Разоблачение
Шрифт:
– А что, если Сандерс не заговорит об этом? – спросила Джонсон.
– Заговорит, – заверил ее Блэкберн.
– А ты уверен, что он не… что… – Дальше снова неразборчиво.
– Нет, он… никакого представления.
Сандерс задержал дыхание. Мередит вышагивала по залу, ее изображение кривлялось и прыгало на изогнутой поверхности скульптуры.
– Значит, когда он это скажет… Я скажу, что это… что… ты имеешь в виду?
– Именно так, – подтвердил Блэкберн.
– А если он?..
Блэкберн
– Да, тебе придется…
– …так… от меня потребуется…
Блэкберн успокаивающе что-то ответил, но так негромко, что Сандерс не расслышал почти ничего, кроме последних слов:
– …должно его прикончить.
– …можно… – Это говорит Мередит, и опять непонятно.
– …Не волнуйся… рассчитываем на тебя…
Тут раздался зуммер телефона. Оба потянулись к своим карманам. Мередит ответила на звонок, и они пошли к выходу из зала, прямо на Сандерса.
В панике тот завертел головой и увидел рядом дверь, ведущую в мужской туалет. Он только успел проскользнуть в нее, как Джонсон и Блэкберн прошли мимо его укрытия.
– Не надо беспокоиться, Мередит, – говорил Блэкберн. – Все будет прекрасно.
– А я и не беспокоюсь, – отвечала та.
– Все должно выглядеть гладко и беспристрастно, – объяснял адвокат. – Не надо озлобляться. В конце концов, на нашей стороне будут факты – он явно некомпетентен.
– А он не может проникнуть в базу данных? – спросила Мередит. – Нет. Он лишен допуска в систему.
– А вдруг он попробует каким-нибудь образом влезет в систему «Конли-Уайт»?
– Ты что, шутишь, Мередит? – засмеялся Блэкберн. Голоса стихали по мере того, как собеседники уходили все дальше и дальше. Наконец Сандерс услышал отдаленный щелчок замка закрывающейся двери и осторожно вышел в коридор.
Было пусто. Сандерс посмотрел на дверь в конце коридора. Его собственный телефон запищал так внезапно, что он от неожиданности вздрогнул.
– Сандерс слушает, – сказал он в трубку.
– Послушайте, – послышался в трубке голос Фернандес. – Я послала проект вашего контракта Блэкберну, но он вернул мне его с парой замечаний, которые мне не очень нравятся. Думаю, что нам лучше встретиться вместе их обсудить.
– Через час, – ответил Сандерс.
– А почему не сейчас?
– Прежде я должен кое-что сделать, – объяснил Сандерс.
– А, Томас! – открыв дверь своего гостиничного номера, Макс Дорфман сразу отъехал, вернувшись к телевизору. – Наконец ты решил зайти ко мне.
– Вы уже слышали?
– О чем? – поинтересовался профессор. – Я человек старый: никто обо мне уже не заботится, все меня отставили в сторону. Все, включая тебя. – Он выключил телевизор и улыбнулся.
– А
– Да так, мало ли что. Сплетни, слухи. Почему бы тебе самому мне не рассказать?
– У меня неприятности, Макс.
– Еще бы! – фыркнул Дорфман. – У тебя всю последнюю неделю неприятности. Ты только сейчас заметил?
– Они хотят меня подставить.
– Они?
– Блэкберн и Мередит.
– Ерунда.
– Нет, это правда.
– Ты допускаешь, что Блэкберн в состоянии тебя подставить? Филип Блэкберн, бесхребетный дурак? У него же нет принципов и почти нет мозгов. Я сто лет назад советовал Гарвину его выгнать. Блэкберн не способен самостоятельно мыслить.
– Тогда Мередит.
– Ах, Мередит… Ну да, ну да… Такая прелесть! Такие очаровательные грудки…
– Макс, прошу вас…
– Когда-то ты тоже так считал.
– Это было очень давно, – объяснил Сандерс. Дорфман улыбнулся.
– Что, твои вкусы изменились? – с издевкой спросил он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что-то ты бледен, Томас.
– Я ничего не могу понять. Я боюсь.
– Ах, ты боишься… Такой крупный сильный мужчина боится этой миленькой слабой женщины с такими миленькими грудками.
– Макс!..
– Конечно, у тебя есть основание бояться: она сделала тебе так много ужасных вещей. Она тебя обманывала, она тобой играла, оскорбляла тебя, да?
– Да, – признал Сандерс.
– И они с Гарвином подставили тебя?
– Да.
– Тогда зачем ты рассказывал мне о цветке, а?
Сандерс нахмурился, не сразу поняв, что имеет в виду Дорфман. Старик говорил так бессвязно и так любил быть…
– О цветке, – раздраженно повторил профессор, стуча костяшками пальцев по подлокотнику кресла-каталки. – О цветке, нарисованном на дверном стекле твоей квартиры. Мы с тобой как-то говорили об этом. Или теперь будешь утверждать, что забыл?
А ведь Сандерс и в самом деле не мог вспомнить, что было связано с этим цветком – до этого момента. Ho теперь он вдруг все вспомнил. Наваждение, которое преследовало его последние дни.
– Вы правы, я забыл.
– Ты забыл! – с иронией повторил Дорфман. – И ты думаешь, я в это поверю?
– Макс, но я и в самом деле…
Профессор фыркнул.
– Ты невозможен. Вот уж ни за что бы не поверил, что ты сможешь заливать так откровенно. Ничего ты не забыл, Томас. Ты просто предпочитаешь не смотреть лицо фактам.
– Каким фактам?
Перед мысленным взором Сандерса всплыло изображение цветка – такое ярко-оранжевое, пурпурное и желтое; цветок на двери в квартиру… В начале недели это воспоминание назойливо преследовало его, а сегодня вернулось…