Разум океана
Шрифт:
Ехали часа полтора-два. Бакшеев прикидывал время по солнцу. Они проехали город, два небольших поселка и там, где дорогу пересекло шоссе, остановились.
– Извините, - сказал один из сидевших по бокам, - мы завяжем вам глаза. Во избежание неприятностей советуем не пытаться срывать повязку.
Он поднес к лицу Степана черный платок, ловко набросил его - повязка плотно охватила глаза.
Опять побежали назад километры. На повороте Степана прижало к одному из стражей, он начал было считать от одного до другого поворота, но их оказалось много, он сбился и перестал считать.
Степан почувствовал, как сбавила ход машина и через минуту остановилась.
– От господина Кавамата, объект "Ниссан-мару", - сказали с переднего сиденья.
Кто-то, невидимый, стоял рядом с машиной, бормоча неразборчивые слова и, видимо, рассматривая документы.
Послышался короткий окрик, машина медленно тронулась.
Когда Степана вывели из автомобиля, он ощутил на лице ласковое прикосновение влажного теплого ветра, Резко пахло гниющими водорослями.
"Море, - подумал Степан, - море..."
Его тронули за локоть, предлагая идти, и Степан принялся считать шаги: двенадцать - прямо, свернули налево, еще двенадцать, теперь направо и, кажется, вниз, девятнадцать шагов... Проводники, держащие Степана под руки, остановились.
– Ниссан-мару?
– сказал тот, что был слева.
– Не могли бы вы побыстрее?
– прошипели так близко и неожиданно, что Бакшеев отшатнулся.
– У меня, вы понимаете, на счету каждая минута!"
– Не надо сердиться, капитан, - примирительным тоном сказал правый проводник.
– Мы сделали все, что могли.
– Хорошо, но, пожалуйста, побыстрее. Я должен выдать расписку?
– Да, она уже готова. Соблаговолите только вот здесь поставить свое имя.
Степан вдруг остался один. Никто не держал его, он расправил грудь, потянулся и снова ощутил на себе чужие руки. Но уже совсем другие, в этом-то он разобрался сразу.
– Пожалуйста, вперед!
– приказали сзади.
Он шагнул раз и второй, поверхность пружинила, провожатые распределились спереди и сзади и вели Степана за руки, как ребенка.
"Трап, - догадался Бакшеев.
– А теперь палуба..." Он подумал, что сейчас его вновь возьмут под руки, но они продолжали идти гуськом. Шагов через тридцать, коротких, неровных шагов, Степана остановили:
– Здесь люк. Спускайтесь осторожно.
– Снимите повязку, - сказал Степан.
– Это мы сделаем внизу. Спускайтесь.
Перебирая скобы, Бакшеев протиснулся в слишком узкий для его туловища люк. Когда закончились скобы, он протянул руки и стал поворачиваться, обшаривая пространство.
Кто-то прикоснулся к его затылку, и черная повязка упала с глаз.
Яркая лампочка на низком подволоке заставила зажмуриться Степана, он поднес к глазам ладонь, прикрывая свет.
Его подтолкнули в спину, он нагнул голову, чтоб не задеть ею за низкий подволок, подошел к овальной двери с высоким порогом - комингсом. За дверью тянулись вдоль переборок двойные, с пробковыми матрацами, койки, свет здесь не был ярким, и Степан насчитал таких коек двенадцать, по шесть с каждого борта.
Он задержался немного, и. вновь его подтолкнули. Степан не оборачивался, но все время чувствовал того, кто идет позади.
Вместе миновали они этот отсек, снова протиснулись в овальную дверь, за нею тянулся короткий коридор, а справа чернела неширокая щель. Степану велели остановиться, худая, с длинными пальцами рука отодвинула его в сторону, исчезла в черной щели, расширила ее, щелкнул выключатель, и Степан увидел крохотную каюту, скорее собачью конуру, такой она ему показалась.
– Вот ваше место, - сказали позади.
– Можете лечь, если хотите.
"Если сумею", - подумал Степан Бакшеев и втиснулся в каюту.
Небольшая дверца захлопнулась за ним. Степан стоял согнувшись, потом услышал какие-то команды, в брюхе субмарины заурчало, а что он находится на подводной лодке Степан уже не сомневался. Пробухали подошвами матросы. Потом стало тихо, за переборкой раздался звонок, кто-то крикнул непонятное по-японски, подводная лодка качнулась, застучали дизель-моторы, и Степан почувствовал, что субмарина движется.
Он постоял еще немного, низкий подволок прижал голову к груди, стоять так было неудобно, и Степан присел на краешек узкой койки.
Субмарина уходила в неизвестность.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Фист-кых
1.
Тонкая струйка воды прозрачной нитью повисла над кроной раскидистой сосны, оросила темно-зеленые иголки и светлыми каплями по желтому стволу убежала в землю.
Тиэми Тода заглянула в фарфоровый сосуд, она держала его в руке, и увидела, что он пуст. А ей надо полить еще две сосны и -вон тот трехсотлетний дубок, гордость ее отца, и клены она не напоила тоже.
Перед девушкой стояло около двух десятков фарфоровых горшочков, в которых росли самые настоящие деревья, только уменьшенные во много раз.
Она посмотрела вокруг, надеясь догадаться, где можно достать воды, ведь этот кувшин принес ей Косаку Хироси: она еще плохо ориентируется в странном жилище отца.
Тиэми поставила пустую посуду и опустилась на татами. Ведь Косаку Хироси обещал вернуться через десять минут, а отца она увидит теперь лишь во время обеда.
Мысли девушки вновь вернулись к патологоанатому.
"Какой он веселый, - подумала Тиэми Тода о Косаку Хироси.
– И умный... Много, наверное, знает интересного, прожил такую трудную жизнь".