Разорванная связь
Шрифт:
Вторая уже подняла трубку, очевидно, решив позвонить в службу безопасности. Ему не хватало только проблем с этими ребятами. Он повернулся и поспешил по коридору к лифту. Спустился вниз и почти бегом направился к консьержу.
– Сеньор Аргуэльо, – кинулся к нему Дронго, – ваши горничные что-то нашли в этом номере.
– Нашли, – кивнул ему улыбающийся консьерж, – они уже позвонили в нашу службу безопасности. Сейчас приедут сотрудники полиции, и мы передадим им найденный предмет.
– Что это было?
– Запонка, сеньор. Это была запонка. Очевидно, она упала с руки сеньора Золотарева, когда он лежал на кровати. Или когда он пытался защититься от убийцы. Мне неприятно об этом даже вспоминать. У нас такой респектабельный отель, и здесь никогда не происходило ничего подобного.
– Запонка, – усмехнулся Дронго, – конечно, запонка. Я должен был понять это еще вчера. А где она была?
– Закатилась в угол, за ножку дивана, – пояснил консьерж. – Но вы не волнуйтесь, сеньор. Если это ваша запонка, то в полиции вернут ее вам. Вы должны нас понять, мы не имеем права ее никому отдавать до тех пор, пока запонку не увидит сеньор комиссар.
– Эта запонка с рубашки погибшего, – сказал Дронго. – Надеюсь, теперь Морено наконец поймет, почему я включал эту проклятую лампу.
– Что вы сказали, сеньор?
– Ничего. Спасибо вашим горничным. Они у вас идеально вышколены и знают свое дело.
– У нас один из лучших отелей Барселоны. И я бы даже рискнул сказать, всей Испании, – добавил консьерж.
– Это правда, – улыбнулся Дронго. – У меня еще один вопрос.
– Конечно, сеньор.
– Кто из сотрудников отеля имеет универсальные ключи, подходящие ко всем входным дверям?
– Наши горничные, служба обеспечения мини-барами, сотрудники службы безопасности. Вас интересует кто-то конкретно?
– Нет, спасибо. И обязательно проследите, чтобы эта найденная запонка уже сегодня попала в полицию.
– Не волнуйтесь, сеньор. Сотрудники службы безопасности сами отвезут ее комиссару Морено.
– Спасибо. Вы завтра работаете?
– Нет, сеньор.
– В таком случае завтра я прошу вас быть в комнате вашего менеджера в пять часов вечера. Сумеете приехать?
– Обязательно приеду, сеньор. Я живу здесь недалеко. Если это нужно…
– Очень нужно. Только не забудьте. Завтра в пять часов вечера.
Он отошел от стойки консьержа. Интересно, что теперь скажет комиссар Морено. И как обрадуется Гарригес, когда наконец поймет, что Дронго действительно искал эту пропавшую запонку. Но ему еще необходимо продумать свою новую версию.
Глава 15
Вечером он решил не спускаться к ужину. Нужно было продумать свою версию до конца. Самое важное, что его так волновало, был звонок, на котором не нашли отпечатки пальцев Инны Солицыной. Если бы убийца позвонил сразу после нее, то он мог стереть ее отпечатки и оставить свои. Но зачем стирать отпечатки пальцев Солицыной? Чтобы отвести от нее подозрения? Тогда последним человеком, кто мог войти к Золотареву, был Павел Солицын. Он увидел, как вернулась его жена, он все понял про их отношения и решил стереть ее отпечатки пальцев. Но как он попал в комнату, если у него не было ключа? А оставшийся на столике ключ был от номера самого Дронго. Не получается. Опять какая-то глупая задача с несколькими неизвестными. И почему убийца так заботился об отпечатках пальцев Инны Солицыной?
Другая версия. Предположим, это был не Солицын. Тогда остается единственный подозреваемый – Алиса. Она увидела, как Инна проходит в номер, который снял ее муж. Увидела и решила, что бывшие любовники восстановили свои прежние отношения. К тому же она уже наблюдала, как именно они этим занимаются. Ей не нужно было ничего придумывать, она все четко себе представляла. Тогда она ждет, пока уйдет Инна, подходит к дверям и… Опять не получается. Да, у нее могла быть причина нанести этот удар лампой. Но каким образом она попала в номер? И почему стерла отпечатки пальцев Инны? Ведь, по логике вещей, она должна была сделать все, чтобы именно Солицыну обвинили в этом убийстве. Мотив, конечно, у нее мог быть очень сильный, особенно после этой свингерской встречи и если она случайно увидела, как Инна направляется в номер к ее мужу. Более чем достаточный мотив, чтобы ударить своего супруга, оказавшегося столь ничтожным человеком. Но как она это исполнила? Как попала в комнату? Предположим невероятное. Она сумела достать другой ключ. Попросила горничную или консьержа. Сказала, что она супруга Золотарева, а тот спит в этой комнате. Нет, опять не получается. Комната была оформлена на имя Дронго. А у них были свои апартаменты. И потом, трудно представить Алису, которая ходит ночью по коридору и просит горничную открыть ей дверь в чужой номер. Она для этого слишком гордая и независимая женщина. Да и горничная сразу бы рассказала об этом в службе безопасности. И уж наверняка комиссар Морено первым узнал бы о таком странном поведении супруги убитого.
Опять не получается. Он подумал, что нужно заказать себе ужин, и подошел к телефону, когда неожиданно услышал звонок. Он удивился, поднял трубку.
– Господин Дронго, – сказала Алиса, она разговаривала так, словно не разжимала зубов, одними губами, – вы можете ко мне зайти?
– Прямо сейчас?
– Да, если возможно. Я одна. Мне хотелось бы еще раз с вами поговорить. Дети уехали в аэропорт. Прилетел отец Ираклия, они его встречают.
– Я сейчас приду, – пообещал он.
Она словно услышала его мысли. Он надел пиджак и быстро вышел из комнаты. Поднялся на четырнадцатый этаж в ее апартаменты. Позвонил в дверь. Дверь почти сразу открылась. Алиса была в темном длинном платье.
– Входите, – негромко произнесла она.
В гостиной царил приглушенный полумрак. Она включила только настольные лампы по углам. Причудливые тени отражались на стенах.
– Садитесь, – пригласила она его, показывая на диван, – я не люблю яркий свет.
Он уселся на диван. Она села в кресло, стоявшее рядом.
– Не знаю даже, с чего начать, – призналась она. – У вас нет сигарет? Ах да, вы же не курите. Дочь нашла мою пачку и выбросила ее в окно. Я заказала еще одну, она выбросила и вторую. Я с трудом уговорила ее уехать с Ираклием в аэропорт, чтобы встретить его отца.
– Зачем он прилетает?
– Сама не понимаю. У них свои традиции, вам лучше их знать. Вы же тоже, кажется, с Кавказа. Наверно, считает, что нужно помочь нам в этой ситуации. Вы знаете, грузины всегда казались мне немного опереточным народом. Такие вечные актеры в душе. И только когда мы ближе познакомились с Ираклием и его родными, я оценила их внутреннее благородство, их душевные качества. Они так хорошо приняли Лизу в свою семью. Ираклий младший сын в большой семье. У его отца, бывшего председателя колхоза, было четверо сыновей и четыре дочери. Можете себе представить такое количество людей? Знаете, что он сказал Лизе на свадьбе? «Ты должна родить четверых детей, чтобы каждый из них мог проводить тебя в последний путь», – вот такое необычное пожелание. Когда мы спросили, зачем ему восемь детей, он не растерялся. «Мы с женой умрем вместе, в один день, – объяснил нам старый Георгий. – И поэтому нам нужны восемь человек. Чтобы могли унести сразу два тела». Я им даже немного завидую. Это так здорово, что Лиза попала в такую семью.
– Он прилетел, чтобы поддержать вас в вашем горе, – понял Дронго, – и помочь вам с вашими проблемами. Нужно будет отправить тело в Москву. Извините, что я говорю о таких подробностях.
– Я понимаю. Георгий Луарсабович прилетит не один. Вместе с ним летит один из его сыновей. Наверно, чтобы помочь нам. Это так благородно с их стороны. Кажется, я уже отвыкла за эти несколько дней от такого благородства…
Она была сильным человеком, если могла говорить на подобные темы.
– Я все время думаю о нашем сегодняшнем разговоре, – призналась Алиса. – Мне и в голову раньше не могло прийти, что я могу обсуждать с посторонним, абсолютно чужим мне человеком такие проблемы. Рассказывать о таких интимных вещах. Наверно, я очень изменилась за последние несколько дней, если смогла спокойно беседовать с вами, рассказывая, как мы провели эту свингерскую встречу. Мне было ужасно стыдно выходить из ванной, но разговаривать с вами было совсем не стыдно. Как будто беседовала с врачом или психологом. Наверно, у вас есть особый дар разговаривать с людьми. Вы умеете слушать и задавать нужные вопросы, определять некий тон в беседе. Наверно, поэтому я так раскованно и спокойно себя чувствовала. И еще… В вас есть некая надежность, которую я всегда ценила в мужчинах. Раньше я чувствовала ее и в Золотареве. Потом это чувство исчезло. Некий внутренний стержень. Чувство собственного достоинства, если хотите. Для мужчины это важно. Хотя и для женщины, наверно, не менее важно.