Разные разности под названием жизнь

Романюта Сергей

Любопытного и нелюбопытного человека можно сравнить с выпускниками университета и начальной школы. Первый узнал об окружающем мире много и кроме того, узнал о множестве возможностей, узнать об этом мире еще больше. А второй узнал мало, соответственно и возможностей узнать большее у него несравнимо меньше. Вот поэтому любопытство пороком не считается и не является.

Познавая новое, человек все примеряет на себя: нравится, не нравится, нужно не, нужно. Чем обширнее арсенал познанного, тем большее из него он может применить и в первую очередь для того, чтобы

быть счастливым или что – то типа этого.

Большинство знаний о внешнем мире в жизни никогда не пригодятся, ну разве что для кроссвордов. Багаж этот конечно не бесполезный, но и не жизненно необходимый. Например, где можно применить знание о том, что большинство негров живут в Африке? Разве что в кроссворде для сумасшедших.

Также и с ощущениями от познанного. В большинстве случаев их просто нет, потому что безразлично и наплевать. Меньшая, но значительная часть ощущений – отрицательные и проходят они по «ведомству» инстинкта самосохранения. А вот ощущения приятные мы эксплуатируем на всю катушку: и для того, чтобы жизнь себе улучшить, и для того, чтобы просто покайфовать.

Вот и выходит, что результатом любопытства, являются ощущения, которые или становятся руководством к действию или же предостережением о неприятностях в будущем. А на то, что наплевать – наплевать.

Говорят, что женские слезы как вода, а мужские? Ведь и мужики плачут, и не важно, больше или меньше, плачут и все тут. Только обстоятельства для этого разные. Вернее будет сказать, у женщин диапазон применения слез несравнимо шире, чем у мужчин. Говорят поэтому они и живут дольше, неплохо устроились.

Плакать можно от радости, а можно плакать от горя. В обоих случаях слезы на глаза наворачиваются сами, и назад их не запихаешь. Но если счастье или горе касается тебя и твоих близких, то понятно почему ревем слез не жалея. В силу каких – то обстоятельств случилось что – то такое, что и вызвало эти самые слезы.

А как быть с тем же кинематографом? Ведь добровольно идем в кинотеатр, деньги платим, смотрим мелодраму или комедию, и все для того, чтобы глаза оказались на мокром месте. А потом они, в смысле глаза, покрасневшие и припухшие. Женщинам – то хорошо, у них пудра есть, а мужикам что делать? Тоже самое и с телевидением. Вместо того, чтобы ковер попылесосить или белье погладить, сидим перед экраном и добровольно хлюпаем носом.

Еще Аристотель пришел к выводу, что в этом случае человек испытывает высокое чувство духовного очищения, укрепляется в своей приверженности к выбранным жизненным целям.

Сострадание и сопереживание, помимо духовного очищения, помогает человеку в большей мере познать горе ближнего, ну хотя бы для того, чтобы в дальнейшем самому избежать подобного.

Опять же, лучше уж пережить и пострадать глядя на происходящее со стороны, чем в живую. В книге или на экране страсти и трагедии расцветают буйным цветом, а ты сидишь в тепле и уюте и все у тебя хорошо.

Так что, сострадание радости и горю чужому, литературному или киношному есть благо великое, поскольку потребность такая в нас присутствует и никуда деваться не собирается. Это сродни предохранительному клапану по выпусканию одного из видов пара из себя.

Я уже поминал Васисуалия Андреевича, эх, как он страдал! Но страдал хоть по существующему поводу, жена ушла к другому, как же тут не страдать? Но бывает, когда человек сам себе придумывает поводы для страдания и страдает себе в удовольствие. Чего греха таить, все мы такие, только в большей или меньшей степени.

Лидируют, если можно так сказать, это дети и юношество. Дети через показное страдание, в виде истерик и слез, элементарно, добиваются своего. Большего раздражителя, чем детские слезы, для родителя придумать трудно, вот некоторые и сдаются, а ребенок пользуется.

В юношестве же все меняется. Уже здоровый балбес, слезы не ахти какое впечатление производят, даже девичьи, а своего добиться хочется.

Считается, что юность весела, жизнерадостна и беззаботна. Так – то оно так, но в юности поводов для страдания гораздо больше, чем в жизни взрослого или пожилого человека. Нет нужды их перечислять. Основные, это мода и любовь, как разделенная, так и нет.

Если с модой рецепт избавления от страданий довольно – таки прост – хочешь модные штаны или навороченный смартфон, заработай денег и купи, здоровый уже балбес, вон какой вымахал. А если работать не хочешь, пользуйся тем, что есть и не ной, в наше время никаких смартфонов не было. Примерно так. Правда и возможностей заработать было несравнимо меньше.

А что касаемо любви и взаимоотношений с родителями и сверстниками, то и не охватишь, насколько широк диапазон.

В Интернете существует масса всевозможных сайтов по различным поводам из этого диапазона, вплоть до форумов самоубийц. А что, любовь несчастная – петлю на шею, табуретку из – под ног и полный порядок.

Пару лет назад, не помню уже каким образом, я попал на один из таковых. Ё – мое, что там творится, жуть просто! Но довольно – таки быстро стало ясно, что народ там собирается не с целью поскорее узнать наиболее прогрессивный способ ухода из жизни и применить его на практике. Там страдают! Сострадателей я там что – то не заметил, прикольщиков заметил, их там навалом, а страдающих от любви несчастной или же неразделенной в разы и разы больше. Один из примеров:

А я брошусь на электричку,

Сверху вниз на провода.

Заискрит и обуглит птичку,

Смоет тухлая вода.

Мне прощаться с тобою в падлу

В бесконечности слов и слез.

Лучше сам я на рельсы сяду,

Веселится пусть паровоз.

Зачеркну и открою вены

Мне поможет воды струя.

Я и в жизни наверное не был,

Или был, только был не я…

Ну или нечто подобное в этаком «жизнеутверждающем» ключе. Этот стишок, не заботясь о форме и содержании, я придумал сам, и только для того, чтобы показать, что там пишет беспечная юность потерявшая «игрушку».