Разорванный мир
Шрифт:
На севере изменилось все.
Здесь не было леса, совсем. Стояли какие-то голые палки, как зимой, совершенно мертвые, темные, ни травы, ни птиц не было в таких лесах. Тянулась голая пустая степь, иногда встречались посевы, и на них даже работали какие-то трактора. Мартин и сам ни разу не был так далеко на севере, для него все это было в новинку.
– Но это же логично, - сказала Чена, - Если есть военная техника, должна быть и промышленность... И сельское хозяйство, что-то же вы едите?
После ночевки в пещере они захватили какую-то машину, вроде штабной. Снова был небольшой бой, закончившийся победой Чены. Выяснилось, что Чена немного умеет водить. Во всяком случае, она завела мотор, и машина поехала. Хотя в Арвилоне легковых машин очень мало, да Чена специально и не училась. Но как летчица, все-таки, с техникой она чувствовала себя легко. Вот только кровь все сильнее проступала через ее повязку, а перебинтовать было нечем. Чена не решалась попросить рубашку Мартина, он ведь болен, а он не догадывался. На машине дело пошло скорее, пару раз их обстреляли, но они прорвались, и ехали часа два, три, все вокруг изменилось полностью, а потом в машине кончился бензин. Они бросили колымагу у дороги, и пошли дальше пешком.
– Может, здесь и больница есть, - с надеждой сказала Чена, - или аптека. Голова болит, сил нет.
Здешний мир внушал ей больше доверия. Здесь создавалось впечатление какого-то порядка, власти, цивилизации. Правда, вот птиц совсем не было. Это тоже Чена заметила, Мартину было, по правде сказать, все равно. И зелени очень мало, так, какая-то травка пробивается, да на засеянных полях что-то, вроде растет. Зато скоро они увидели широкую мощную асфальтовую дорогу. В четыре полосы, посредине разделенную заборчиком, и по ней мчались в обоих направлениях машины, в основном, грузовики.
– Это, кажется, называется хайвей, - сказала Чена, - Сколько я из истории помню. По-английски это называлось хайвей.
Воздух пах чем-то отвратительным. Даже дышать не хотелось. Впрочем, возможно, это было от головной боли. Чена расслабилась, не чувствуя больше близкой опасности, и организм брал свое - голова раскалывалась, требуя отдыха. Вдруг Чена подумала - впервые - если бы рядом был не Мартин, а кто-нибудь из девчонок, хоть Харрис, хоть Эйлин, хоть кто-нибудь из аэроклуба - Чене сейчас не нужно было бы думать, где переночевать, и где достать еду. Ее бы уложили, перевязали бы голову хоть рубашкой, хоть трусами, и нашли бы для нее все, что нужно. Но Мартин... Он и для себя-то не найдет ничего. Как он прожил семь лет один?
Да он ведь совсем мальчишка, поняла Чена. Он ребенок. И о нем нужно заботиться, как о ребенке. Неудивительно, он в шестнадцать лет ушел из Арвилона, и на этом его развитие остановилось. Он так и остался шестнадцатилетним.
Дорог здесь было довольно много. Грузовые машины катились в разных направлениях, как-то они видели и железнодорожную ветку. В Арвилоне было гораздо меньше бензиновых машин, собственно, почти не было. Была очень развита железнодорожная сеть, а внутри городов - обыкновенная старинная конка. Женщины всегда находили это удобным. В Филаресе разрабатывали гравитационный двигатель, но до практического применения еще было далеко. Что и говорить, война отбросила человечество назад, и даже современные истребители гораздо хуже тех, что были перед войной. Самые примитивные, на таких летали в середине двадцатого века. Но в Арвилоне развивалась новая наука, новая техника, не опасная для окружающей среды, а пока обходились конным транспортом и ветряными электростанциями. И всех это вполне устраивало. Женщины ведь - народ неприхотливый.
Север Свободного Мира напоминал, скорее, древнюю цивилизацию, существовавшую до войны. Вот только природы здесь не оставалось совсем, за исключением искусственно засеваемых полей и редких-редких живых деревьев. Чене эти деревья казались солдатами, из последних сил сопротивляющимися натиску мертвого железа. Вообще-то все окружающее она уже воспринимала, как бред - голова отказывалась работать. Вскоре они увидели первые строения. Длинные бетонные здания, похожие на бараки. Вокруг них стояла охрана с автоматами, в серой форме, и ноги сами как-то инстинктивно понесли беглецов подальше от зданий.
Возле одной из дорог они увидели небольшой крытый грузовик, шофер его, тоже в форменной одежде, выглядящей весьма убого, вылез и ругался с каким-то коллегой, тряся бумагами. Чена осторожно подошла к грузовику, подняла брезент.
– Жратва, - прошептала она. Кузов был заполнен серыми кубиками, напоминающими хлеб. Она схватила несколько кубиков и так же незаметно ретировалась к Мартину, ожидавшему ее за углом. Они рассовали хлеб по карманам. На вкус он больше всего напоминал опилки. Но за неимением лучшего... Вскоре стало темнеть. И тут им снова повезло. Они наткнулись на заброшенный каменный домик, напоминающий склеп, это был, видимо, какой-то недостроенный склад. Во всяком случае, это было убежище и крыша над головой. Чена не стала даже есть хлеб, она сразу упала на куртку и заснула. Мартин пытался разбудить ее, пытался пристроиться к ней спящей, но бросил эти попытки и заснул тоже.
Под утро ему все же удалось разбудить Чену, и он полез к ней в трусы, но она дернулась и сказала:
– Я не могу. Прости меня, я не могу. Потом, ладно?
– Ты зачем вообще со мной пошла?
– обиделся Мартин.
– Потому что я люблю тебя, - не открывая глаз, спокойно ответила Чена.
– Да, конечно, я все понимаю. Я не мужик, ты крутая, теперь ты у нас будешь всем распоряжаться, да?
– Господи, какие глупости!
– пробормотала Чена.
– Ты чего из меня чучело огородное-то делаешь?
– Мартин кипел от злости. Злился он на себя... Но ему сейчас так нужно было, чтобы Чена дала ему, чтобы признала, что он здесь главный, что он все-таки мужчина, он решает, когда ему заниматься сексом, а когда нет... Даже если она такая крутая и тащила его через линию фронта. Неужели она не понимает этого? Или специально хочет показать, что да, она крутая, когда захочет, тогда и даст, а ты здесь пешка, ты и на вертолете летать боишься, и не умеешь ничего... Унизить хочет. Чена лежала совершенно неподвижно, темные ссадины ярко проступали на побелевшем лице, тряпка на виске промокла от крови.
– Успокойся, пожалуйста, - попросила она, - Ну не надо сейчас,а?
– Почему?
– спросил Мартин.
– Потому что я не могу.
– Или не хочешь?
– Или не хочу.
Мартин, размахнувшись, ударил ее, попал в бок, Чена вскрикнула... ах, черт, о ребре-то и забыл. Может, и правда, сломано. Закусив губу, свернувшись в комок, Чена пережидала боль.
– Больно, - сказала она и вдруг заплакала. Мартин встал и вышел. Уже рассвело. Прямо навстречу ему шел какой-то патруль, двое в серой форме с автоматами и дубинками у пояса. Бежать было поздно.
Да и зачем, подумал Мартин. Что я дезертир - никто не узнает. А если уж пришли сюда, надо как-то устраиваться. Вот только как с Ченой... Оставлять ее одну как-то нехорошо. Но нужно сначала самому устроиться. А потом я ее найду, пообещал себе Мартин. Заодно поймет, как нужно себя вести. Останется одна и поймет. Чувство крепче будет. Он пошел навстречу патрулям.
Нехорошо, думал он, вообще-то, как она тут одна. Вряд ли она кого-то найдет, насчет этого можно в ней не сомневаться, она верная. Ну а найдет, что же, ее дело. Она без меня вообще не пропадет, крутая ведь. И бессмысленно так сидеть. Нужно подойти, выспросить, что тут и как, может, на работу можно устроиться. Там жилье найти, все как положено. И тогда уж ее заберу. Она, наверное, тут и останется, а что, хорошее место, ночевка есть. А я сейчас что-нибудь выясню и дам ей знать. Пусть ждет. Ничего не случится, подождет. Создам условия, и заберу уже тогда ее к себе... Парни приблизились к Мартину.