Разукрась мои мечты
Шрифт:
Однако эта поездка чуть не закончилась катастрофой. Я поскользнулась в воде и чуть не упала с огромной высоты. Вадик во время схватил меня за руку. Отделалась вывихнутым суставом, а могло быть гораздо хуже. После того, как медик вправил мне кость, я смотрела вниз, и у меня подкашивались колени от страха. Наверное, с этого момента и начались мои игры со смертью.
Чтобы избавиться от неприятного осадка, вечером мы посетили хамам – турецкую баню с уютным внутренним интерьером из мрамора. Я расположилась на теплом ложе, украшенном мозаичным панно, и Вадим собственноручно делал мне расслабляющий массаж под
После хамама мы лежим в красочной комнате отдыха и наслаждаемся кальяном, выпуская колечки фруктового дыма. Мне пришлись по душе восточные традиции, все время казалось, будто я попала в сказку «1001 ночь». Так и лежала бы весь день на полу, в россыпи маленьких золотистых подушек, как турецкий султан, пила бы чай и трескала сладости – рахат-лукум и пахлаву.
Улетать из этого волшебства категорически не хотелось, но время, отведенное для путешествия, закончилось. Утром я бросала турецкие лиры в море и надеялась, что обязательно приеду еще раз в эту гостеприимную страну.
Мы с Вадиком стояли в аэропорту, обнявшись, и подавленно молчали. Никто из нас не хотел расставаться так скоро, но Вадиму нужно ехать на работу. Я обнимала его и не хотела никуда отпускать.
– Вадя, ты когда освободишься? – допытываюсь я.
– Очень скоро, вот улажу все дела с работой и сразу к тебе, моя хорошая.
У него звонит мобильник, Вадик обеспокоенно смотрит на дисплей, но не отвечает, а сбрасывает звонок. Явно не хочет говорить при мне.
– Ладно, меня с работы тут вызванивают, нужно ехать, прости малышка.
Ничего не поделать, занятой человек. Я добираюсь домой на такси самостоятельно. Как только захожу в квартиру, то сразу же отзваниваюсь Инне. Инка требует немедленно рассказать все мельчайшие подробности поездки, и наш разговор изрядно затягивается.
– Может, остепенит тебя, и выйдешь замуж, будешь рожать детей в год по одному и ждать своего благоверного из банка с пирогами и борщом, – сказала она мне.
– А вот и нет! Ему нравятся эмансипированные женщины. Буду работать в его собственном банке. Стану бизнес-леди, и никакого борща он не заставит меня готовить, – мысленно показываю подруге язык.
– Еще как заставит, все мужики хотят жрать, – смеется Инка.
– Мы будет обедать в ресторане, – отбиваюсь я.
– А так же завтракать и ужинать, ага, через полгода вас обоих будет тошнить от одного только упоминания общепита.
– Не будем загадывать в далекое будущее, я хочу жить здесь и сейчас, просто наслаждаться «конфетно-букетным» периодом. А готовить я умею, если что – сварю я этот борщ, не сомневайся, – закатываю глаза и проверяю рукой температуру воды в ванне.
– Главное, с этим делом торопиться не стоит. Покрути роман, а там будет видно, позовет тебя замуж и заживешь припеваючи.
На этой ноте мы и закончили разговор. Хотя я бы с мыслями о замужестве не спешила, если бы Инка не вложила мне их в голову. Сама она что-то не торопится надевать обручальное кольцо на безымянный палец, дорожит своей свободой похлеще некоторых мужчин, а о моем благополучии печется. Залезаю в ванну и прокручиваю в голове наши с Вадиком жаркие ночи.
***
Следующие два дня прошли в томительном ожидании. Я ждала звонка Вадима, а он все не звонил. Самой навязываться ему не хотелось, мешала проклятая гордость. В тоске я бесцельно слонялась по квартире, не зная чем себя занять. Отпуск-то мой заканчивался, и было мучительно больно прозябать эти свободные деньки в гордом одиночестве, сидя в своей квартире. Я позвонила Инне, заказала столик в нашем любимом ирландском пабе и принялась собираться.
Через час уже заказываем у бармена «Гиннесс» и садимся за столик. Из окна паба открывается отличный вид на оживленную вечернюю улицу. Фонари уже включили, летняя духота отступила. В ожидании, когда официант принесет нам пиво, рассеянно разглядываю проходящих мимо людей через стекло, краем уха слушая Инкину болтовню. Вдруг я увидела «Ауди» Вадима, подъехавшую на стоянку, и вся подобралась, вытянув шею и пытаясь разглядеть – кто на нем подъехал? Каково же было мое удивление, когда я рассмотрела за рулем блондинку. Это вообще кто?
– Ань! Ты меня вообще слышишь? – очнулась от того, что Инка меня тормошит за руку.
– А?
– Я спрашиваю, поедешь со мной сегодня в клуб «Мажор»? Ты кого там разглядываешь? – Инка тоже уставилась в окно.
– Это кто такая? – повторила она мой немой вопрос вслух.
– Не знаю, – убитым голосом отвечаю я, – эта дама только что вышла из машины моего любимого мужчины.
– Ооо, твой мужик, что женат? Смотри, она, как хозяйка рассекает на его кроссовере за рулем. Может, это его мама?
– Не смешно! Она хоть и выглядит неухожено, но по возрасту точно не годится ему в матери! А мне он говорил, что не нашлась еще подходящая девушка, чтобы захомутать его, – я уставила свои грустные глаза на подругу.
– Да врут они все, как дышат! Ну и попала же ты, подружка! На фиг тебе сдался этот козел женатый?
Я смотрю на эту идиллию: блондинка, девочка лет семи и он – Вадим собственной персоной. Из-за глубокого шока даже не успела толком рассмотреть соперницу. Светлые патлы (которые мне захотелось тут же проредить), лет тридцати пяти, какая-то вся блеклая, в абсолютно не модной одежде – это все, что бросилось мне в глаза. Странно! Как жена банкира может выглядеть подобным образом? Он что ей денег не дает, все на любовниц просаживает? Я хватаю телефон и набираю номер Вадима. Как и следовало ожидать – звонок он сбросил.
– Ин, я не знала ничего про нее. Вадим говорил, что холостяк, а мне даже в голову не пришло, что он может быть женат. Никто ему не звонил, не спрашивал, где его носит, ни перед кем он не оправдывался, – я нервно оттолкнула телефон, потом снова взяла его в руки и написала Вадику в Watsapp «Привет! Что делаешь?».
Руки мои дрожали. Если эта женщина действительно его жена, то нам лучше выяснить все и сразу. Окольцованные товарищи мое табу! Как я могла попасться на эту удочку? Наверное, сам дьявол мне на время закрыл глаза и отключил голову. Чтобы успокоиться, заказала себе двести грамм виски. Инка смотрит на меня с жалостью: