Разрушитель магии
Шрифт:
И все бы было ничего, и путь в Темные Земли прошел бы относительно гладко, если бы все опасности, поджидавшие на нем, сводились только к паукам да неотступной темноте. Но, увы и ах, это было совсем не так.
Убедиться в сем путники смогли через час после того, как гнездовья пауков остались позади, и Проводник решил объявить привал. «По вашу сторону гор наверняка уже ночь подходит», — так пояснил он свое решение. А Илья не мог хотя бы мысленно не придраться к этой формулировке. Ведь сказал Проводник именно «по вашу сторону гор», а не, к примеру, «снаружи». Что наверняка вышло бы короче… то есть, предпочтительнее
Мозг Криницкого, ничем не обремененный, сразу выдал, на сей счет целых два предположения. Во-первых, в Темных Землях, стараниями тамошних колдунов могла царить вечная ночь. Темнота на двадцать четыре часа в сутки, отсюда и название. Ну а во-вторых, как вариант, Темные Земли могли являться отдельным миром, с этим связанным лишь посредством туннеля. Подобно тому, как дыра-пятно связывало данный мир с родиной Ильи. Почему нет? Ведь не зря Проводник говорил, что нельзя просто взять и пройти в Темные Земли — напролом, через горы. А попасть можно только через единственный туннель.
А коль мир другой, то и времена суток должны меняться по-своему. Разве нет?..
На привале подопечные Проводника кое-как перекусили взятой в дорогу снедью… холодной, ибо костер развести в туннеле не получилось бы — дров-то не было. После перекуса путники отдыхали, сидя на земляном полу, вытянув ноги, а спиной прислонившись к неровным каменным стенам.
За чередой схваток, успевших показаться бесконечными, пришло расслабление на пару с довольством. В такие моменты мир ощущается лучше, чем он есть на самом деле. Так получилось и теперь. Вездесущие светящиеся грибы стали казаться почти красивыми, горное нутро под сотнями метров каменной толщи — чуть ли не уютным. Где-то журчал ручеек, стекавший, наверное, аж с самой заснеженной вершины одной из гор. Действовал этот звук умиротворяюще.
И именно в такие моменты непременно случается что-то нехорошее.
15
Первым неладное заметил Малран. Сначала чутким слухом воина он уловил едва слышный звук… посторонний, затем обернувшись на него, всмотревшись в чернеющую глубь туннеля, приметив замаячившую и приближающуюся фигуру. Человеческую.
— Кого это еще сюда занесло? — пробурчал варвар, поднимаясь на ноги и хватаясь за меч.
Проводник покосился на него, лицом выражая одновременно недовольство… и сочувствие, чуть ли не снисхождение. Коего достойны обычно калеки, нищие и умственно отсталые.
— А… не стоит, — бросил он небрежно, — побереги лучше силы. Они тебе пригодятся… против настоящих противников.
— А это?.. — не понял Малран.
— Память отшибло? — бесцеремонно перебивая, ответил Проводник вопросом на вопрос, а еще один вопрос добавил сверху, — я кому про Пещеру Иллюзий говорил… наверняка ведь говорил? Причем не горам.
— Вот как, — с почти детской обидой в голосе молвил Малран, — так это там… не человек?
— Иллюзия, — было ему ответом, — не знаю, откуда они берутся. То ли это ошиваются призраки тех несчастных, кто сунулся сюда и погиб. А может, развлекается кто-то. Какое-то существо, могущественное, но страдающее от скуки. Покинуть это место не может, вот и дурачится от нечего делать. Или вообще свихнулось.
Когда успокоенный Малран вновь оглянулся в сторону маячившей в темноте человеческой фигуры, последней уже и след простыл. Зато с другой стороны от остановившихся на привал путников из темноты показались сразу два человека. Причем, по меньшей мере, один из них — с луком… и уже натянутой тетивой.
Тетива тренькнула — очень правдоподобно. И пущенная стрела пролетела буквально в миллиметре от Малрана, едва успевшего отклониться. При этом ловкость изменила молодому варвару, и он неуклюже завалился на спину. А увидев в тот же миг насмешку на лице Проводника, был готов врезать по этому лицу со всей силы. Причем желательно мечом или боевым топором.
— Говорил же, — произнес Проводник, словно оправдываясь.
Малран в ответ только рукой махнул: отвяжись, мол.
— Хоть ты-то их отгони, — вслух обратился бывший наставник Ильи к своему ученику, причем голосом почти жалобным, — тебе же вся эта волшба — плюнуть и растереть.
— Не думаю, что это волшба, — возразил Криницкий, разводя руками.
Однако почти сразу же был вынужден признать свою неправоту — хотя бы отчасти. Иллюзии, принявшиеся досаждать путникам, были порождены все-таки магией… однако своеобразной. Более прочной, более основательной что ли, чем те фокусы, которые использовали имперские «чароплеты». Во всяком случае, когда Илья посмотрел в сторону фантомного лучника и его напарника, те истаяли на глазах. Вместе со второй стрелой, которую лучник уже приготовился выпустить.
Вот только не успел Криницкий порадоваться победе, как в глубине туннеля вспыхнула стена огня. И устремилась прямо на путников, полыхая жаром и распространяя запах гари и копоти. Захотелось поскорее вскочить на ноги и бежать. Бежать от огненной стены — все равно куда, но как можно быстрее.
Илья едва подавил в себе такое желание, дав огню пройти совсем рядом с ним. Лицо обдало жаром, выступил пот… но этим все и ограничилось.
Не клюнул на очередную уловку Пещеры Иллюзий теперь и Малран. Хотя, справедливости ради, далось ему это гораздо труднее. Он выругался, когда стена огня проходила рядом, и предпочел от греха подальше вжаться спиною в стену.
А вот Кира… Кира на огненный фантом совершенно не среагировала. Не завизжала по-девчоночьи, не ударилась в бегство, даже не отшатнулась, уходя с его пути. Другое дело, что причины такого спокойствия оказались совсем не радостными. Потому что так же девушка перестала вдруг реагировать и на весь внешний мир. Но сидела безучастной куклой и не желала ни двигаться с места, ни даже шевелиться. Глаза ее остекленели…
— Эй! Как там тебя… невольница? — недовольно вопрошал Малран, склонившись над Кирой.
Крепко схватив ее за плечи, молодой варвар с силой встряхнул девушку.
— Ты это брось! — скомандовал при этом он.
— Нет… Вакар… нет, нет! — слабым голосом, но все-таки отозвалась Кира.
— Вакар? — не понял Малран, — это кто еще такой — Вакар?
Он не знал имя разбойника, некогда пленившего Киру, но сжалившегося над нею и заступившегося за нее перед подельниками. Вообще о пребывании спутницы в разбойничьем плену, случившемся почти десять лет назад, молодой варвар никогда не слышал. И уж тем более ведать не ведал, чем закончилась та веха в ее жизни.