Разрушь преисподнюю!
Шрифт:
– Какой ты циник.
Глеб скривил губы.
– Я романтик. Глубоко законспирированный.
Даша подняла голову с его плеча.
– Это я сказала.
Глеб вдруг подрулил к тротуару и заглушил мотор.
– Даш, я мерзавец. Я столь редкостная сволочь, что, сказать откровенно, никогда бы о себе такого не подумал.
Даша взяла его за уши и развернула к себе.
– Ты о Мак-Грегоре?
Глеб с болью смотрел ей в глаза.
– Дашка, что я натворил?
– Любовь моя, ты дурак. Кто мог такое предвидеть? То, что ФСБ вешает на тебя
– Отпусти уши, дура.
Но Даша держала его крепко.
– Ты не мог этого предвидеть.
– Мог, обязан был! Ведь я чувствовал, что он лезет в неприятности… Дашка, он был забавный и трогательный. Только и умел, что двигать взглядом предметы и высекать огонь из пальцев, но жутко собой гордился. А ты говоришь, на меня убийство вешают. Даш, на мне оно и висит. Ричард обратился ко мне за помощью, а я… я, мерзавец, ответил: некогда мне, роман пишу.
По Дашкиной щеке поползла слезинка.
– Смотри сюда, морда, – указала она на свою переносицу. – Мы ведь найдем убийцу, правда? И щедро с ним поквитаемся.
Глеб кивнул.
– Как пить дать. Только Ричарда уже не вернуть, и это теперь на мне. – Он включил зажигание и продолжил путь к дому.
«Жигуленок» бесшумно катил по вечернему городу.
– И на мне, – сказала Даша. – Не жадничай.
Они доехали до дома, вошли в подъезд и поднялись в лифте на свой этаж. Ручка их двери удерживала свернутый лист бумаги. Глеб взял его, и они с Дашей молча прочли: «Ждали – не дождались. Пошли вы на хрен. Посуду вымыли. Света». И чуть пониже: «Девицы больше не пристают, Илюха загрустил. Стас». И еще ниже: «Ну их обоих в большую попу. Только работать мешали. Завтра опять приду. Илья».
Глеб с Дашей обменялись улыбками. Открывая ключом дверь, Даша спросила:
– С чего начнем?
Глеб переступил вслед за ней порог квартиры.
– Попробуем разыскать этих Ньюгартов.
Даша включила в прихожей свет.
– И где их искать?
– Кабы я знал! – вздохнул Глеб, захлопнув за собой дверь.
26 сентября, воскресенье
На голицынской даче Куроедова деревья едва пожелтели. Будто не решаясь вступить в права, осень словно раздумывала, не отступить ли с почетом. Утреннее солнце хоть и не пекло, как в июле, однако могло еще приласкать того, чьи запросы скромны. И царила благодатная тишина. Вернее, царила бы – если б гулко и противно не раскаркались вороны. Именно это всепроникающее карканье и разбудило Джорджа.
Жмурясь от солнечного луча, просочившегося меж занавесок, Джордж с хрустом потянулся на широченной двуспальной кровати. Биохимик был в бордовой пижаме, и волоски вокруг его плеши кудрявились, как локоны младенца. Покосившись на левую половину кровати, занимаемую супругой, Джордж удивленно обнаружил лишь пустую подушку. Голубые глаза англичанина с беспокойством оглядели спальню. Жены не оказалось ни перед шкафом, ни за туалетным столиком. Комната была пуста. А чертовы эти вороны каркали да каркали. Джордж собрался было вскочить и пуститься на поиски, когда услыхал приближающийся цокот каблучков. Джордж мигом опрокинулся на спину, притворясь спящим.
Дверь открылась, и в спальню вошла Люси. Сквозь подрагивающие ресницы Джордж разглядел, что жена была в сером брючном костюме, умытая и причесанная. Ее бледные щеки и крючковатый нос казались незыблемой частью мироздания. Джордж едва сдержал вздох облегчения.
Люси присела на краешек кровати.
– Дорогой, нам надо поговорить. Просыпайся.
Открыв глаза, Джордж сморщил свой нос-картофелину.
– Какого черта? Еще рано.
– Дорогой, я не стала бы тебя будить, если бы…
– Что за срочность, детка? Ты просишь дать тебе развод?
Спина Люси выпрямилась, подбородок дернулся вверх.
– Джо-ордж! Если ты полагаешь, что…
– Ну-ну. – Джордж похлопал жену по руке. – Старушка, не заводись.
– Если ты полагаешь, что подобные шуточки улучшат мое настроение…
– Улучшат, – улыбнулся Джордж. – Мои шутки всегда все улучшают.
Люси попыталась улыбнуться в ответ, но у нее не вышло.
– Дорогой, у меня для тебя два сообщения, и… Не знаю даже, с которого начать.
– С плохого, – распорядился Джордж. – Хорошее оставь на десерт.
Люси набрала в грудь воздуха.
– Владимир требует, чтобы мы сегодня провели демонстрацию.
– Что-о?! – взревел Джордж, садясь. – Может, этому кретину еще и белье наше наизнанку вывернуть?!
Люси обняла его за плечи.
– Дорогой, он вкладывает деньги. И, естественно, имеет право знать…
– Ладно, черт с ним, – махнул вдруг рукой Джордж. – Он получит демонстрацию.
Не веря своим ушам, Люси вгляделась в глаза мужа.
– Ты согласен?
Джордж кивнул.
– Продемонстрируем нейлон с ферментами w, t и z. Пусть заткнется. Давай второе сообщение.
Люси вперила взор в пустоту.
– Прости, дорогой, что я так начинаю воскресное утро, но… – Губы женщины дрогнули. – Дело в том, Джордж, что Ричарда убили. Мне сейчас об этом Владимир сказал. Он ездил к Ричарду в отель и… – Люси разрыдалась у мужа на груди. – О Джордж! Это все из-за меня!
Джордж был ошеломлен. Обнимая плачущую жену, он пробормотал:
– Ничего себе… новость на десерт.
– Это из-за меня, из-за меня! – захлебывалась слезами Люси.
– Не мели ерунды. – Джордж старался, чтобы голос его звучал твердо. – И вообще… почему мы должны верить твоему кретину-племяннику? Если б он сказал мне, что сейчас утро, я бы зевнул и помолился на ночь.
Рыдая, Люси замотала головой.
– Ричарда больше нет… Чуяло мое сердце… Когда он обещал приехать и не приехал… О Джордж!
Джордж погладил жену по голове.
– Что ж нам теперь делать? – произнес он потерянно.
Люси обратила к нему заплаканное лицо.
– Не знаю, дорогой… Мы должны что-то придумать.
Джордж горько усмехнулся.
– Что придумать, детка? Бежать отсюда с рюкзаком за плечами? Да и куда бежать?
Люси промокнула платочком слезы.
– Ричард упоминал о своем друге, весьма влиятельном. Имя его, кажется… Погоди-ка. Ричард говорил, чтобы мы не волновались, что лорд Грин все устроит… Лорд Грин! Ричард очень на него надеялся.