Разношерстная... моя
Шрифт:
Да уж! Неведомо, чем он так угодил грозной богине. Но отныне Свантар Бешеный самый верный из ее воинов. И самый горячий почитатель. Вот, кстати, и алтарь Валкары подновить бы пора. Да и заварушку мелкую устроить, дабы напоить богиню кровью. Ну, и Яльке прибежище устроить так, чтоб излишне девчонке не докучали… Дел невпроворот.
Глава 13
Глава 13
Ялька выдирала из спинки голубя последние перышки. Те липли к морде, висли на усах. А прочие вяло волочил по нагретой черепице крыши ленивый ветерок. Она полюбовалась на тушку, нагулявшую изрядный жирок. Ощипывать еще и шейку не тянуло – итак
Вот ведь, сколько раздумывала да примерялась к этому кремлю, а вышло все на диво легко. Оказалось, что забраться сюда вовсе не труд. А вот разобрать с разбега, где тут у них кто, не вышло. Это тебе не боярский терем – те все одинаково устроены безо всяких затей. В кремле же понастроено, понаставлено – в глазах пестрит. Целых две хоромины посредине торчат: государева да его матушки. И народа! Чего их всех сюда тянет? Поналезли, как к себе домой – продыху от них никакого. На каждом шагу, того и гляди, под ноги кому-то вкатишься. А тут, как и на боярских дворах, все друг дружку знают. Всякое новое лицо примечают да с расспросами лезут. Нет, коли она до государыни добраться вознамерилась, поначалу поосмотреться нужно. И приметить: кто тут у них подходящий для нее телом вхож к этой убийце. Жаль, Ялька все еще мала – не особо разбежишься выбирать. А ну, как у государыни в услужении лишь взрослые девки? Этакой кобылой не обернешься – мощей телесных не достанет. Скорей бы уже вырасти!
Она догрызала голубя и безотрывно следила за внутренним малым двором. Сюда сбегались гулять кремлевские бабы всех мастей. Для них тут развели яблоньки с разными ягодными кустами. Понаставили лавок. И даже пруд водой залили – Ялька по ночи обернулась выдрой и полакомилась в нем рыбкой. И эта в кремле столь жирная, что плавниками еле ворочает. Сейчас по полуденной поре во внутренний двор никто не шастал – по палатам рассиживались, пережидая жару. А вот к вечеру повылазят продышаться: потрепаться да покичиться нарядами. Глядишь, и государыня пожалует. Иль кто из ее ближних девок. Вот по их следам Ялька и доберется до покоев Твердиславы. Она уж приметила одну шалаву, что по ночи пыхтела на конюшне под наглым смазливым дружинником. А после заполошенно унеслась, сокрушаясь, что государыня де может ее хватиться. Ибо с недавних пор мается бессонными ночами да прислужницам спать не дает – угомона на нее нету!
Что не спит, это подходяще – едва ли не злорадно подумалось Яльке. Знать, совесть ее мучит. Или страх, коль она и вовсе уже бессовестная. Однако тотчас подумалось и обратное: плохо, что не спит. И еще хуже того, вкруг нее кто-то носится. Видать, непросто будет к ней войти. Одна и надежда, что в окно залететь. Вот только как, при таком-то догляде? Ялька оглядела высокую стену каменной хоромины напротив. Там, по слухам, Твердислава и обитает. Только вот, где? Домина-то огромная. И народа в нем тьма-тьмущая. Хорошо, хоть самого государя дома нету – укатил куда-то с дружиной. Так что дворовые рады радехоньки, что в кремле нынче тихо. Коли нынче у них тут тихо, так чего бы сталось, явись сюда Ялька при полном народе? Вот же заразы!
Не сводя глаз с государыниных хором, она вылизывала лапы да прикидывала: в каком бы обличье туда залезть? Этаких котов, как она, не бывает. Собаку туда даже самую породистую-распородистую не впустят – это не Харанг какой-нибудь. Змею заметят и тотчас изрубят в куски, ибо дружинники торчат на каждом шагу. Ну, не крысой же оборачиваться! При виде такой крысятины, почитай, что вся хоромина от визгу подскочит. Да и вообще: Твердислава знает, чего ожидать от Ялитихайри. Она, небось, строго-настрого наказала: чтоб ни единой животины в терему не было. Так что, едино в человечьем обличье туда и залезешь. А детишек тут не густо. Те, что в поварне толкутся, в покои сроду не сунутся. Мальчишки с конюшни тоже. Одного вон у высокого красного крыльца заприметили, так погнали взашей.
Но, ближе к вечеру ей все же свезло: на гульбище под самой крышей из надстроенного бревенчатого терема выползла щекастая белобрысая девчонка ее лет. Усиленно пыжась, она взгромоздила на резную оградку какой-то длинный половик. Долго его расправляла, занавесив оградку от столба до столба, и принялась лупить по нему хлопалкой. Ялька сдвинулась так, чтоб разглядеть хлопотунью до последней мелочи, и поняла: вот оно! В государевом терему – как и в боярском – холопы на каждом шагу. Может, и эта прислуживает самой Твердиславе – лениво размышляла Ялька, любуясь мордахой девчонки, наливающейся краснотой. Вот до этой прислужницы ей и надлежит добраться первым делом.
К прудику государыня так и не вышла – парилась в жарких покоях, остерегаясь лишний раз вылезти на белый свет. Ялька заработала-таки награду за усидчивость: приметила в одном из распахнутых настежь широких окон третьего уровня Твердиславу. Правда, и тут ей свезло. Сразу после полудня в кремль явилась верхом стройная, грудастая, страшно красивая девка. Одета так себе, да при ней состояли целых три дружинника. Мужик, что принимал у девки повод коня, чуток недовольно, но с почтением осведомился:
– Тайка, где тебя носит? Матушка уж десяток раз тебя спрашивала.
– Не твое дело! – смело огрызнулась девка.
Ловко спрыгнула наземь, вытащила что-то из седельной сумы и заторопилась к красному крыльцу. Отиравшиеся там дружинники пропустили ее со всем почтением – даже не зубоскалили вослед. Знать, ближняя она к государыне прислужница – догадалась Ялька. Так и оказалось: вскоре в окне третьего уровня та самая Тайка и замаячила. А после и бледный лик государыни промелькнул. Видать, ее покои, где, как сплетничают дворовые, она сидит безвылазно.
В третий раз свезло, когда давешняя девчонка из верхнего терема выползла на двор откуда-то сбоку от красного крыльца. Да потелепалась через двор в домину напротив, что как раз торчал под задницей Яльки. Видать, девка спешила на поварню в нижнем уровне – оборотенка с ночи лакомилась зазывными запахами, что просачивались снизу. Залезть туда не осмелилась, ибо там и по ночи покоя не знали. Но задний двор без внимания не оставляла. Приметила: где там у них что, да кто постоянно околачивается. К примеру, высокий глухой да немой детинушка, поставленный на тяжкие грязные работы. Его то и дело понукали с поварни: то дров притащить, то воды наносить, то свинью забить. Вот и теперь велели резать молодую козу, дескать, матушке козлятинки откушать вздумалось. Козлятинка уже торчала неподалеку, привязанная к створке распахнутых дверей. Немой сидел рядом на чурбачке и точил нож.
Ялька знала, что все хозяйственные службы в этой длинной шумной домине находились на первом уровне. А на втором заседало множество девок с бабами: пряли, ткали, шили и всякое такое. В распахнутые окна с самого рассвета вылетал не шибко громкий, но беспрестанный бабий гомон. А то и слаженное душевное пение, так что оборотенке не приходилось особенно сторожиться, дабы не нашуметь. Но пуще ее радовало, что бабы иной раз сцеплялись промеж себя. Уж пару раз в окно вылетали то гребень, то еще какая-то ерундовина. И тогда немой тащился на второй уровень возвращать выброшенное добро хозяйке.