Разрушительный
Шрифт:
Согласно этой истории, после того как Академия призвала первых семерых Стражей и эти воины выполнили свою задачу, избавив мир людей от угрозы со стороны демонов, Хранители их усыпили. Все бы ничего, но после того, как они проснулись, чтобы сразиться со следующей угрозой, с ними поступили так же, и снова после этого.
И то же самое произошло после этого.
Через некоторое время первые Стражи потеряли всякий интерес к защите человечества. Они не были связаны с людьми, которых защищали, не проводили с ними времени, мало
В конце концов, настал момент, когда Хранители призвали Стражей, чтобы те защитили их от новой угрозы, но Стражи не проснулись. Они не откликнулись на просьбу людей, и казалось, что мир смертных погрузится во Тьму.
Академия была в отчаянии. Пока однажды не появилась могущественная женщина, обладавшая собственной магией, которая проигнорировала попытки Хранителей ее прогнать. Она знала, что опасность, грозящая человечеству, велика и что Стражи — единственная надежда на выживание для ее народа.
Поэтому она опустилась на колени у подножия статуи Стража и стала молиться, чтобы он пробудился и защитил ее. Хранители насмехались и ругали ее, но ее мольбы были услышаны. Страж откликнулся на ее призыв и пробудился от магического сна. Он назвал женщину своим Хранителем и парой и снова поднял оружие против Тьмы.
Одна за другой появлялись женщины, наделенные силой, и будили Стражей, становясь их Хранителями и парами. Сверхъестественные воины победили силы Тьмы, но, после того как угроза была устранена, они отказались засыпать и расставаться со своими парами.
Вместо этого они остались среди людей, отказавшись от своего бессмертия, чтобы дожить свои дни со своими парами. Были призваны новые Стражи, и в легендах было записано, что любой, кто приходил после них, сохранял право найти себе человеческую пару и отказаться от своего положения, чтобы остаться с ней рядом.
Для Стражей, пришедших после них, эта история стала сказкой, которую рассказывают и пересказывают, передавая из поколения в поколение, но которая вряд ли когда-нибудь произойдет на самом деле. Баэн даже не рассматривал такую возможность.
Пока не почувствовал острый, сладкий аромат цитрусовых и не увидел, как крошечная человеческая женщина сразилась с тремя мелкими демонами, словно валькирия, несмотря на почти неизбежное поражение. Она приковала его внимание. Айви очаровала его, и это показалось ему… тревожным.
Его мысли метнулись к слову на букву «П». У него не было доказательств существования легенды о Девах, и он никогда не тратил время на размышления о последствиях ее правдивости. Баэн не мог позволить себе терять время. Вместо того чтобы беспокоиться о своей реакции на Айви — пусть сильной и неожиданной, — ему следовало задуматься о том, как именно он пробудился.
Очевидно, что никакого призыва не было, и он не питал иллюзий, что Айви остановилась в том переулке, когда ее загнали в угол три демона, чтобы помолиться о помощи Стража. За его пробуждением
Он издал звук отвращения и поерзал на потрепанном диване. Поднял ноги, чтобы опереться коленями на подлокотники, так как диван был слишком коротким, чтобы удобно на нем лечь. Еще одно неудобство человеческого царства. Даже в своем человеческом теле это место не было рассчитано для его размещения.
Хотя, возможно, Айви была права.
Застонав, он проклял свои мысли за то, что перед его мысленным взором снова возник ее образ. Баэн пожалел, что увидел ее не при солнечном свете, а в темном переулке и при тусклом искусственном освещении этого жилища.
Каким бы острым ни было его ночное зрение, оно не могло показать ему истинный цвет ее бледной кожи или длинных прямых волос. Эти вещи можно оценить только днем, а до наступления утра оставалось еще несколько часов.
До тех пор ему придется испытывать разочарование. Оно нарастало в нем, лишь усиливаясь при воспоминании о том единственном, целомудренном поцелуе.
Он не должен был этого делать. Баэн прекрасно понимал, что совершает ошибка, знал это еще до того, как все произошло, но не смог сопротивляться. Она была такой соблазнительной в его руках, маленькая, нежная и мягкая, несмотря на свою очевидную силу.
Отговорка о том, что он должен был поднять ее по лестнице, оказалась недостаточно веской, и Баэн с большой неохотой уложил ее на узкую кровать. Инстинкты подсказывали ему, что нужно прижаться к ней, а еще лучше — лечь рядом и прижать ее к себе, пока она спит.
Когда он думал об этом с такой точки зрения, короткий поцелуй казался ему вполне приемлемым утешительным призом.
Может быть, это и считалось бы таковым, если бы сейчас его не преследовало ощущение ее мягких губ, ее тепла, слабый привкус цветочного хмеля и сладкого солода, смешивающегося с горьким чаем на ее губах. Ее аромат, яркий и аппетитный, одурманил его, и теперь он не мог выбросить его из головы.
«Хорошо, что Стражу так мало нужно спать во время коротких периодов бодрствования», — подумал Баэн, глядя в потолок, потому что в данный момент он не смог бы отдохнуть, если бы от этого зависела судьба человечества. Его мысли были слишком заняты Айви.
А кровать Айви слишком узка для него.
Глава 8
На следующее утро, почти в половине десятого, раздался сильный стук в парадную дверь.
На кухне Мартин вскрикнул и подпрыгнул так сильно, что выплеснул на руку полную чашку чая. Затем снова вскрикнул от боли из-за ожога. Айви повернулась и удивленно посмотрела на Баэна, не готовая паниковать.
— Никто не знает, что мы здесь, — сказала она, вставая от стула и отложив недоеденный кусок тоста. — Надеюсь, это всего лишь дети, собирающие средства.