Разрушительница чужих сказок
Шрифт:
– Не вернешься. Повезло тете Даше с Виктором. Конец монголо-татарского ига! Ха-ха-ха! – рассмеялся Тимур, догадываясь, сколько крови попортила родственникам его любимая дочурка.
– Папочка, как же я тебя люблю! – с неподдельной искренностью воскликнула Алла, бросившись отцу на шею.
– Я тебя тоже, родная! – ответил Тимур, с грустью подумав, что он слишком мало внимания уделяет дочери.
– Ну ничего, вот раскручусь с делами в Москве и вместе с Аллочкой вернусь в родную Казань, – подумал он, строя смелые планы на будущее. – Какой же я счастливый человек, если Аллах наградил меня такой дочерью!
Глава вторая. Морская
Хотя Алла родилась не у моря, а в Москве, для нее не было ничего слаще его солоноватого привкуса на губах, когда она рано-рано утром прыгала с утеса в шипящую пеной морскую воду. Она хотела бы стать русалкой, но приходилось оставаться человеком. Зачем? Этот вопрос она задавала себе много раз, но ответа никогда не получала. Алле почему-то казалось, что если плыть навстречу Судьбе, на пути обязательно встретится Любовь. Почему у нее любовь ассоциировалась с морем? Алла не знала, но она бы уплыла навсегда, навек погрузилась в морскую бесконечность и, быть может, именно там встретила бы свою любовь, раз среди людей та лишь маячит призраком, который оборачивается обманом и предательством.
Вдруг Алле представились заплаканные глаза мамы, ее звенящие на ветру серьги и пересохшие от морского ветра губы. А еще вспомнились глаза глуповатых сестер, упрямо доказывающих друг другу, что каждая из них намного лучше другой. Вспомнился старый бабушкин пес Карниз, гавкающего на всех, кроме нее. Алла плыла к беспечному будущему в никуда, но в последний момент передумала и вернулась назад, к берегу. Руки ломило и все тело болело, но на душе стало намного легче от мысли, что мама хотя-бы из-за нее не будет плакать, сестрам не достанутся ее серьги с топазами и прочие дорогие сердцу безделушки, а всем остальным ведь по-любому все равно, что с ней, жива она или нет. Так зачем же жертвовать собой, если это всем безразлично, а родным лишь принесет горе?!
Алла в мокром купальнике шла по пляжу, игнорируя любопытные взгляды людей на промокшую насквозь девушку со льющимися из глаз слезами. Слезы свернулись и спрятались ближе к отелю. Она попыталась надеть поверх лица лучезарную улыбку, чтобы не огорчать маму и не пугать сестер, как и людей вокруг. Что стоит ее жизнь в сравнении с их страданиями?! Думая об этом Алла пошла в свой номер, приняла душ и представила себе, что сегодняшнего дня никогда не было, как и всех дней, принесших ей столько боли и разочарования. Ведь все равно будет завтра, а в нем не появится даже тени того, что рвало на части ее душу еще день назад. Завтра будет завтра! Зачем же думать о том, что так и не произошло, а, главное, никогда не произойдет?! Хуже только оборачиваться назад, заглядывая в наполненные любовью дни, протекавшие среди самых близких людей, вспоминать тех, кого нет и кого уже никогда не увидишь в этой жизни.
– Эх, папа, папочка, как же мне тебя не хватает… – смывая слезы из лейки душа, подумала Алла.
В свой прошлый приезд в Евпаторию пять лет назад Алла была беспечным счастливым ребенком с неукротимым нравом и туманными планами на будущее, но рядом был папа и это время в ее жизни запомнилось, как самое счастливое.
Тимур Алиев, забрав дочь из Таганрога, как и обещал ей, отвез в Крым, в Евпаторию. Они поселились в роскошном доме у моря, принадлежащем одному его хорошему знакомому, Самвелу Минояну. Хозяин дома временно не мог составить им компанию, отбывая наказание в Крестах за «незначительные», как он сам сказал Тимуру по телефону, правонарушения, связанные с незаконным оборотом оружия, но он не возражал, чтобы его «товарищ по оружию» воспользовался его гостеприимством и пожелал ему с семьей
Дом великолепный: сложенный из белого кирпича двухэтажный особняк в лучших традициях 90-х с элементами кричащей роскоши, но фантастически комфортный для проживания. Особенно Алле понравилась выложенная белым мрамором терраса с видом на море, но ее главной любовью стало само море. Здесь, среди скалистых гор и выступающих из воды утесов Черное море казалось особенно сказочным, не таким ласковым, как в Сочи или величественным, как в Одессе. Напротив, оно демонстрировало характер, с силой ударяя волнами в скалистый берег и с возмущенным шипением отступало, чтобы затем вновь попытаться нанести сокрушительный удар равнодушным безмолвным камням.
– Рыбка моя, все никак не наплаваешься? – с умилением глядя на дочь, говорил Тимур. – Отдыхай, моя радость, наслаждайся каждым днем, каждым мгновением жизни!
– Папочка, здесь так клево! Давай не будем вообще отсюда уезжать! Твоему другу ведь дом еще лет пять не понадобится? Ведь так? – с беспощадной циничностью подростка, спросила Алла. – А нам здесь так хорошо! Давай останемся…
Тимур рассмеялся жестокой прагматичности своего ребенка. Он видел в девочке слишком много собственных черт характера, чтобы ее за что-либо осуждать, но вырастить из дочери свое подобие ему тоже не хотелось. Тимур хотел, чтобы его Аллочка стала сильной, самодостаточной женщиной, смело смотрящей жизни в глаза и не боялась ее вызовов, в неизбежности которых он нисколько не сомневался. Но он надеялся на то, что Алла сменит свою подростковую дерзость на мудрую женственность, а вместо него возле нее всегда будет находиться надежный человек, который сумеет ее оградить от всех жизненных проблем.
Алла с папой много гуляли по окрестностям, отдыхали на террасе дома дяди Самвела, потягивая через соломинку ледяной лимонад, а еще совершали короткие морские прогулки на настоящей парусной яхте, также принадлежащей хозяину дома. Это было фантастически счастливое время для них обоих.
Как-то раз, гуляя с дочерью по Евпатории, Тимур остановился около внешне ничем особо не примечательного строго дома, построенного лет сто, а может, и более назад. Одноэтажное строение с плоской крышей и серой табличкой на стене, которое почему-то притягивало интерес многих людей. Подойдя ближе, Алла замерла с восторженным выражением глаз.
– А знаешь кто жил в этом доме? – лукаво улыбнувшись, спросил Тимур.
– Так, тут же написано, Анна Ахматова, – восторженно рассмеялась Алла. – У нее офигенные стихи! Обожаю ее!
– Аллочка… Ну, как ты разговариваешь?! Офигенные… Сказала бы: прекрасные, восхитительные, волнующие, а то, офигенные, – не переставая улыбаться, возмутился Тимур.
– Да, ладно тебе, папа, не заводись! – примирительно положив голову на плечо Тимура, произнесла Алла. – У нее была такая яркая, полная приключений и впечатлений жизнь! Я бы тоже хотела прожить такую яркую жизнь, стать знаменитой…
– Да что ты говоришь?! Ты хочешь, чтобы у тебя была куча мужей и любовников? – с иронией спросил Тимур. – А ты знаешь, как Анна Ахматова настрадалась в своей жизни? Сколько ей всего пришлось пережить? Двоих ее мужей расстреляли, а сын, Лев Гумилев, долгие годы сидел в тюрьме и, как она сама выразилась, был ее проклятием. Ты бы хотела носить сыну передачки и часами стоять на морозе, чтобы получить возможность хоть на несколько минут его увидеть?! Это же ад, а не жизнь! Аллочка, ты думай, что говоришь, а то кто-нибудь там, наверху, услышит и исполнит твое желание. С желаниями вообще лучше быть поосторожнее.