Разум богов
Шрифт:
Малыша почему-то не сожрали хищники и не прибил его наставник, хорошо известный как любитель намять бока нерадивым послушникам. Ат’талл мало спал, еще меньше ел.
Зато он много работал, стараясь не просто выполнить, а предугадать любое желание своего наставника. За время, которое он повел под его опекой, он вытянулся, немного окреп. Но по-прежнему оставался тихим, незаметным, малоразговорчивым. Его участие в конкурсе на освободившиеся места Стражей Храма стали полной неожиданностью для его наставника и покровителя. Не особо вникая в суть вопроса, он дал разрешение своему воспитаннику выйти на конкурсную площадку среди трех десятков таких же, как и он, соискателей заветной брони. К его безмерному удивлению, его заморыш не просто прошел все ступени отбора, он едва не отхватил первый приз — малое копье помощника Стражника, дающее право нести службу сразу, без предварительного обучения. Но ему немного не повезло. В финальной схватке (ну
Намного выше.
Понимали это оба. Поэтому, когда новоиспеченный стражник не пришел проститься со старым драком, долгие Годы дававшему ему пищу и работу, тот даже не подал виду, что очень расстроился: это было опасно — показывать свое недовольство вышестоящему в иерархии. Если завтра его бывший служка вдруг захочет скормить его хищникам, никто не посмеет заступится за него.
Негромко ворча на превратности характера Бога удачи Ран, Жрец немного подумал и решил, что все, что ни делается, делается к лучшему. В конце концов, разве не он сам совсем недавно говорил этому, как его, Ат’таллу, что хочет заменить его? Вот и заменил…
Стражники несли вахту по трое. И не только потому, что три — счастливое число. Так приятно очень давно, так удобнее в случае внезапного нападения разбойников — двое сражаются, один — бежит за подмогой. Правда, внутри Храма стражники до последних событий ходили по двое и даже по одному. Но после побега королевы разбойников, ножом, украденным ею у гладиатора, убившей обоих сопровождавших ее стражей, этого старинного правила — патрулировать по трое — стали придерживаться строже.
Первое самостоятельное патрулирование… Полная власть над всеми, кто встретится в столь поздний час. Огромная ответственность за принятое решение… Волноваться было отчего. Ат’талл еще раз проверил амуницию, подтянул потуже ремни, стягивающие половинки брони и решительно шагнул за дверь своей новой кельи — на службу. …Духота и москиты едва не доконали Александра. Назойливые насекомые не могли причинить ощутимого вреда человеку — они питались другой кровью. Но на крошечных лапках летающих кровососов гнездились мириады спор других животных, не столь притязательных в выборе пищи. После каждого визита москита на открытую рану Александра в ней оставались зародыши чужой жизни. Прошло всего пара дней, а в ране уже что-то копошилось. На недолгих ночных привалах Сашка на пару с Ар’раххом палочкой осторожно соскребали накопившееся сверху коричневое месиво, но наступал новый День, и зуд в ране вновь становился невыносимым. На беду, Ар’рахх оставил свою чудодейственную мазь в городе; он мог бы поискать лекарственные растения, из которых эта мазь изготавливалась, но росли эти растения только в предгорьях Хребта Дракона, а до него было еще топать, да топать…
К началу четвертого Дня их пути обратно, от Храма Ока Богов человек вымотался окончательно. Сашку сначала стало знобить, потом поднялась температура. Александр понимал, что дела его плохи — срочно нужны хоть какие-то лекарства. Зеленый верзила угрюмо и молчаливо наблюдал за Сашкиными мучениями, как мог, старался облегчить его страдания. Когда однажды вечером, перед самым началом очередного ночного перехода человек не пришел в сознание, он постоянно пребывал в каком-то полузабытье.
Ар’рахх положил его на спину, перевязал кожаным ремнем руки и ноги спереди, подхватил оба баула, изрядно отощавшие за время путешествия, и резвой трусцой припустил по дороге. До спасительной реки оставалось не меньше трех ночей изнурительного пути. Но молодой охотник знал: если он как следует постарается, он сможет пробежать оставшееся расстояние за ночь. Только нужно очень постараться. На привалы времени не останется.
Зеленый великан был опытным охотником, спасаясь от хищников, иногда приходилось голодать по два-три Дня. Так что он вытерпит. Обязательно вытерпит… …Но усталость и голод стали давать о себе знать почти сразу после полуночи. Поначалу Ар’рахх терпел гложущую боль в желудке, но потом, когда закружилась голова и стали подгибаться колени, у него не осталось выхода. Шатающейся походкой зеленый верзила дошел до ближайшего камня. Он прислонился к валуну, поставил между ног почти пустой баул, достал из него лепешку. Наскоро перекусив и запив скудную еду водой, он вновь поднялся, с твердым намерением продолжить движение. Земля качнулась у него под ногами, но молодой следопыт устоял. Он стал потихоньку набирать скорость, постепенно переходя с шага на бег. Организм плохо реагировал на насилие над ним. Ар’рахх собрал в кулак всю свою волю, заставил себя двигаться… Вскоре голова прояснилась, откуда-то появились силы… Ар’рахх твердо решил, что уж теперь-то он точно добежит до берега реки до утра…
Отец Богов едва показал свою макушку над Хребтом Дракона, когда зеленый верзила шатающейся походкой забрался на последнее плато, отделявшее его от заветной цели.
Под утро он окончательно вымотался, но твердая решимость не поддаваться слабости каким-то чудом давала ему возможность удержаться на ногах. А пока Ар’рахх мог стоять на ногах, он продолжал двигаться.
Светило поднялось довольно высоко, когда молодой следопыт опустил, наконец, свою ношу на берегу Б’роода — самой большой реки континента. Он довольно долго отдыхал, стараясь не делать лишних движений. О его усталости красноречивее любых слов свидетельствовали ввалившиеся глазницы и часто опускавшийся и поднимавшийся в такт дыханию живот. Наконец, он, тяжело, опираясь на обе руки, встал. На влажном прибрежном песке остались глубокие отпечатки его трехпалых конечностей. Зеленый верзила достал из мешка фляжку, опустил ее в реку, долго и задумчиво глядел, как булькают пузырьки на поверхности. Он отнес в тень своего светлокожего спутника, оставил рядом фляжку. После этого разделся и неспешно, давая телу привыкнуть к прохладной воде потока, вошел в реку. До противоположного берега, на котором можно было найти ингредиенты для изготовления лечебного бальзама, было не менее двух перелетов стрелы — примерно тысяча шагов. Надо было спешить — чел’век так не пришел в сознание, без лекарства вряд ли он проживет больше Дня.
Ар’рахх плавал хорошо. Хорошо — значит быстро и долго; а еще он великолепно нырял.
Постоянно добывая в море рыбу, моллюсков, другую съедобную живность он довел свое пребывание под водой до предела, за который никто из его соплеменников дойти не смог.
Он часто пользовался своим преимуществом, ныряя на такую глубину, от которой у иных драков пропадал слух, а из ушей текла кровь.
В одно из таких своих немыслимых погружений он умудрился добыть огромную жемчужину, размером не уступающую яйцу карликовой черепахи Сок’ки. Жемчужину он, конечно, подарил самой красивой девушке племени — дочери вождя, чем невольно вызвал у того совсем не те чувства, на которые рассчитывал: неприязнь и даже ненависть. Так сильно не понравились Кар’рлуму жениховские притязания безродного следопыта. Не такого зятя хотел он для своей дочери, не такого… Правда, понял Ар’рахх это слишком поздно, когда на том самом совете племени, решавшем судьбу чел’века, случайно поймал взгляд вождя в его сторону.
Отступать было поздно, но взгляд этот многое потом объяснил из непонятного поначалу поведения вождя племени Хромой Черепахи. Например, ту легкость, с которой он отпустил Ар’рахха и его найденыша на Игры Богов… …Вода, поначалу казавшаяся просто прохладной, почти теплой, на самом деле оказалась значительно холоднее. Сначала у пловца замерзла спина. Он перевернулся на спину, озноб ушел. Но вскоре стали замерзать живот и грудь. Потом очередь дошла до ног и рук… Под конец переплыва зеленый великан окоченел так, что ему казалось — еще несколько гребков, и он превратиться недвижимый кусок плоти, который течение реки запросто унесет в Океан… Но Боги вновь были на стороне молодого следопыта и его светлокожего спутника. Ар’рахх доплыл-таки до противоположного берега. Он выбрался на высокий, в несколько десятков локтей, яр, осмотрелся, уверенно направился в подлесок в нескольких сотнях шагов от реки: в нем можно найти растения, дающие сырье для бальзама. …Смолистые, сильно пахнущие мятой кусты росли почти сплошной стеной. Молодой следопыт даже удивился такому изобилию этого редкого на Хвосте Дракона растения. Он быстро собрал необходимое количество побегов, улыбаясь каким-то собственным мыслям, направился к берегу.
Он спустился почти к самому урезу воды, когда его окликнули. Ар’рахх оглянулся. Из-за кустов вышли трое драков. Одеты они были так, что не оставалось никаких сомнений — зеленый верзила повстречался на берегу с представителями «славного» племени разбойников. Местные «робин гуды» вооружены были короткими мечами и небольшими, удобными в лесной чаще тетивниками. Он них можно было просто убежать, но как скрыться в реке от безжалостных стрел? К тому же Ар’рахх чувствовал, что на обратный путь его сил может не хватить, и нужно строить плотик, благо подручного материала на этом берегу, в отличие от противоположного, было в избытке.
От группы отделился один из драков, по-видимому, предводитель. Он подошел, критически оглядел голого верзилу. Пучок побегов ненадолго привлек его внимание, но «робин гуд» не нашел для себя ничего интересного в нем.
— Кто ты такой? Что делаешь в наших краях? — Голос у разбойника оказался на удивление звонким и молодым.
— Мы выполняли задание Верховного Жреца… Мой друг поранился, ему срочно нужна помощь. Вот… — он махнул перед лицом драка пучком побегов.
— А кто твой друг? Где он?