Разорванный август
Шрифт:
Утром восемнадцатого августа, уже в восемь часов, министр обороны СССР маршал Язов собрал своих заместителей и командующих родами войск, отдавая конкретные приказы. Как и полагается в подобных случаях, подробно расписывалось, какие именно части должны войти в Москву, какие части будут задействованы во всех союзных республиках. В боевую готовность приводилась вся огромная армия. В десять часов из Москвы вылетели Бакланов, Шенин, Болдин и Варенников для встречи с Горбачевым. С ними полетел начальник службы охраны КГБ генерал Плеханов. В одиннадцать часов утра Крючков объявил своим заместителям и начальникам управлений, что в стране будет введено чрезвычайное положение. Это был воскресный день, и каждый из вызываемых в кабинет Крючкова генералов, каждый из спешно приглашенных в кабинет к Язову командующих понимал всю важность момента еще до того, как они оказывались в кабинетах
В половине четвертого восемнадцатого августа в кабинете у Язова появились Крючков и Пуго. По просьбе Крючкова Пуго прервал свой отпуск и вернулся в Москву. Почти сразу по приказу Язова были посланы два военных вертолета на Валдай за отдыхавшим там Лукьяновым, который позвонил и сообщил, что считает введение чрезвычайного положения единственно правильным выходом из создавшейся тупиковой ситуации. Он позвонил Павлову, и тот предложил встретиться в Кремле, в его кабинете, сегодня вечером для уточнения всех деталей.
Язов предложил всем поехать к Павлову. Он был даже рад, что подобное совещание будет продолжаться в кабинете премьера. Но позвонил Лукьянов и сообщил, что уже в Москве и подъезжает к зданию Министерства обороны. Решили его подождать. Именно тогда позвонил референт Янаева и сообщил, что Геннадий Иванович будет у маршала Язова в шесть часов вечера. Язов не стал возражать. Прямо из его кабинета прилетевший Пуго уже связывался со своими заместителями.
Ремарка
«Из пресс-центра Движения демократических реформ в редакцию передали заявление А.Н. Яковлева, в котором говорится: «Вчера я услышал по радио сообщение о том, что ЦКК принял рекомендации об исключении меня из рядов КПСС. Никто по этому поводу со мной не беседовал. Оскорблено мое личное достоинство и грубо попраны элементарные права члена партии. Конечно, неожиданностью для меня это не является, ибо в течение последних четырех-пяти лет шли бездоказательные нападки на мою политическую деятельность на Пленумах ЦК КПСС, РКП, в средствах массовой информации, переросшие после двадцать восьмого съезда в организованную и координированную аппаратом ЦК КПСС травлю. Но дело не только в этом. Я хотел бы предупредить общество, что в руководящем ядре партии сложилась влиятельная сталинская группировка, выступающая против политического курса 1985 года и тем самым тормозящая общественный прогресс в стране. Речь, в сущности, идет о том, что партийное руководство вопреки своим же декларациям освобождается от демократического крыла в партии, ведет подготовку к социальному реваншу, к партийному и государственному перевороту. В этих условиях считаю, что служить делу демократических преобразований в рамках КПСС уже невозможно и аморально, поэтому заявляю о выходе из их рядов. Так повелевает мне моя совесть».
Ремарка
«Президиум Кабинета министров СССР 17 августа обсудил Договор о Союзе суверенных государств. Признано, что в нынешней сложной социально-экономической и политической ситуации подписание Союзного договора будет иметь важное значение для стабилизации обстановки в стране и формирования обновленной федерации суверенных государств. В ходе конструктивного обмена мнениями высказывалась серьезная озабоченность тем, что в тексте Договора не нашел решения ряд жизненно важных проблем, затрагивающих коренные интересы народного хозяйства и советских людей. Это касается прежде всего продовольственного обеспечения, снабжения топливом и энергией, функционирования единой финансовой и банковской системы. По существу, с Союза снимаются функции по координации усилий республик в этой области. В результате каждая из них будет вынуждена решать сложнейшие задачи в одиночку, тогда как большинство республик в нынешних условиях к этому не готово. Более того, такой подход противоречит сути рыночной экономики, сохранению и развитию единого экономического пространства. Требуют дополнительной проработки вопросы реализации полномочий, отнесенных к ведению Союза в сфере принятия и исполнения союзных законов, а также формирования федеральной системы правоохранительных органов. Договор не снимает существующего противопоставления законов Союза и республик».
Ремарка
«В Ленинграде вводятся ежегодные выплаты на приобретение комплектов школьной и другой детской одежды. Как сообщил пресс-центр Ленсовета, размеры таких выплат будут составлять 200 рублей на ребенка дошкольного возраста и школьника до 13 лет и 250 рублей на школьника старше 13 лет и на учащегося ПТУ, не обеспеченного обмундированием и питанием. Проводить выплаты будут предприятия и организации, в которых работают мать или отец ребенка, либо райсобес. Предприятиям и организациям города эти средства будут компенсироваться главным финансовым управлением через районные подразделения».
Глава 17
После разговора с Виктором Сергеевым Эльдар несколько дней приходил в себя, словно оглушенный внезапным ударом. Работы было много. В последние дни Дубровина все время нервничала, срывалась, возмущалась. Часто ходила к Болдину и возвращалась с опухшим лицом, очевидно, успев по дороге забежать в туалетную комнату поплакать. Им снова вернули проект Союзного договора, в котором они должны были найти новые погрешности.
Сразу после четвертого августа в администрации президента в обстановке абсолютной секретности начали готовить материалы по введению в стране чрезвычайного положения. Эльдар помнил о происшедшей в Литве страшной трагедии и понимал, чем может закончиться объявление чрезвычайного положения во всей стране. Снегирев возражал больше других, но вместе с остальными сотрудниками юридического отдела готовил все документы. Сказывалась служебная дисциплина и годами выработанная привычка хорошо выполнять свою работу.
В течение двух недель готовились документы и указы, рассчитанные на подпись Горбачева. Все понимали, что введение чрезвычайного положения будет означать фактический срыв подписания Союзного договора. Они работали и по выходным. Семнадцатого августа, в субботу, Дубровина вернулась от руководителя президентской администрации и как-то особенно неприязненно взглянула на Эльдара.
– Вас вызывает Валерий Иванович, – сообщила она. – Кажется, он хочет предложить вам полететь вместе с ним в Крым.
– Неужели он предлагает Сафарову вместе отдохнуть? – пошутил Тулупов.
– Не нужно шутить, Александр Гаврилович, – вспыхнула Дубровина. – По-моему, он собирается лететь к Михаилу Сергеевичу в Форос, чтобы подписать все подготовленные нами документы.
Эльдар отправился в кабинет Болдина. Несмотря на субботний день, все сотрудники администрации были на месте. Болдин принял его подчеркнуто холодно, показал на стул, но руки не протянул.
– Завтра утром мы вместе с секретарем ЦК Шениным летим в Форос к Михаилу Сергеевичу, – сообщил он. – Я уже говорил с Олегом Семеновичем, и он вспомнил про вас. То, что я сейчас скажу, не должно выйти за рамки этого кабинета. Надеюсь, что вам не нужно повторять об этом два раза. В течение последних двух недель ваш отдел и другие службы готовили документы о введении в стране чрезвычайного положения. Целый пакет документов, который вы возьмете с собой как сотрудник юридического отдела администрации президента.
– Мы готовили не все документы, – напомнил Сафаров.
– Мне это известно. Их готовили другие. Но завтра у вас будет весь пакет документов. Вы просто полетите вместе с нами, заодно и сами их просмотрите в самолете. Ваша задача – передать их на подпись Михаилу Сергеевичу и привезти обратно. Ответить на вопросы, если они будут. Мы вернемся завтра к вечеру. Вопросы есть?
– Когда и где мне нужно быть?
– За вами заедет машина. В восемь часов утра. В девять вам нужно быть в правительственном терминале аэропорта Внуково, откуда в десять мы вылетаем. Никто, кроме вас, не должен знать ни о цели, ни о характере нашего визита. Я сказал Дубровиной, что мы летим в Форос, чтобы избежать различных слухов. Можете подтвердить в отделе, что мы полетим туда для просмотра ряда документов, не уточняя подробностей. Все ясно?
– Да.
– Можете идти, – разрешил Болдин.
Эльдар вышел из кабинета несколько смущенный. Он, конечно, и не рассказал в отделе, с какой целью они летят в Форос, однако все понимали, что происходит нечто чрезвычайно важное, если в воскресный день Болдин и один из сотрудников юридического отдела летят к президенту страны, отдыхающему в Крыму. Сафаров вернулся домой, собрал небольшую сумку, чтобы взять ее с собой. Все последние дни он ждал, когда ему позвонит Светлана Игоревна. Но телефон упрямо молчал. Не выдержав, он позвонил в Министерство иностранных дел и уточнил, куда переведен на работу посол Скороходов. Ему сообщили, что он назначен начальником управления. Значит, она останется в Москве, удовлетворенно подумал Эльдар и немного успокоился.