Разрешение на жизнь

Климман Михаил

– Это те самые шахматы, о которых мы все столько слышали? – спросил Гришка, указывая на черный бархатный сверток.

– Да, – Кольцова кивнула, – будете слушать?

Андреевская положила руку мужа себе на колено, свою сверху, и подняла глаза на Настю. Теперь все внимательно смотрели на рассказчицу.

– Началось все два дня назад. Мы что-то повздорили с моим шибздиком из-за ерунды, как обычно, и я две ночи провела у себя. Только сегодня утром помирились, он сам позвонил, но я не об этом. Утром позавчера, я еще не проснулась, – телефонный звонок. Запыхавшийся женский голос с украинским акцентом говорит: «А если советские, возьмете? Только там вместо слона пробка». «Не туда попали», – говорю я и вешаю трубку. Через минуту – следующий звонок. Мужской

голос: «А сколько вы платите за них?» – «За кого?» – «За шахматы» – «За какие шахматы?» – «Ну, про которые объявление давали». – «Я не давала никаких объявлений». – «Это ваш телефон?» – говорит он и называет мой номер. «Да», – говорю я. «Вы давали объявление о том, что дорого купите шахматы XVIII–XIX века?» – «Да нет, никогда». – «Извините». Я вообще-то давала объявление месяц назад, мама просила пианино продать, но при чем здесь это? И два дня подряд, как только я дома, основное занятие – отвечаю на вопросы о шахматах. Я уже громкость звонка на минимум поставила, потом трубку брать перестала, понимаю, кто-то ошибочно дал мой телефон. Но сегодня утром почему-то взяла. Скрипучий голос спрашивает: «Анастасия Максимовна?» – «Да, а кто это?» – «Мое имя вам ничего не скажет. Я могу украсть пять минут вашего времени?» – «Украдите, – говорю, – только как мне вас называть?» – «Хе-хе… ну, например, Найт». – «Слушаю вас». – «Я хочу рассказать вам одну притчу. Жил-был один бедный антикварный торговец. И были у него шахматы…» – «Что-о-о-о? Так это вы все подстроили?!» – ору я. «Не смейте меня перебивать!» – орет он. «Тогда я сейчас положу трубку». – «Сидите спокойно и слушайте… Так вот, и были у него необыкновенной работы удивительные шахматы. И узнал он, что есть в другом городе богатый купец, который собирает редкие вещи, и решил он их ему предложить. Долго ли, коротко, добрался он до того города и попал в дом к тому богатому купцу. Показал ему шахматы, и сильно тому захотелось их купить. Спрашивает он – сколько стоит? А дилер ему говорит – видишь эту шахматную доску? Да. За первую клеточку я хочу получить с тебя одну копейку. Всего-то? За вторую – две. Не вопрос. За третью – четыре. За четвертую – восемь. За пятую – шестнадцать. И так далее. Купец засмеялся и согласился. Но когда он посчитал все до конца, то оказалось, что уже за тридцатую клетку он должен отдать все деньги, которые у него были, и дом, и все свое дело, и еще он останется должен…» – «А зачем вы мне все это рассказываете?» – «А теперь, дорогая моя Анастасия, вам позвонят в дверь». И тут же слышу звонок. «Выйдите, пожалуйста, и возьмите то, что там лежит. Я подожду». Смотрю в глазок – никого. Открываю – на коврике лежит сверток. Трубку опять беру – там гудки короткие. И вот – его содержимое перед вами.

Настя картинно достала клетчатую коробку из бархатного футляра и положила ее на стол. Поскольку замок был закрыт небрежно, образовалась щель и несколько фигурок полетели на пол. Гришка и Дорин бросились их поднимать.

– Я тут замок случайно сломала, – призналась Настя.

– Да это фуфло какое-то, – закричал Брайловский, рассматривая ладью. – Таиланд или Сингапур! Дешевка туристическая. Скажи, Андрей…

– Да вы что, ребята, – обиделась Кольцова, – они же такие красивые. И золотые, разве нет?

За те два месяца, что Настя проработала у Лены в магазине, до того как встретила Альберто, она так и не научилась ничему. Дорин видел то же самое, что и Гришка, – плохо обработанный камень, непрочеканенное золото. Но Кольцовой было простительно, встречались антикварные дилеры, которые и за всю жизнь не научились разбираться в таких вещах.

– Там, в Азии, они стоят долларов шестьсот-семьсот, – сказал Андрей. – Все-таки золото, камни.

– Ничего себе – дешевка, – воскликнула Настя, – совсем разошлись! Вам теперь и семьсот долларов не деньги и осьминог – не рыба.

Первым грохнул Брайловский. Он несколько секунд смотрел на Кольцову, пока сообразил, что она не пародирует его, а просто так получилось случайно. Он расхохотался, к нему присоединились Лена с Андреем, последняя, ничего не понимая, вступила Настя.

– Ребята, – отсмеявшись, спросил Дорин, – а вам не кажется, что тут что-то не так? Как будто вся Москва в один день сошла с ума по поводу шахмат?

ГЛАВА 5

7 марта, вторник

– У меня для вас есть целых четыре новости. – Женя (человек теперь, после знакомства, называл его так) отложил неизменную газету и встал навстречу вошедшему. – Две хорошие и две плохие. С каких предпочитаете начать?

Они почти подружились тогда, две недели назад. Одного возраста, одной профессии, самая существенная разница, что Женя собирал ордена, а человек уже давно ничего не собирал. Наверное, они бы действительно подружились, если бы можно было рассказать все. Но такой возможности у человека не было, это все только его, исключительно его дело.

– Начнем с хороших. – Человек улыбнулся, достал из пластмассовой пачки «Филипп-Моррис» сигарету и прикурил.

Они уже сидели в кабинете. Давешняя девица все с теми же веснушками осталась за старшую в торговом зале, проводив гостя пристальным взглядом. Высокий, худощавый с коротко стриженными седыми волосами, он явно нравился ей. Евгений открыл сейф, достал бумажку и протянул через стол человеку:

– Вот список. Поначалу в нем оказалось семьдесят восемь фамилий, а теперь, после дополнительной работы – всего семь.

Тогда, две недели назад, Женя не стал знакомить его со «своим», как они здесь выражались, ментом. Возможно, он был прав, тем более что работа – сделана. Семь адресов это не семьдесят, тем более – не семь миллионов.

– Это очень хорошо. – Человек, не глядя (потом посмотрю в гостинице), сложил список и сунул его в карман. – Я передумал, давайте ваши новости по очереди. После первой хорошей – первая плохая: шахматы вы не нашли.

– Шахматы я не нашел, – согласился Женя и развел руками. – У меня все-таки нет уверенности, что они здесь, в России.

– Есть такая наука математика, – сказал человек, – а она гласит: что если нечто может находиться в одной из четырех точек, а в трех его нет, значит, оно непременно находится в четвертой. Я и не надеялся, что все так быстро произойдет. Вы все-таки продолжайте поиски.

В прошлый раз Женя в течение пяти минут доказал человеку, что ему не надо валять дурака и делать вид, будто он дилер из Питера. В самом деле он не знал ни одного ленинградского антикварщика ни по фамилии, ни по прозвищу, да и московских тоже.

– Я не знаю, откуда вы, – сказал тогда Женя, – но я верю Марио, что никого неправильного он мне прислать не может. И поэтому просто даю вам совет: не выдавайте себя за местного коллекционера, будьте тем, кто вы есть – русским эмигрантом, никогда не бывавшим в России.

– А почему вы так решили? – удивился человек. – Почему вы считаете, что я никогда не был в России?

– У нас не говорят «ювелирные изделия», а говорят – «ювелирка». И не «Святой Владимир», а просто «Владимир» такой-то степени.

– Ну хорошо, – согласился человек. – Я – из эмиграции, поймали. Но почему вы решили, что я здесь в первый раз?

– Вы ни разу не сказали «в прошлый раз», «когда я был здесь в прошлый раз», «раньше».

Человек не знал, что вот за это умение все подмечать и анализировать Женя в московской антикварной тусовке носил кличку «Гуру». Правда, сюда еще примешивалась имевшаяся доля уйгурской крови и обширные знания всего, что касалось российских наград.

– Так что у нас за хорошая новость? – спросил человек, меняя тему разговора.

Гуру протянул ему газету, в которой синим фломастером было обведено объявление. Человек достал очки, прочитал: «Срочно и дорого куплю комплект шахмат восемнадцатого-девятнадцатого века». Он полез в карман за списком.

– Не трудитесь, – остановил его Женя, – я проверил: это не наш размер…

Человек удивленно поднял брови.

– Я имею в виду, – уточнил Гуру, – никакого отношения к нашим этот телефон не имеет.

– А вы звонили по нему? – Человек полез за новой сигаретой.

– Никто не подходит.