Разрушители. Дилогия
Шрифт:
Председатель тяжело повернулся в кресле, и Ребенген подумал, что вчерашнее нездоровье могло иметь серьезные причины.
– Будем надеяться, что Провидение еще не отвернулось от нас. Можешь ли ты сказать, где находится Гэбриэл?
Ребенген приступил ко второй части рассказа, изложив выводы, сделанные после дня, проведенного в библиотеке, и наконец перейдя к новостям, полученным от главы цеха Новых Знаний.
– Вот хмырь, – пробормотал Нантрек. Насколько Ребенген понимал, этот эпитет относился к Биггену. – Нет чтобы самому доложиться! Впрочем, так даже лучше. Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, что могут существовать иные механизмы возникновения твари, возможно не описанные древними авторами. Мир изменился, а Арконат – особая страна. Сочетание места, времени и личности могли дать неожиданный результат. В связи с этим я предлагаю привлечь в качестве эксперта мэтра Олефа. В сферу его специфических интересов…
Нантрек замахал рукой:
– Постой, мы вызовем Олефа сюда и узнаем, что он думает на этот счет.
– Я могу поговорить с ним сам, – осторожно заметил Ребенген, но председатель не принял возражений.
– Тебе придется его уламывать, он может не сказать всей правды, и в результате чтото важное будет упущено.
Нантрек не стал напрягать себя заклинаниями вызова и отправил на поиски мага своего секретаря. Ребенген еще раз задумался о том, чем чреват для него разговор председателя с Лордом. По опыту он знал, что в общении с Бастианом собеседники впадают в две крайности: либо недооценивают рациональность Лорда (и становятся жертвами его хладнокровной мести), либо переоценивают его самоконтроль (и тогда на них обрушивается слепая ярость Дракониса). До сих пор Ребенгену удавалось лавировать между ипостасями повелителя Шоканги, но в случае с Нантреком он ставил на ярость.
Председатель заметил внимательный взгляд Ребенгена и усмехнулся:
– Он всего лишь разорвал контакт, возможно, это спасло меня от безумия. Я просто не ожидал, что он так взвинчен. И что он так силен. Я даже ничего не успел сказать.
– Что к лучшему, – не удержался Ребенген.
– Верно. – Нантрек задумчиво катал по столу нефритовый цилиндрик с печатью Совета. – Я ведь отчасти виноват в его состоянии. Изначально.
Ребенген припомнил, что Нантрек был среди тех, кого послали усмирять взбесившегося Лорда, после того как пришло известие о смерти его отца. О том происшествии по Академии ходили только смутные слухи. Говорили, что один из магов применил против Бастиана летальное колдовство и не отпускал жертву, пока та не смирилась с поражением. Если подумать, то Драконис оказался хорошим учеником. Перед глазами Ребенгена мелькнуло видение Хемленского аббатства.
– У него седьмой уровень.
– Как минимум. Причем в нынешнем положении он неприкасаем и с удовольствием этим воспользуется.
Ребенген поморщился. Ему не нравилось, что они говорят о Бастиане так, словно уже планируют с ним драться. Провидение может ведь пойти им навстречу, и они здорово об этом пожалеют.
– Я заметил, что вы никогда не называете его Драконисом. По крайней мере, вслух, – прервал его размышления Нантрек.
– Мы три года жили в одной комнате, – пожал плечами маг. – Он помогал мне с древней историей и логикой. И его совершенно не беспокоило то, что я из простых. Наверное, я единственный, кто еще помнит его таким.
– И вы были единственным, кто остался с ним тогда, – вкрадчиво заметил председатель.
Ребенген помрачнел от нахлынувших воспоминаний.
– У него кровь шла из носа. И из ушей. Он не мог идти сам, а люди боялись к нему прикоснуться. У него отекли глаза, без помощи целителя он остался бы калекой. – Ребенген покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. – И он плакал. Не от боли – когда я пытался его раздеть, он меня даже не заметил. А когда он проснулся… – Ребенген замолчал, но Нантрек явно ждал продолжения. – Он стал другим, – коротко закончил чародей. – Даже голос изменился.
– Это я должен был с ним пойти, – неожиданно выдохнул председатель. – А мне было стыдно, я слишком хорошо понимал, что именно с ним сделал. Я решил, что когда он успокоится, то лучше поймет меня… Только оказалось, что он вообще неспособен меня слушать. Задним числом мне кажется, что с его отцом тоже могло произойти чтото подобное.
Ребенген вспомнил, какую панику испытал, впервые встретив взгляд нового повелителя Шоканги, и его передернуло. Этот «вечер воспоминаний» пора было заканчивать.
– Найдите убийцу, – посоветовал он Нантреку. – Или, на худой конец, назначьте. Бастиан не переживет смерти сына, физически не переживет. Но если справедливость восторжествует, он не потянет за собой все королевство.
– Это все равно будет поражением, в метафизическом плане. – Нантрек сжал в кулаке нефритовую печатку и с неожиданной злостью зашвырнул ее в камин. – У нас нет времени начинать все заново!
От продолжения тяжелого разговора их избавило появление Олефа. Мэтр был именно таким, каким должен быть с раннего утра образцовый магик – бодрым, жизнерадостным и оптимистичным. Почувствовав гнетущую атмосферу кабинета, он принялся удивленно крутить головой:
– Эээ, коллеги?
– Как хорошо, что вы пришли, мэтр Олеф! – привычно зажурчал Нантрек. – Не могли бы вы уделить нам минутку вашего драгоценного времени?
Ребенген вспомнил свой опыт общения с библиотекарем и встрепенулся.
– Я расследую странное дело, – бесцеремонно перебил он председателя, благодаря чему полностью завладел вниманием Олефа. – И столкнулся с рядом необъяснимых с классической точки зрения феноменов. Мне кажется, что ваши глубокие познания в области редких и необычных явлений помогут нам разгадать загадку.
Мэтр Олеф был польщен.
– Я, конечно, всегда рад помочь коллегам. А что, собственно, вас интересует?
Ребенген подался вперед, он очень тщательно продумывал эту фразу и надеялся, что председатель не станет лезть к нему с уточнениями.
– Мне нужно знать метафизические аспекты воздействия стресса и угрозы смерти на одаренного мага. И если это возможно, весь спектр ожидаемых проявлений такого воздействия.
Мэтр Олеф нахмурил лоб и прокашлялся:
– Теория звучит так: страх, сильное волнение перераспределяют магические энергии между душой и телом, нарушая естественные пропорции. Это приводит к трем типам феноменов. Самый простой и известный из них – безумие – выглядит так, как если бы жизненные силы полностью сосредоточились в теле. Этот тип нарушения именуется «магическим сокращением».