Разоблачение пермакультуры от ее учителей и ученых
Шрифт:
В этом эссе мы сосредоточимся на одном из самых известных проявлений пермакультуры - съедобном лесном саду или продовольственном лесу для регионов с умеренным климатом, который спроектирован с намерением имитировать структуру и функции естественных лесных массивов.
Успешная интеграция деревьев с сельским хозяйством для выполнения множества функций защиты окружающей среды и растений, фиксации азота и получения кормов хорошо зарекомендовала себя в традиционных системах во многих частях Европы (Rigueiro-Rodriguez et al 2009) и сегодня вызывает новый интерес как неотъемлемая часть сельского хозяйства.
Стоит выяснить, почему, в то время как лесные сады продолжают
Определения, происхождение и масштабы текущей практики
Съедобные леса - известные также как лесные сады, лесосады, продовольственные леса или аналоговые леса были определены как «многолетнее поликультуры многоцелевых растений» (Jacke 2005) и сопоставимы с многоэтажными агролесными системами тропиков , известными как домашние сады(Кумар и Нэрн, 2006). Роберту де Дж. Харту обычно приписывают то, что он первым представил эту концепцию в Европе в 1960-х годах, когда он основал первый в Великобритании лесной сад в Шропшире (Hart 1996). Он ссылается на Смита (1950), Йоманса (1971) и Шолто Дугласа (1985), и его работы, в свою очередь, повлияли на Патрика Уайтфилда (1996) и Мартина Кроуфорда (2014) в Великобритании, а также на Джейка и Тоенсмайера (2005). ) в США.
Основываясь на определениях, использованных авторами, цитированными выше, для этого эссе мы определим съедобные лесные сады как:
Сады, которые в основном или полностью представляют собой многолетние поликультуры, содержащие по крайней мере три идентифицируемых вертикальных слоя пищевых растений, включая деревья, кустарники и многолетние травянистые подлески.
Это определение отличает их как от однолетних огородов, так и от других устоявшихся систем агролесоводства, таких как крупномасштабные системы лесоводства, которые обычно включают только одну или две однолетние культуры между рядами деревьев (Rigueiro-Rodriguez et al 2009).
Кроуфорд (2014) оценивает, что в Великобритании насчитывается около 800 гектаров лесных садов, и перечисляет около 160 лесных садов в своей сети лесных садов, в том числе 9 в Ирландии, 30 в Европе и несколько в США. Они варьируются по размеру от небольших садов размером всего 50 квадратных метров до небольших усадеб площадью до 5 гектаров, при этом самая маленькая площадь для «полностью функционального» лесного сада оценивается примерно в 1000 квадратных метров.
Возможно, по иронии судьбы, учитывая их неизменную популярность в пермакультуре, Моллисон сам не защищал многолетние съедобные лесные сады для регионов с умеренным климатом. Ему было хорошо известно, что для садоводства умеренного климата характерно выращивание однолетних или двухлетних злаков и овощей, а также необходимость их хранения зимой, и что древесные культуры больше подходят для выращивания фруктов, чем для выращивания основной еды(Mollison 1988). Академическая литература также указывает на то, что сады умеренного климата традиционно основывались на однолетних овощах, часто располагались на относительно копаных грядках и, как правило, требовали полного солнечного света (Ninez 1987; Vogl and Vogl-Lukasser 2003).
Несмотря на это, Джейк и Тоенсмайер (2005) приводят древнюю практику рубки дров и бревен в качестве примера традиционной практики северных лесных садов. Тем не менее, лесные массивы не являются в первую очередь огородами, и обычно включают только один или два яруса, лещинную поросль, и редко пищевые культуры.
В Великобритании до 1955 года фруктовые деревья обычно выращивались с промежуточными посадками ягод - черной смородины или крыжовника; реже включались некоторые (в основном однолетние) овощные культуры, и есть примеры совмещения деревьев с однолетними овощами (Kumar and Nairn 2006). Один из немногих примеров, которые действительно соответствуют определению трехслойной системы, включал спаржу как многолетний овощ (Newman 1986, цитируя Fekete 1958),
В рамках недавней попытки исправить нехватку исследований съедобных лесных садов Британская ассоциация пермакультуры начала 10-летнее испытание лесных садов в 2009 году, опубликовав базовое исследование 117 лесных садов в Европе и США в 2013 году (Remiarz 2013, 2014). Самые старые участки были созданы в 1980-х годах, большинство из них - с 2000 года.
Почти половина сообщили, что их основной целью была «самообеспеченность продуктами питания», при этом большинство заявили, что в основном это было достигнуто, хотя какая доля потребностей каждого садовника в пище удовлетворена не посчитано. Фактически, списки видов предполагают, что на самом деле культуры, выращиваемые в большинстве этих лесных садов, мало отличаются от фруктов и зеленых овощей, которые обычно выращивались в традиционных приусадебных участках с 1950-х годов (Ninez 1987).
Это очевидное несоответствие между стремлениями и практикой требует некоторого объяснения: почему лесные сады по-прежнему поощряются - по крайней мере, в рамках секты пермакультуры - если практика так далеко не оправдывает ожиданий? Чтобы ответить на этот вопрос, мы рассмотрим философию копирования природы, лежащую в основе концепции лесного сада.
Философия: вернуться в сад?
Наряду с другими более поздними влиятельными авторами пермакультуры (Crawford 2005, Jacke 2010), Харт (1996) рассматривал посадку лесных садов не только как практический способ выращивания продуктов питания, но и как открытие нового образа жизни и видения мира:
}Мой мини-лес - это кульминация многолетнего изучения и практики системы, которая стала известна как агролесоводство или пермакультура, и многие люди, включая меня, считают, что она играет важную роль в создании `` альтернативного '' нового целостного мирового порядок. Зеленый мир. Мир Гайи.}
– Роберт Харт (1996)
Вера, лежащая в основе пермакультуры, что «природа знает лучше» и сельскохозяйственные системы лучше всего формируются в образе природы, проистекает из «организменной метафоры», предложенной в начале 20 века (Clements 1916), которая рассматривает экосистемы как «сверхорганизмы», а с точки зрения кибернетики Одума рассматривает экосистемы как аналог машин (Odum 1981, ср. Holmgren 2001).
Защитники природы, такие как Джон Мьюир, затем популяризировали эти идеи идеального состояния «естественного баланса» как для природы, так и для человека (Marris 2011), но, хотя они все еще являются доминирующей идеей как в массовой культуре, так и в большинстве экологических политик (Боткин, 2012), большинство экологов сегодня считают, что природные системы характеризуются постоянным изменением и адаптацией, а не каким-либо идеальным состоянием стабильности, и некоторые предполагают, что сама концепция экосистемы, возможно, изжила себя (O'Neill 2001).