Разорванное небо
Шрифт:
При ближайшем рассмотрении здание вовсе не выглядело руиной, вид его был вполне обжитой и ухоженный. Из дверного проема, такого низкого, что всякому входящему-выходящему явно приходилось кланяться едва ли не в пояс, показался черноглазый и светловолосый молодец лет двадцати в аккуратном бундесовском камуфляже. Он с интересом осмотрел избитого и связанного пленника, подошел поближе и, достав из бокового кармана маленький никелированный пистолет, приставил его к голове летчика.
«А вот это уже профессионал, – мелькнула мысль в голове Корсара. – Неужели все?!» – Зачем было служить американцам? – с сожалением в голосе спросил «бундес» на неожиданно приличном русском и спустил курок. Боек щелкнул вхолостую, и все трое, не исключая усатого, весело
«Балканская шутка. Бамбармия киргуду.» – подумал, сжимая зубы, сумевший не зажмуриться Корсар.
– Дошыл дедо Никола, – обратился новоявленный головорез к конвоирам летчика. – Апостол вече знает. Заповед: да го хвырлете в затвора. После ште се разберем с него!
Через минуту Корсар узнал, что «затвором» у них называется крошечный каменный пенал, пристроенный к гайдуцкому дому сбоку. Хотя сердобольный паренек в камуфляже и снял-таки с уже онемевших рук пленника ремни, Андрею все же пришлось приложить максимум усилий, чтобы врубиться в осклизлую стену не головой, а хотя бы плечом. Добравшись наконец до места своего заточения, он упал на жидкую соломенную подстилку. Набухшая от сырости мощная дубовая дверь за ним тут же захлопнулась, и он услышал, как лязгнул внушительный кованый засов, за которым, наверное, дожидался смерти еще какой-нибудь турецкий ага. Стало темно и тихо. Корсар помассировал ноющие руки и растянулся на спине. Тело настоятельно требовало отдыха и покоя…
– Эй, рус! Выходи!!
Когда засов заскрежетал снова. Корсар вздрогнул и неожиданно понял, что проснулся. Он спал и проспал, может быть, последние часы своей жизни…
Что же, будь что будет. Андрей потянулся, чувствуя, что на удивление неплохо отдохнул. И голова вроде перестала кружиться. Корсар несколько раз глубоко вдохнул, прогоняя остатки сна, покрутил шеей, размял плечи и шагнул к отворившейся двери, заранее щурясь в ожидании яркого света.
Первым, кого он, проморгавшись, сумел разглядеть, был… вот это номер! Бармен из того самого, недоброй памяти «хотела». Обознаться было невозможно. Все такой же перепуганный, в той же, только более мятой рубашке с галстуком-бабочкой, он уставился на Корсара, как на живое привидение. Бабочка в этой глуши смотрелась особенно нелепо. Усмехнувшись про себя, Андрей поглядел на бармена в упор, и тот стал белее собственной рубашки. Летчика кольнула совесть. Похоже, теперь он будет являться несчастному бармену в кошмарах. Пребывание в узилище определенно прибавило Корсару сил, но не благообразия.
Рядом с барменом стоял незнакомец, высокий худощавый мужик. Вид у него был донельзя хозяйский. «Главарь», – догадался Корсар, разглядывая властную осанку и резкие черты гладко выбритого, вполне интеллигентного лица.
– Той ле е? – строго спросил незнакомец бедного бармена, указав на летчика длинным стволом исцарапанного «парабеллума».
– Той е, той!! – мелко закивал прислужник Бахуса. – Той, господине доцент, сигурно той!
Корсар с искренним интересом ждал продолжения. «Парабеллум» медленно перекочевал в потрескавшуюся от старости кобуру, и вслед за ним как по команде опустились стволы автоматов. Стволов было много, и находилось оружие в руках тех, кто составлял маячившую за спиной главаря маленькую толпу. Андрей узнал усатого улыбчивого болгарина и белобрысого шутника, рядом с которым пристроился в «положении для стрельбы с колена» еще один парень в таком же камуфляже, но смуглый и черноволосый, как цыган.
Несколько пар глаз напряженно буравили Корсара. Он почувствовал, что нервничает, и заставил себя расслабиться. Один только главный смотрел мимо, куда-то вдаль. Нарочито медленно обернувшись к своим воякам, он коротким жестом подозвал усатого.
– Димо! Вземи бармена, сложи му маската и закарай го обратно в Мелник. Аз ште проверя!
– Добре, апостоле! – македонец по-строевому приосанился и взял бармена за плечо. – Ке одимо, Илие!
– Благодаря! Благодаря, господине доцент, – подобострастно и одновременно радостно закланялся бармен. Кажется, он был безмерно счастлив, что его отпускают живым. Корсар его понимал. Уже уходя, тот замедлил шаг и обернулся.
– След войната заповядайте пак при нас в барче, господине доцент! Ште ви направя вашие любим коктейль…
Может, он хотел сказать что-то еще, но усатый Димо бесцеремонно дернул его за руку, и они скрылись между деревьями. Корсар терпеливо ждал, оценивая обстановку. Главарь со странными кличками «апостол» и «доцент» (здесь что, «Джентльменов удачи» тоже смотрели?) вслед за барменом отпустил большую часть своих людей. Остались только трое. Камуфляжники и маленький, какой-то заскорузлый мужичок с длиннющей магазинной винтовкой, снабженной допотопного вида оптическим прицелом, похожим на подзорную трубу. Они не очень обращали на него внимание. Этим можно бы воспользоваться. Прыжок вперед, выпадом в кадык или в висок выключить главаря, мужичонка получит ногой в пах и отлетит на дальнего автоматчика. А дальше – как получится. У Корсара зародилось предчувствие, что все еще может закончиться благополучно.
Пока он раздумывал, главарь приблизился, легко ступая по траве в этой своей национальной обуви из мягкой кожи, и по-дружески протянул ему руку.
– Вы свободны теперь, господин пилот. Корсар испытующе заглянул в глаза внезапно подобревшему вожаку то ли местных партизан, то ли просто бандитов и не прочел в них ничего. Затем, вдруг вспомнив разбитый затылок, не стал отвечать на рукопожатие и демонстративно убрал руки за спину Впрочем, «апостола» это не смутило. Чтобы рука неловко не повисла в воздухе, он просто по-приятельски взял летчика за локоть.
– Вы должны извинить моих людей. Они несколько э-э… погорячились, но, как говорится, на войне как на войне…
Его плавная речь подчеркнутой задушевностью интонаций живо напомнила Корсару замполита его первой после училища летной части – проныру и стукача. Русскому языку «апостола» мог бы позавидовать и поручик Малошан.
– Вы должны понять нас, господин пилот. Мы – партизаны, борцы за свободу, и наши враги, оккупанты и их прислужники, дорого бы дали, чтобы э-э… внедрить к нам в отряд предателя. Ради этого они пойдут на все, устроят любую инсценировку. Мы обязаны были вас проверить.
– Ну и как, проверили? – Корсар потрогал опухшие губы. В ответ «апостол» слегка усмехнулся и чуть повел плечами, искоса глянув налетчика. В глазах у него зажегся и тут же снова погас огонек подозрительности, давно уже ставшей привычкой. «Глупый вопрос, – понял Корсар, – иначе меня бы уже закопали». И еще он понял, что проверка проверкой, а на подозрении ему быть и дальше, и потом. Всегда. Такой уж человек этот «апостол-доцент». – Что ж, понимаю. – Непосредственная опасность отступила, и в душе Андрея разгорелась обида, смешанная со злостью. – Я слыхал, во Вторую мировую здесь у вас тоже прокачивали сбитых летчиков на вшивость, но вряд ли тогдашние партизаны изображали при этом из себя таких извергов, да еще с таким удовольствием! Кстати, ваши «борцы за свободу» готовы были прикончить меня только за то, что я русский. А я, между прочим, сюда не к теще на блины приехал. Меня в бою сбили. И я вас искал. Эх! – Корсар в сердцах сплюнул и махнул рукой. – Короче, от болгар я такого не ожидал. Они что, забыли, кто их от турка освобождал?
«Апостол» кисло улыбнулся и немного помолчал.
– Зря вы воспринимаете все таким образом, – обратился он к Корсару еще более проникновенно. – Встретившие вас бойцы еще молоды, горячи. Молодости свойственно излишне увлекаться. К тому же у меня в чете… в отряде кроме болгар много еще и македонцев, и албанцев, а их вы не освобождали, а как раз наоборот – отдали туркам в откуп за создание Болгарского царства. И потом, у нас в Болгарии хватает более свежих воспоминаний. В этих горах нет семьи, где кто-нибудь не пострадал от Красной Армии или от холуев ренегата Димитрова. Равнинам тоже досталось, но не так сильно. В Пирине и в Риле дольше всего сражались за болгарского царя. Мои люди – местные. Вы должны их понять, господин пилот.