Разрушенные объятия

Русская Екатерина

– Два пулевых: в плечо и грудь, в область правого подреберья. Давайте-ка, ребята, помогайте. Миша, затаскивай под него носилки, Марина, аккуратно голову. Давайте. Взяли.

Все происходило быстро и слаженно. За много лет совместной работы мы стали настоящей командой. Следующие десять минут адской езды до больницы мы с Наташей делали все что могли, чтобы спасти мужчине жизнь. Я суетилась у медицинских шкафов, помогая подруге, и звонила коллегам, отдавая распоряжения. Миша, включив мигалки, стремительно несся по ночному, светящемуся

неоном городу.

У входа в больницу нас ждали санитары. Операционная уже была готова. Я бежала рядом с Наташкой по длинным светлым коридорам, толкая перед собой каталку, как вдруг замерла. Эти черты бледного лица мужчины столько раз мне снились, что я узнала бы их из тысячи. Странно, но до этого момента я даже не взглянула на него, сосредоточившись на том, чтобы поддержать едва теплившуюся жизнь до начала операции.

Каталку повезли дальше, а я так и осталась стоять посреди белых стен, не в силах сдвинуться с места. Видела, как Наташка машет мне рукой и что-то кричит, но шум в ушах не позволял услышать ничего из происходящего рядом. В досаде она устремилась с раненым дальше, а я, зайдя в нашу каморку, без сил опустилась на высокий стул и постаралась прийти в себя. Время замедлило свой бешеный бег, я не понимала, сколько прошло, когда зашла Наташка.

– Ну и что это было, мать?

– Это он.

– Кто он?

– Ну, он, – как в бреду произнесла я.

– Пожарник твой, что ли?

Я тупо кивнула.

– Вот уж не думала, – медленно произнесла она. – Пойдем-ка, подруга, выкурим по сигаретке да помолимся. – Она решительно взяла меня под руку и повела в курилку. Затянувшись, я посмотрела на синий дымок, который тут же растворился в прохладном ночном воздухе. Постояли в тишине, каждый думая о своем.

– Все будет хорошо, Марин. Ты мне веришь? Парень он молодой, организм сильный. Тем более ты знаешь нашего Степаныча, он его с того света вытащит. Так что выкарабкается твой герой.

Я была не в силах вымолвить ни слова, смотря в черные небеса, тихо молясь про себя.

Правда была на стороне Наташи. Операция прошла успешно, но оставшуюся части ночи я все равно дежурила в его палате, внимательно следя за показателями аппаратуры. Держала за безжизненную руку и тихо разговаривала с молчаливым собеседником, уверенная, что он меня слышит.

Полиция, пока наш пациент не пришел в себя, не беспокоила, и жизнь стала идти своим чередом. Домой я не уходила, оставаясь в больнице с ним, чтобы быть рядом в случае, если состояние пациента изменится.

Он очнулся через три дня. Я как раз сидела рядом и грустно смотрела на дождливую погоду из окна, держась за уже ставшую такой родной руку, когда она неожиданно дрогнула. Шевельнулись веки, и мужчина посмотрел на меня помутневшим взглядом.

– Все хорошо, вы живы, – ласково произнесла я. Сердце отчаянно забилось, готовое выскочить из груди от счастья, что я вижу его выразительные глаза. Мой герой слабо улыбнулся своей особенной улыбкой и снова уснул. Но теперь я точно знала, что пациент пойдет на поправку.

Уже утром, когда я вновь вошла в палату, он полулежал. При моем появлении мужчина повернул голову и стал внимательно рассматривать. Черные, как угольки, глаза были сосредоточенны. Переминаясь с ноги на ногу и не решаясь подойти, я, наконец, разозлившись на себя, спросила:

– Как вас зовут?

– Вячеслав, – тихо ответил он.

– Как вы себя чувствуете?

Пациент слабо улыбнулся мне уголками бледных губ. Я стала привычно проверять показания аппаратуры, менять лекарство, запуская его через катетер, стараясь на него не смотреть.

– Скажите, вы помните, что с вами произошло? – все-таки решилась я.

– Присядь, – тихо сказал он вместо ответа.

Как загипнотизированная, я присела на краешек койки возле него. Мужчина взял меня за руку, заставив вздрогнуть.

– Сегодня меня убьют, – произнес он.

Я смотрела на его мужественное лицо, не в силах отвести испуганного взгляда.

– Ты мне не веришь? – грустно спросил он.

– Верю. Я верю, – уже тверже сказала я.

– Ты сможешь мне помочь?

– Если вы боитесь здесь находиться, то мы можем поставить охрану у палаты и, учитывая ваше состояние…

Тихий смех прервал меня.

– Помоги найти одного человека. Он сможет меня защитить.

– Но послушайте…

– Ты сможешь мне помочь? – уже жестче произнес мужчина.

– Я не знаю, – растерянно произнесла я. – У меня смена до десяти, потом…

– Ехать надо сейчас, или скоро меня не будет в живых, – перебил он. – Счет, скорее всего, идет на минуты.

– Вы пугаете меня. Давайте все-таки обратимся в полицию.

– Нет. Пожалуйста, – добавил он уже другим тоном. – Ты еще можешь меня спасти.– Я в нерешительности кивнула. – Найди на улице Северной охотничий магазин «Рыболов», от него свернешь налево и метров через триста увидишь зеленый забор. Он там один такой. В доме будет Любава. Скажи ей, что от Славы. Она найдет Василия, и ты расскажешь ему все, что знаешь сама. Далее уходи. Он все сделает как надо.

Я молча кивнула. Все это походило на дрянной боевик, а не на один из прочитанных мною романов. Но несмотря на это, чувствуя, как Слава вновь проваливается в небытие, я уже была твердо убеждена, что сделаю это.

Через несколько минут я быстрым шагом входила в наш небольшой кабинет, который мы называли каморкой, где можно было отдохнуть несколько минут в промежутках бешеного ритма больницы, на ходу стягивая больничный халат и хватая куртку.

– Наташ, прикрой меня. Мне надо ненадолго уехать, – скороговоркой проговорила я.

– А ну-ка постой. – Подруга привстала со стула, на котором мирно до моего импульсивного вторжения пила чай и, перехватив руку, заставила на мгновение остановиться и посмотреть в ее мудрые глаза. – Марина, что произошло?