Разоблачение
Шрифт:
– Это ты для меня надушился?
– Ох, Сюзен, – вздохнул Сандерс, преувеличивая свою усталость.
– Считай, что это сработало, – хихикнула жена и, запустив руку под одеяло, засунула ее под футболку.
Сандерс неожиданно разозлился. Да что это с ней? У нее никогда недоставало такта в таких вещах. Вечно на нее накатывало в неподходящее время и в неподходящем месте! Он потянулся вниз и перехватил руку жены.
– Что-нибудь не так?
– Сью, я и вправду устал.
Сюзен остановилась.
– Тяжелый
– Само собой. Очень тяжелый.
Жена приподнялась на локте и наклонилась над ним, теребя пальцем его нижнюю губу.
– А ты не хочешь, чтобы я тебя повеселила?
– Нет, спасибо.
– Ни капельки?
Сандерс опять вздохнул.
– Ты уверен? – поддразнивая, спросила она. – Ты совершенно уверен? – И она нырнула под одеяло.
Засунув обе руки под одеяло, он успел удержать ее голову.
– Сюзен, ну пожалуйста! Оставь!
– Еще только половина девятого, – хихикнула она. – Не мог же ты настолько устать!
– Мог.
– А я готова поспорить, что нет…
– Да брось ты! У меня нет настроения!
– Ну ладно, ладно! – Она отодвинулась от Сандерса. – Я вот только не могу понять, зачем ты тогда надушился?
– Ради Бога…
– Мы уже скоро совсем не будем заниматься любовью!
– Это из-за того, что ты постоянно в разъездах.
Это был неверный ход.
– Я не «постоянно в разъездах»!
– Тебя нет дома минимум две ночи в неделю.
– Это не значит, что я «постоянно в разъездах»! И, между прочим, это моя работа.
– Я-то рассчитывала, что ты меня будешь поддерживать!..
– Я поддерживаю.
– Жаловаться – это не значит поддерживать.
– Сама посуди, – огрызнулся он. – Когда тебя нет в городе, я прибегаю домой пораньше, кормлю детей и все делаю для того, чтобы ты не беспокоилась!..
– Иногда, – сказала она. – А иногда ты допоздна сидишь в конторе, и дети остаются с Консуэлой, пока все…
– Но я же тоже работаю…
– Ну и нечего мне болтать насчет «все делаю». Ты в тысячу раз меньше проводишь дома, чем я, и это я разрываюсь на двух работах сразу, а ты, как правило, делаешь только то, что тебе нравится. Так же как и все остальные мужики в этом мире!..
– Сюзен…
– Господи, в кои-то веки ты что-то сделаешь по дому и тут же начинаешь изображать из себя мученика! – Она села на постели и включила торшер. – Все женщины, которых я знаю, работают больше любого мужчины.
– Сюзен, я не хочу ссориться.
– Ну, конечно, я еще и виновата. Все из-за меня! Вы же не мужики, а говнюки!..
Сандерс на самом деле очень устал, но злость придала ему сил. С неожиданной энергией он вскочил с кровати и заходил взад-вперед.
– А при чем здесь все мужчины? Теперь мне придется «выслушать лекцию о том, как вас, бедняжек, угнетают?
– Вот что, – сказала Сюзен, сев в постели, – женщин и в самом деле угнетают, и это факт.
– В самом деле? И как же это выражается в твоем лично случае? Ты никогда не стираешь, ты никогда не готовишь, ты даже пола не подметаешь – все это кто-то за тебя делает! Детей в школу отводишь, а забираешь их из школы тоже не ты. Боже мой, наконец, ты компаньон в юридической фирме! Так что ты из себя сиротку строишь?
Сюзен изумленно смотрела на него. Сандерс знал почему: Сюзен уже сто раз закатывала речь об угнетении женщин и ни разу не слышала, чтобы он ей противоречил. Со временем это стало принятой обоими идеей брака. А на этот раз он не согласился с основными тезисами, нарушив этим установленные правила.
– Я не верю своим ушам! Я всегда думала, что ты другой… – Сюзен понимающе прищурилась. – А, это потому, что женщина получила твою работу?
– Так, теперь мы пройдемся насчет уязвленной гордости самца?
– Но это же правда? Ты просто напуган!
– Ничего подобного! Ерунда. Что там насчет уязвленной гордости? Твою гордость задеть еще проще – настолько просто, что, получив отказ в постели, ты не можешь удержаться от того, чтобы не затеять ссору!
Это ее остановило. Сандерс сразу увидел: крыть ей нечем. Она просто сидела с каменным лицом.
– О Господи, – сказал он и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
– Это ты затеял ссору, – наконец заговорила она.
Сандерс повернулся:
– Нет, не я.
– Ты. Ты первый заговорил о моих командировках.
– Нет, это ты первая начала жаловаться, что мы перестали заниматься любовью.
– Я только констатировала факт.
– Боже, никогда не женитесь на юристах.
– Вот! Твоя гордость уязвлена!
– Сюзен, что ты там толкуешь о гордости? А кто утром, черт побери, устроил дома бедлам только из-за того, что хотел расфуфыриться перед детским врачом?
– Вот оно! Наконец-то! Ты распсиховался оттого, что из-за меня опоздал на работу. Ну и что? Ты считаешь, что не получил работу из-за того, что опоздал сегодня?
– Нет, – ответил он. – Я не…
– Ты не получил работу, – продолжала она, – потому что Гарвин ее тебе не дал. Ты недостаточно хорошо зарекомендовал себя, и начальником сделали кого-то получше тебя. Вот почему! Женщина работает лучше тебя.
Трясясь от ярости, потеряв дар речи, Сандерс повернулся на пятках и вылетел из спальни.
– Правильно, иди, – крикнула она ему в спину. – Топай! Ты всегда так поступаешь. Ты даже за себя постоять не можешь. Что, неприятно это слышать, Том? Но это правда! И если ты не получил работу, то вини в этом только себя.