. Все гадали: у кого ж столько золота, что и на такие затеи не жаль?
– Понятно теперь: у кого, – криво усмехнулся Юган. – Тока наша матушка обломится. Яльку она не получит! Пускай и не облизывается.
– Не получит, – подтвердил Таймир таким голосом, что и у вожака что-то внутри подобралось, как при виде
– Хранивою поклон, – одобрил Батя. – Оно и лучше, что он ей про Яльку поведал. А то б так и жили, не зная, что за топор над нами завис. Потеряли б мою внучечку и не догадались, кто ее умыкнул. А коль знаешь, с какой стороны удара ожидать, так все легче.
– Поклон дядьке сам отвесишь, – не без вызова брякнул Таймир, нахально разливая вино в чужом доме, не спросясь хозяина. – Вот, как представится случай вернуться домой, так и откланяешься. А я иду с вами.
– На кой? – насторожился Юган, принимая налитую стопку.
– Кому ж мою невесту спасать, как не мне? – приподнял брови Таймир. – Иль сказок не слыхал, как витязи своих невест выручают?
– Твою невесту? – на диво спокойно переспросил Батя, задумчиво разглядывая объявившегося зятька.
– А ты чего ж, не ведаешь, что она мне богами предназначена? – удивился тот, сообразив, что старик слышит о том впервые. – Я-то думал, что это Благойла ей предрекла.
– Во-от оно что, – протянул Батя, уронив взгляд в столешницу. – А я-то все разгадать не мог: чего ж это она к тебе так липнет? Пытал-пытал, да все бестолку. Знай, твердит, мол, ты такая огромная важность для нее, что и не чихни в твою сторону. А вы, стало быть, на небесах сосватаны. Ну-ну.
– Откуда только взяла-то паршивка? – недовольно проворчал Юган, пялясь исподлобья на неугодного родственничка.
– А откуда она все берет? – напомнил ему Батя о чем-то таком, что вожак мигом заткнулся. – Покуда все, что она оттуда берет, впустую не звенело. Не думаю, что она и тут ошиблась. Да-а. Не было печали. Тебе, я гляжу, тоже радости от того не прибавилось? – подначил он, насмешливо разглядывая лицо державника. – Ты-то у нас ходок известный. А тут нате вам: жениться! Да еще на такой… заразе, что и не передать. С разбойником породниться, заместо того, чтоб боярышню именитую выторговать. Хранивоя-то, небось, перекосило, как узнал?
– С чего бы? – усмехнулся и Таймир. – Ему те боярышни не больно-то и пригодны. Он в боярство не лезет. Ему и без того почета хватает. В ближниках государевых ходит. А боярство ему и передать-то некому. Своих боги не дали, а мне это боярство, как рогатиной в печенку. Я свою волю на ерунду не размениваю. И с управы бы сбежал, кабы не дядька. Загнется он без меня.
– Уважаю, – кивнул Батя. – Старших почитать это дело святое.
– А мы не засиделись? – напомнил о насущном Юган. – Твое слово, Батя. Ты, я, а еще кто?
– Твои ребятки тут останутся, – постановил старик после минутного раздумья. – За харчевней присмотрят. Да за твоими делами. Они нам лишь в обузу. Втроем пойдем. Не кривись, Югаша. Мне тоже не любо, этакие плюхи принимать. Да делать нечего. Против божьей воли не попрешь. Черт знает, чем вылезти может. Коль Ялька свою судьбу сызмальства узнала, так чего уж.
– Еще неизвестно: про судьбу-то, – досадливо пробухтел Таймир.
– Ага! – хмыкнул, поднимаясь с лавки, Батя. – Может, и обойдется. А то вон как тебя перекосило-то от счастья лютого. Ты, зятек, к слову сказать, в дорогу-то снарядился? Иль за вещичками отправишься?
– Все мое при мне, – заверил Таймир, холодно щурясь под насмешками.
– Вот и ладно. Юган, сбирайся. Уходим немедля. А то, как бы и вправду гостей кремлевских не дождаться. Неладно будет, коли наш полусотник на своих с мечом полезет. Нам Хранивой нужен живым да здоровым. Нынче он нам защита неслабая. Коли старшна нас всех из этого дерьма не вытащит, так и никто не сдюжит.
Из города уходили поврозь. Батя с Юганом пробирались каждый своей разбойной тропой в обход застав, что окружили весь Стольноград. Таймир шел пехом по лесу вдоль тракта, отдав своего коня Югану. Тот, было, заикнулся, что подберет ему коня из своих. А то уж больно его Багр на редкость красен – приметен для тех, кто знает жеребца полусотника Тайной управы. Но, Батя поддержал Таймира. Мол, боевого коня растят сызмальства, и расставаться с ним, как расставаться с жизнью. Это тебе уж не тягловая скотина, а хищник, бьющийся наравне с хозяином. Багр был скорым на ногу, выносливым и спокойным, как глыба льда. Его нет нужды понукать. Повод не рвет его тугой рот – малейшее движение колена укажет, чего от него требуют. Он идет на тихий свист хозяина, отличив его среди тысячи. Он не подпустит чужака и забьет копытами любого, кто покусится на жизнь обессиленного или раненного всадника. Словом, во всем свете ни один самый превосходный конь не заменит Багра – раздумывал Таймир, легким бегом поспешая к месту встречи.
У него и мысли не возникло, будто разбойники от него отделаются – эти свое слово сказали и от него не отступятся. Но что-то подсказывало: чем быстрей они трое уберутся подальше от столицы, тем лучше. А еще… Таймир вдруг ощутил большое удовольствие оттого, что он вырвался, наконец-то на свободу. Как оно там повернется? Придется ли ему возвращаться к прежней жизни – ведают лишь боги. Но сейчас ему казалось, что возврата к ней нет. И сердце аж заходилось от торжества его собственной воли над властностью глухой и безжалостной судьбы.
Глава 7
Глава 7
Отрыжку они обнаружили случайно – до села, где та нашла приют, еще и не добрались. Поднялись на взгорок, подпирающий лесную опушку, и с его вершины узрели откляченную задницу ведуньи, копошащейся в густой траве. Верней, ее признал Батя, изрядно притомившийся за несколько дней верхом – годы-то уж не те.
– Ты тока глянь: моя задница, – ткнул в нее плетью старик, и пополз из седла, кряхтя беременной бабой на сносях: – Пропади оно все пропадом, – бухтел он, потирая собственный зад. – Так и сдохнуть недолго.